Подарить жизнь - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" (читать книги регистрация TXT) 📗
Технологию выделения атропина из красавки, стрихнина из рвотного ореха и кофеина я подробно описал. Очень полезные вещи, надо только правильно рассчитывать дозу. А то и отравить пациента недолго. Или, что гораздо приятнее, усыпить при помощи атропина. Тут надо уметь правильно готовить настой из листьев. Почему-то люди при этом имеют очень яркие сексуальные фантазии, а потом глохнут и временно теряют память. Так и не придумал, как использовать столь интересное свойство.
Короче, семь лет трудов с ивой, и в результате он получил субстанцию, вызывающую сильную боль в животе и тошноту. Чистое разочарование. Вместо излечения рвоты. Кому такое понравится? Еще четыре года, когда уже и родственники смотрели на него, как на натурального психа, бессмысленно спускающего деньги, и Бугучак все-таки получил ивовую кислоту в абсолютно химически чистой и стабильной форме. Сейчас у него такие доходы за счет производства лекарства, что половину Другвата наверняка может скупить.
Правда, если уж совсем честно, не только из-за великого открытия. Еще и из дополнительного источника. Я уж не знаю, что нужно в данной ситуации, проклинать себя или благословлять, но идею Выраю подкинул я, рассказав про химика. Деньги на опыты требовались в большом количестве, а предложение подработать было не самым плохим. Териак известен с древности. Приготовленные из него лепешки для утоления боли – тоже.
Незрелые головки мака содержат млечный сок, который на воздухе затвердевает, превращаясь в белую массу. Прежде всего териаксырец – сложная смесь всевозможных органических и минеральных веществ. Бугучак до сих пор не разобрался во всем до конца, и вряд ли это возможно в принципе. Выделяя из растения одно, два или три химических соединения, мы нередко выбрасываем то, что считаем балластом.
Существует предположение, что не используемые вещества могут быть полезны для организма, а вполне возможно, что они уменьшают вредное действие токсических соединений. Во всяком случае, не вызывает сомнения, что при курении, жевании и глотании териакасырца таких последствий, как при употреблении чистых вытяжек из него, не бывает.
Дело в том, что выделенный Бугучаком белый кристаллический порошок был испытан сначала на собаках, а затем и на людях. Он погружает в сон, подавляя болевую чувствительность. Теперь появилась возможность без особых сложностей проводить операции и не опасаться боевого шока. Все дело в дозе. Собственно, как и при применении любого лекарства. Мало – помогает, много – убивает. При бесконтрольном пользовании морфием больной скоро доходит до употребления колоссальных доз ежедневно. Тогда несчастный становится полным рабом своей страсти.
Прежде всего это сказывается на психическом состоянии и вызывает безразличное отношение к окружающему. Развиваются болезни желудочнокишечного тракта (колики, запор, понос и пр.), появляются невралгии, нервозность, дрожание рук, наблюдаются трофические расстройства, ногти рук и ног становятся сухими, теряют блеск и делаются хрупкими, волосы седеют и выпадают, зубы размягчаются и вываливаются. Больной становится слабохарактерным, недобросовестным, лживым, не способным ни к умственной, ни к физической работе.
Он старается всеми способами раздобыть морфий, прибегая даже к воровству, если не к чему-то похуже, и никакие убеждения на него не действуют. Очень немногие способны отказаться от приводящей в могилу привычки. В случае прекращения приема морфия появляются беспокойство, тошнота, рвота, дрожание конечностей, слабость или, наоборот, сильное маниакальное возбуждение. В очередной раз наука имеет две стороны воздействия одного и того же вещества. И темная при отсутствии контроля за продажами изрядно перевешивает.
Вырая такие вещи вполне устраивают. Имея возможность получать морфий из надежного источника, он сделал немалые деньги на поставках. В решение данного вопроса вмешиваться не стал. Определенный контингент употребляющих териак всегда имелся. Ничего принципиального нового не произошло, а слишком больших объемов морфия в империи еще долго не появится.
Мало того, что производство пока еще сложное и далеко не всем под силу, так дело до сих пор не вполне легальное, поскольку Храмы не первый год тянут с разрешением на производство. Наверняка все под себя подгребут, и возможно, это к лучшему. Будет лекарство поступать в продажу в небольших количествах – для снятия болей – и в эпидемию его использование не превратится.
Бугучак сам испугался полученного результата и применять свои познания на конопле отказался. А то бы и там умудрился обнаружить что-нибудь излишне сильное. Переключился он на опыты по улучшению препарата «1301» от сифилиса. Пока без результата. Врач на это убил четверть века. Мало кто в курсе, но число означает не количество опытов, а число умерших при испытании подопытных людей. Уж очень сложно оказалось подобрать правильную дозу. Мышьяк жутко токсичен, а надо суметь сделать препарат, не наносящий вреда людям. Они приговоренны к смерти, однако приятного в отравлении все равно мало.
Правда, было это давненько, технологии и инструменты сейчас намного улучшились. Пока прошел только год очередных настойчивых поисков упорного исследователя, все впереди. В денежном отношении это не менее прибыльно и намного менее опасно. А то ведь прихлопнет в один прекрасный день Храм производство морфия, и так, что мало не покажется. Конкурентов в борьбе за души людские они не выносят.
А в целом сын Иртима по любым меркам великий человек, достойный того, чтобы остаться в памяти людской благодаря своим открытиям.
– Естественно, – согласился с другом. – Именно этого я и хотел, – подтвердил, выкладывая на стол из сумки тяжелый мешочек с золотыми империалами.
– Но ты ведь мог и прямо к ним пойти. Показывай, что для публикации принес, – глядя на меня поверх очков, сказал Иртим без вопросительной интонации.
«Интересно, – подумал, выкладывая работу на стол, – неужели я такой прозрачный? Ай-ай, нехорошо. Совсем потерял квалификацию вруна».
– Все-таки, – небрежно глянув на листки и отложив их в сторону, сказал он, – почему ты никогда ничего не издаешь под собственным именем? Всегда либо псевдонимы, либо анонимно. Ладно еще деньги, заработать их на таких специфических трудах сложновато…
Тут он безусловно прав. Любой покупатель при желании мог переписать или отдать для размножения экземпляр писцам, а потом торговать книгой. В результате жить на свои литературные труды никто не мог. Твои произведения продавались во всей империи, но твой личный кошелек об этом не подозревал.
Надо было либо быть достаточно богатым, чтобы не обращать внимания на невозможность вернуть затраты и получить вообще хоть что-то, либо слегка сдвинутым на голову и уверенным в собственной гениальности. Такие могли пойти и на печатание в Храме, не обращая внимания на затраты. Больше тираж – шире известность. Да и где гарантия, что писцы не переврут оригинал? Иногда даже без умысла. Записывали на слух, под диктовку.
– … но почему ты даже славы не ищешь?
– Какая такая известность, – отмахнулся я, – мой «Хирургический опыт» будет интересен меньше чем тысяче человек в империи с сотней миллионов населения. И половина из жителей, скорее всего, о нем никогда не услышит.
– Я даже не говорю про уже… – Итртим поднял глаза к потолку и пошевелил губами, мысленно считая, – семь книг «Древности провинции Серкан». Кстати, изумительные рисунки, мне очень нравится. Еще, – и он перечислил пятнадцать работ, о которых я был уверен, что никто не сможет их со мной связать. Только четыре прошли через его лавку. Остальные отправлял в другие места. Видимо, поэтому список оказался неполным. «Принципы построения государства» не назвал. Зато все остальное – четко в цель.
– Допустим, почему в твоем перечне присутствует «Гнойная хирургия» или «Отравления вредными минералами и профессиональные болезни», я понимаю, – пожимая плечами в деланом недоумении, проговорил в ответ. – Но какое я могу иметь отношение к книге «Элементарная химия»?
