Дружина сестрицы Алёнушки (СИ) - Кузьмина Ольга Владимировна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
- Так ты его видел? Где он теперь, куда пошел? - всполошилась Алена.
- Как не видеть? - замахал руками Буба. - Ить он самый пышный куст на веточки себе, для етой… ровки... Маки... Раки... Да как ее, едрить туды! - леший почесал затылок.
- Маскировки?
- О! Для нее, ирод, самый раскидистый куст изломал, и веток себе, понимаешь, везде понатыкал... Думал, лошадь така дурна скотина, что за куст его теперь примет. Ну ладно, говорю, ты мне, разбойник, эти веточки попомнишь! И как стали те лошадки подходить, я ему, болезному, комариков, да всяческой гнус-мошки за шиворот напустил, - лешак радостно потер руки. - А комарики едят-кусаются. А лошадок-то спымать добру молодцу хочется. Сидит, не вздохнет, не колохнется. Ни один комарик не прихлопнется... Да хошь и прихлопнется. У меня комаров энтих - на кажного гостя по три мешка. Терпел-терпел, да не вытерпел ваш Алешенька поеду комариного. Ка-ак закричит страшным голосом, как прыгнет с дерева диким пардусом. Все лошадки с перепугу разбежалися. Одна только, та, на которую он сверху плюхнулся, поскользнулась, призамешкалась, в узде-веревочке призапуталась... Вот, - Буба выдохнул. - Так ить и поймал он лошадку. Вон, пасется теперь рядом с его коником. Бабка-то, небось, как узнает, обрадывается!
Леший радостно сощурился, видимо представляя себе, как «обрадуется» Яга. Но Алена поспешила направить его мысли в нужное русло:
- А сам-то Алеша где? Куда запропал?
- Сам? - Буба удивленно оглядел поляну, словно только что обнаружил, что Поповича здесь нет.
- А, ну да, - хлопнул он себя по лбу. - Стреножил Алеша лошадку, да и пошел искупаться. А как искупамшись вышел на берег - глядь - ждет его девица краса, улыбается, кланяется ему по писаному, говорит по ученому... Она, девка эта, все время здесь ошивается. А откуда взялась, чего ей надобно, не хочет рассказывать. Плавает по озеру лебедушкой, жрет, понимаешь, ряску да комариков... Вот и Алешу вашего увела. Точнее сам он чегой-то схватил ее на руки, и понес к морю-окияну. Так что пропал ваш богатырь. С озерной девкой спутался. И так был дурак, а тут и вовсе, наверное, влюбился.
- Влюбился, говоришь? - цепкая рука Добрыни ухватила лешего за оттопыренный воротник из дубовой коры. - А нас с Ильей ты, чего ради, коряга бестолковая, по лесу кружишь?
- Так ить я-и... - проскрипел что-то невнятное Буба.
- Отпусти его, Добрыня. Он ведь и так вас боится, - заступилась за лешего Алена.
- Удерет, - сокрушенно покачал головой Илья. - Пусть расскажет сперва, что за девка, куда она Алешу заманила. Коли скажет - не соврет, так зачем нам его обижать.
- А соврет, так мы его мигом в мешок и...
- Ой, не совру, всю правду скажу добры молодцы-ы. Девка эта - Черномора племянница. Плавает тут в озерце белой лебедушкой, на водицу гладкую любуется. А раз в год красной девкой перекинется, да и пойдет искать себе добра молодца, - заскрипел-завыл былинным стилем Буба. - А ить тут ей подвернулся ваш Алешенька. Разгорелось его сердце жаркое. Подхватил он ее на ручки белыя, потащил ея к морю синему. Да не знаю я-то больше ничегошеньки, не пихайте меня в мешок-то люди добры-и. Отпустите подобру по-здоровьицу...
- Да отпустите вы его, в самом деле! - вскипела Алена.
- И правда, - пробасил Илья. - Отпусти. Оно безвредное.
Освободившись от богатырской хватки Буба в два прыжка растворился в лесной чаще. Добрыня вздохнул и отряхнул ладони от древесной трухи.
- Ладно. Русь большая. Поймаем еще кого-нибудь по дороге.
Глава 3
- Так значит бестолку его дожидаться, - махнул рукой Добрыня.
- Это верно, - вздохнул Илья. - Он ведь когда пару деньков, а когда и целый месяц гуляет. А потом... - Илья снова вздохнул.
- Что потом? - спросила Алена.
- Потом снова к нам, на заставу богатырскую, - ухмыльнулся в бороду Добрыня. - Я уж думал, решил Алешенька остепениться. Ан нет. Снова он за свое... Что ж, пусть потешится. Дожидаться его мы в таком разе не будем. Не дай Род, Яга лошадок хватится, прилетит по следам...
- Алешиного коника заберем, да на заставу сведем, - подытожил Илья. - А лошадку эту - Алене. Ты уж не серчай на него, красна девица. Молодая кровь, что трава сухая. Быстро вспыхнет да жарко, но того огня ненадолго хватает.
Вернувшись на заставу, собирались недолго. Самобранка выдала им на дорогу хлеба, сыра, мяса копченого, да вина заморского. Добрыня с Ильей облачились в брони богатырские, препоясались мечами. Алена уже с утра была в мужских штанах, рубахе и шапке. Немного великовато, но вполне можно носить. Свои вещи она оставила в светлице, но взяла лукошко, сама точно не представляя зачем. Просто не хотелось его бросать. Лукошко было единственной ее вещью, которая не выглядела чужеродной в этом сказочном мире.
Добрыня взялся снаряжать черную лошадку к походу. Принес из подклети богатую, видать трофейную, конскую справу. Застегнул золоченые пряжки подпруги. Одел на лошадь высокое черкасское седло черной кожи, изукрашенное серебряным узором из переплетенных трав и зверей. Закрепил уздечку из черной кожи с серебряными бляхами. Черная прядала ушами и нетерпеливо перебирала копытами, стесненная и напуганная непривычным для нее нарядом.
Алена с опаской подошла к лошади сбоку, погладила ее морду. Дала кусочек припасенного хлеба. Черная покосилась, фыркнула, но хлеб взяла. Добрыня помог Алене забраться в седло.
- Ты держись крепче, Аленушка, - принялся наставлять ее Илья. - Я лошадку твою за узду возьму, никуда она и не денется. С нашими конями в скок ударится.
Выехали за частокол. Добрыня запер ворота, калитку, вскочил на коня. Богатыри еще раз проверили, все ли взяли с собой: копья, луки со стрелами, щиты, булавы и шеломы. Алена запихала свое лукошко в одну из притороченных к луке седла кожаных сумок.
- Ну, держись, - и Илья легонько ударил своего косматого коня пятками в бока. Лошади дружно рванули с места вскачь, вдоль моря, по пляжу. В глазах замельтешили песок, вода, деревья.
Добрыня с Ильей с двух сторон, оценивающе оглядели мчащуюся между ними Черную с Аленой. Переглянулись.
- Держись, Аленушка! - и одновременно хлестнули своих лошадей. Илья умудрился одновременно хлестануть ногайкой и Черную и своего Чубатого.
У Алены захватило дух. Начался Богатырский Скок. Тот самый, про который сказано в былинах:
Только и видели,
Как удалы молодцы садилися,
Не видали, куда уехали:
Первый скок нашли за три версты,
Другой скок нашли за двенадцать верст,
Третий скок не могли найти.
Одновременно оттолкнувшись от земли, лошади взмыли над берегом и полетели вдоль полосы прибоя по пологой дуге. Достигнув земли, снова оттолкнулись и взмыли уже по-над лесом, перелетев его в узком месте за один скок. Выше леса стоячего, ниже облака ходячего. Потом был еще один скок, и еще. Они летели со скоростью ветра над широким, тянущимся до горизонта полем и вкрапленными в него тут и там лесами и перелесками.
Сперва Алена зажмурилась и прикусила губу, чтобы не закричать от страха. Но потом пообвыклась. Смотрела то на богатырей, то на мелькающие под конскими ногами луга и поля, синие ленты рек и речушек. По ощущениям это было похоже на качели, и, одновременно, на полет на самолете.
Проскакав некоторое время над лесами и перелесками, они помчались над степью. Дорогу на стольный Киев-град указывала тонкая нить шляха. Впрочем, вскоре эта нить оказалась перерезана самым неожиданным образом. Шлях был перепахан, как и все огромное пространство степи внизу. Откуда-то издалека, из-за горизонта, до них донеслась протяжная песня:
- По-оле... Русское по-о-оле!..
- Опять! – скрипнул зубами Добрыня.
- Нехорошо, - поскреб бороду Илья. – Где-то тут должна дорожка поворачивать. Только где, теперь уже неведомо.
- А вот догоним его и спросим, - резанул рукой воздух Добрыня. - Наделал дел, пусть теперь исправляет. А то ишь, разошелся... И ведь каждую весну так!
