Драконоборец из Меребартона (ЛП) - Холт Том (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Мархауз настоял на том, чтобы отправиться с нами. Я говорил ему, чтобы он остался, что здесь понадобится мудрое и опытное руководство, если гад решит подпалить замок. В какое–то мгновение я почти поверил, что он купился на это, но не тут–то было.
В общем нас было трое: я, Эбба и Мархауз. Идея состояла в том, чтобы мы ехали по Риджуэй верхом, глядя по сторонам. Как только увидим дым, Эбба возвращается в замок за снаряжением, чтобы встретить нас на следующем месте предполагаемого нападения. Согласен, идея совершенно дурацкая. Но я знал, что всё случится не так, потому что я знал, как всё будет на самом деле.
Мархауз нарядился во всё чёрно–белое — нагрудник, наплечники, наручи, набедренники. Я сказал ему, что он изжарится во всей этой массе железа. Мархауз ответил мне хмурым взглядом. А ещё он притащил копьё в полный вес, такие дела. Тебе это не понадобится, сказал я ему. У меня было копьё на кабана, а Эбба вооружился стальным арбалетом, на который мой отец угрохал деньги от продажи яблок за целый год, за год до смерти.
— Ну, это просто для успокоения, — сказал я.
Он посмотрел на меня уж совсем мрачно. Какой–то не очень правильный взгляд на жизнь.
Полдень; нигде ничего. Я осмелился взлелеять в себе надежду, что этот чёртов гад решил оставить нас в покое, или, может, он подцепил какую–нибудь болячку, или вздёрнулся на ближайшем дереве… Потом я увидел ворону.
Я думаю, Эбба увидел её первым, но он не ткнул в ту сторону пальцем и не сказал: «Глядите, ворона». Как раз в это время Мархауз объяснял некоторые тонкости охоты с применением ложной цели, ну, там как её правильно установить и какая ось является главной поворотной точкой на эллиптической рекурсивной модели полёта. Я подумал: это не ворона, вороны так не парят. Должно быть, ястреб.
Эбба смотрел через плечо. Нет, не ястреб, не тот контур. Мархауз замолчал, посмотрел на меня, сказал:
— На что это вы уставились?
Я подумал: «О!»
Я так редко бываю прав, что когда бываю, получаю подлинное удовольствие. Не в этот раз.
Вы, пожалуй, скажете, что «О» — довольно забавный способ выразить свои чувства. В данном конкретном случае — более чем подходящий, отвечу я: ни радости, ни сожаления, ни смирения и, к моему великому удивлению, никакого страха. Просто: «О» — ну, вроде: «Ага, вот как, стало быть». Назовём это полной неспособностью что–либо чувствовать. Дважды под Аутремером, единожды, когда умер отец, и вот сейчас. Я бы предпочел обмочиться, но в таком деле решаешь не сам. О, подумал я, и это было всё.
Мархауз сыпал проклятьями, что вообще–то ему не свойственно. Он ругается, только когда напуган, или когда что–то застряло или сломалось. Крепкое словцо, считает он, смазывает мозги, избавляя от страха или гнева.
Эбба побелел, как молоко. Его лошадь волновалась, и ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы она не понесла. Удивительно, откуда эти клячи знают.
На вершине Риджуэй, конечно, негде укрыться. Нам оставалось либо скакать вперёд, либо развернуться и нестись назад, но в любом случае при той скорости, с какой двигалась эта чёртова штука, она была бы над нами задолго до того, как мы найдём подходящее укрытие. Я слышал, как кто–то отдал приказ спешиться. Не Мархауз, потому что он продолжал сидеть на лошади. И не Эбба. Так что, скорей всего, это был я.
В первый раз он пронёсся низко над нашими головами — примерно на высоте шпиля Синего храма — и полетел дальше. Мы застыли. Мы смотрели. Этот гад был как голубь, который скользит над полем ячменя и прикидывает, опуститься или лететь дальше. Он шёл на небольшом попутном ветре, так что если бы решил вдруг познакомиться с нами поближе, ему пришлось бы заложить вираж, повернуть против ветра, чтобы немного сбросить скорость, потом сделать круг, и, выпустив закрылки, начать снижение. Честно говоря, я подумал: «Слишком далеко ушёл, не собирается по нашу душу». Но тут он стал набирать высоту, и я всё понял.
Звучит странно, но я не особенно рассматривал его в первый раз, когда он прошёл над нами на бреющем полёте. Отметил только чёрную, какую–то птичью фигуру, шею, длинную, как у цапли, длинный же фазаний хвост, и никакой чешуи. Когда же он зашёл на нас во второй раз, я не мог не пялиться на него, разинув рот: настоящий дракон, обалдеть, теперь будет о чём рассказать внукам. Ну, возможно.
Я бы сказал, что тело у него было размером с лошадь, и к нему была приделана непропорционально маленькая голова — примерно как у оленя. Крылья нелепо большие, без перьев, как у летучей мыши, кожа натянута перепонками меж напряжённо растопыренных длинных пальцев. Хвост примерно в половину длины тела, шея, как у лебедя, если можете представить такое. Цвет, пожалуй, серый, но на расстоянии он казался скорее зелёным. Массивные задние лапы, в сравнении с которыми маленькие передние выглядели дурацки, будто он украл их у белки. Рыло гораздо более круглое, чем я себе представлял. Честно говоря, он не казался таким уж опасным.
Мархауз всегда был одним из тех людей, у которых страх порождает действие; под действием страха он становится храбрей. Со многими так. Без предупреждения — а было бы неплохо сначала сообщить о своих намерениях — он яростно пришпорил лошадь. Смотреть на него было одно удовольствие: копьё положено на упор, посадка и положение тела, как на картинке в справочном руководстве. И он скакал прямо на…
А потом…
Мархауз был в пяти ярдах от зверя и продолжал нестись полным ходом. Дракон, вероятно, не смог бы замедлиться, даже если бы и захотел. Но он, похоже, и не собирался. Вместо этого открыл пасть и с громким хлопком изрыгнул пузатый огненный шар, после чего взял чуть выше, чтобы пролететь в пяти футах над головой Мархауза. Который на всём скаку въехал прямо в эту огненную штуку и пронёсся сквозь неё.
Потом остановился и развалился на куски. В смысле, от него ничего не осталось. Ни от него, ни от лошади. Даже пепла. И только дюжина кусков брони, что осы́пались на землю — вишнево–красные, будто только что вышли из кузнечного горна. Под Аутремером я видел вещи и похуже, но ничего и в половину столь же удивительного.
Я был так ошарашен, что совсем забыл о драконе. Это Эбба толкнул меня вниз, когда ящер зашёл для новой атаки. Понятия не имею, почему он просто не испарил нас обоих, когда проносился над головами — может быть, для нового извержения ему требовалась подзарядка. Так или иначе, он пронёсся над нами и снова набрал немного высоты. У меня было ощущение, что он просто красуется. Понятно, что ж. Наверняка это здо́рово — уметь летать.
Эбба кричал на меня и размахивал арбалетом, он хотел, чтобы я взял его.
— Сними эту тварь, — кричал он.
Как по мне, бессмысленная затея, но почему бы и нет? Я взял арбалет, расставил ноги на ширину плеч, левый локоть плотно прижал к груди, чтобы фиксировать ложе, пальцы на спусковой скобе. Правильная стойка, похоже, имела сейчас столько же смысла, как игра в шары во время землетрясения, но я хороший стрелок, поэтому не мог не сделать всё как полагается. Я поймал дракона в прицел, взял чуть выше, чтобы попасть наверняка, и нажал на скобу.
Чисто для протокола — я попал в эту чёртову штуку. Болт вошел дюйма на четыре выше сердца. Хороший выстрел. Будь арбалет раз в пять мощней, ему бы наверняка конец.
Думаю, он был хорошо ранен; по крайней мере, вместо того, чтобы дать нам прикурить и набирать высоту, он содрогнулся, выгнул спину, затем вытянулся во весь рост, как собака со сна. И продолжил нестись, прямо на меня. Думаю, я действительно попытался прыжком уйти с его дороги; просто немного запоздал. Наверно, он зацепил меня головой.
Один раз под Аутремером у меня был перелом трёх рёбер, так что я сразу понял, что произошло. Мне был знаком этот звук, эта особенная боль и то, что я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Помнится, я думал: «К счастью, это не так уж повредит моему здоровью, потому что через минуту я буду мёртв». Странный способ самоуспокоения, как если бы я плутовал, стараясь избежать всего этого. Плутовал причём уже дважды: один раз оставшись в живых, один раз — умерев. Это называется моральное банкротство.
