Времена Амирана (СИ) - Голубев Сергей Александрович (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Чучмеки! — Злобно проговорил Бенедикт, меря шагами кабинет. — Нет, ну не свинство ли, а?!
Перед ним навытяжку стоял командир дворцовой стражи. Он стоял замерев, почти не дыша. Глаза на побагровевшей физиономии были широко открыты и мертво неподвижны. Главный стражник был уже стар и повидал на своем веку достаточно всякого страшного — по-настоящему страшного, чтобы бояться обыкновенной выволочки, пусть даже и августейшей. На эту должность он был назначен недавно, был до этого обыкновенным генералом от инфантерии и сейчас откровенно скучал и с тоской вспоминал родной полк и боевую молодость. Черт его дернул соблазниться этой синекурой! Выслушивай вот теперь непонятно за что… Паркетом соблазнился, дурак! Вот и стой теперь на этом паркете, как корова на льду.
Дверь в кабинет отворилась и на пороге возникла фигура солдата дворцовой стражи. Замерев на мгновенье, он пошатнулся как от толчка и сделал шаг вперед, освобождая дверной проем, через который в кабинет проник шедший следом Куртифляс. — Вот! — Воскликнул шут, тыча пальцем в широкую грудь стража. — Полюбуйтесь!
Полюбоваться и правда, было на что. Вид у гвардейца был дик и, похоже, он был пьян до полного обалдения, хотя сейчас и пытался прийти в себя и держаться хотя бы прямо.
Оба — и царь, и генерал повернулись и уставились в упор на солдата, мучительно борющегося с икотой и земным притяжением. Борьба на два фронта, как это обычно и бывает, закончилась поражением. Раненый боец утробно и звучно икнул, распространяя в воздухе запах перегара, и опасно покачнулся. Куртифляс среагировал быстрее всех. Он схватил стул и подставил его под солдата, после чего легонько, двумя пальцами толкнул его в грудь. Солдат грузно плюхнулся на стул, сделал слабую попытку встать, но при этом горизонт так заплясал у него перед глазами, что он только безнадежно махнул рукой и остался сидеть, покачиваясь и скрипя стулом.
— Так, и что все это значит? — В голосе Бенедикта явственно слышался с трудом сдерживаемый гнев.
— Это часовой у юго-западных ворот. — Пояснил шут. — Его напоили и, по-видимому, именно он пропустил тех, кого мы ищем. Во всяком случае, люди видели издали двух всадников, двигавшихся в этом направлении.
— Ты их выпустил?! — Взревел государь, обращаясь к нерадивому стражу юго-западных ворот.
— К-кого? — Удивился страж. — Н-никак нет!..
Он опять сделал попытку подняться. Могучее чувство долга боролось в нем с немощью страдающей плоти. Слабость и на сей раз одолела силу. Солдат снова мучительно икнул и глаза его закатились.
Будучи опытным военачальником, начальник стражи сделал правильный прогноз дальнейших событий. Он схватил подчиненного за шиворот и рывком поднял со стула, придав его грузному телу направление движения в сторону открытого дверного проема. Через мгновение из полутемной приемной раздался звук падения, сменившийся звуками неудержимой рвоты.
— Искать! — Скомандовал Бенедикт. — Всех на ноги. По коням и в город. Немедленно!
***
Кабак назывался "Бойцовый петух" и, судя по многочисленным шрамам, действительно повидал на своем веку немало сражений.
Геркуланий с Ратомиром попали туда, спустившись по каменным ступеням и миновав каких-то нетрезвых личностей, оживленно беседовавших у входа. При этом один держал другого за горло, пытаясь головой собеседника пробить каменную стену. Его оппонент, хрипло дыша, изо всех сил пытался освободиться.
Не обращая на них внимания, Геркуланий толкнул плечом дверь, и они вошли внутрь.
***
Со страхом и любопытством Ратомир оглядывался вокруг. Они сидели за сколоченным из толстых досок столом, поверхность которого, впитав за свою долгую жизнь немало всевозможных напитков, стала темной и матово блестела. Стол их стоял почти в центре — не самое лучшее место, но все прочие столы были к их приходу уже заняты. Ничем не защищенной спиной Ратомир остро ощущал неприязненные взгляды и сидел, инстинктивно сгорбившись, стараясь казаться поменьше и не привлекать ничьего внимания.
Хорошо, хоть одеты они были с Геркуланием не броско, по-домашнему. Не хватало еще появиться тут, среди этой публики в расшитых камзолах. Но и то, что на них было одето, видимо слишком контрастировало с окружением, категорически не вписывалось в него и внимание таки привлекало. И Ратомиру это не нравилось.
На столе стояла бутылка с яркой этикеткой, изображавшей подгулявшего пирата с попугаем на плече, два стакана и блюдечко с черными, горько-солеными оливками.
— Ты можешь не пить, если не хочешь, — сказал, разливая ром по стаканам, Геркуланий, — но, если ты выпьешь со мной хотя бы этот стаканчик, мне будет приятно. Да и беды большой не будет, уверяю тебя, — добавил он, — здоровый мужчина твоего возраста вполне может позволить себе стаканчик-другой в хорошей компании безо всякого ущерба для здоровья.
Они подняли стаканы и чокнулись.
— За нас с тобой! — Темные, орехового цвета глаза Геркулания чуть прищурились. Ратомир старался выдержать его взгляд, чувствуя, как от напряжения на глаза наворачиваются слезы. Хорошо хоть, что под очками это не будет заметно. — За нашу дружбу! — Продолжал Геркуланий. — Мы с тобой молоды. Нам принадлежит будущее. Наше с тобой и наших народов. Так будем друзьями, и пусть всем от этого будет только хорошо!
Он поднял стакан и залпом осушил его. Ратомир решил последовать его примеру.
Первый глоток обжег его гортань. Второй — вызвал спазм, чуть не заставивший его позорно поперхнуться. Он перевел дух, зажмурился и сделал третий. Больше он не мог. То, что он совершил, и так втрое превосходило его возможности. Он поставил на стол наполовину опорожненный стакан и, сняв очки, платочком вытер выступивший на лбу пот и промокнул глаза.
— Закусывай. — Предложил Геркуланий, и сам ловко кинул в рот оливку.
Он поставил локти на стол, сцепил ладони и положил на них подбородок. Голова его теперь была совсем близко от головы Ратомира. Поза свидетельствовала о готовности к откровенному разговору.
— Ты знаешь, — сказал Геркуланий негромко и задумчиво. Глаза его уже не сверлили собеседника, а спокойно и немного грустно смотрели куда-то в пространство, — я хотел поговорить с тобой о твоей сестре, о Принципии. Я хочу, чтобы ты знал, что я по-настоящему люблю ее. Ты же понимаешь, какая это редкость в нашем кругу. У нас, у королей, ведь женятся ради чего? Чтобы скрепить союз, или добиться каких-нибудь привилегий, или насолить соседу… ну, ты знаешь. Твои сестры все вышли замуж за людей, которых не знали и не любили. Теперь их мужья считаются союзниками твоего отца. Хотя, по правде говоря, это и не совсем так. Подвернись любому из них возможность, и он наплюет на родственные связи. Это — ненадежные союзники, и это — плохая политика.
Он вздохнул, взял в руку бутылку и долго рассматривал этикетку, будто ища там ответы на мучившие его вопросы. Потом снова наполнил стаканы.
— Давай выпьем за любовь. Банальный, конечно, тост, но… К нам недавно заезжал какой-то бродячий менестрель, из довольно известных, кстати… Так после его выступлений все наши пропойцы стали голосить "выпьем за любовь!.. выпьем за любовь, родная!", — неожиданно тонким голосом пропел Геркуланий, видимо спародировав неизвестного Ратомиру певца.
Это было неожиданно и смешно. Ратомир невольно улыбнулся, а Геркуланий продолжал:
— За любовь, тем не менее, за настоящую любовь и настоящую дружбу!
После первых, с таким трудом сделанных глотков, Ратомир почувствовал, как где-то в глубине живота зажглась яркая и горячая лампа. Тепло от нее, как дым в печи по трубе, поднималось по пищеводу. Свет проникал в голову, сгущая сумрак вокруг. Жаркая волна прилила к щекам и в висках что-то пульсировало в такт биению сердца.
Скованность, мучившая его, постепенно проходила. Он поднял глаза на Геркулания, могуче возвышающегося напротив, и ощутил исходящие от него тепло и силу. Он чувствовал, как эти потоки волнами проникают ему под кожу, согревая холодный булыжник, засевший у него в груди еще с тех пор, как они выехали за ограду дворца.
