Сын герцога (СИ) - Музыка Людмила (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Впрочем, юноша не собирался его переубеждать. Еще не хватало, чтобы степняк начал строить на счет него какие-то планы, в то время как молодому лорду нужно было как можно быстрее покинуть Караш.
– Я пытался убедить тэри Натаэля, что гостю в моем доме будет предоставлено все самое лучшее, но он беспокоился о твоем здоровье, поэтому мы пришли проведать тебя,– сказал Баор.
– Я уже в порядке,– ответил Джай.
– Надеюсь, моя дочь хорошо о тебе заботилась?
– Да, благодарю,– кивнул Джай.
Он совсем не удивился тому, что девчонка оказалась дочерью рэма. Но то, что Баор вообще упомянул о ней, немного озадачило его. Среди степняков было не принято обсуждать женщин, кем бы они ни были: женами, сестрами или дочерьми. Правда, после того, как степняки наладили отношения с румийцами и переняли от них некоторые обычаи, их отношение к женщинам изменилось. Не зря же в их языке, кроме слова "тани" (жена) появилось еще одно понятие "ат-тани" (то есть почти жена). Так степняки называли рабынь-чужачек, которых приводили в свой дом. Правда, потом этим словом стали называть еще и младших жен, взятых из дальних родов или бедных семей. Потому что хотя формально эти женщины считались женами, фактически они были кем-то вроде прислуги в домах своих мужей.
Степняк хотел продолжить разговор, но эльф опередил его.
– Рэм Баор, мне нужно поговорить с рэмом Джаем наедине,– произнес Натаэль. Причем, таким тоном, словно совершенно не сомневался, что его приказ будет немедленно исполнен.
Баор просто побагровел от ярости. Но он сдержал себя в руках.
– Конечно, тэри,– сквозь зубы процедил степняк и скрылся за дверью.
А Джай подумал о том, что зря эльф разозлил Баора. Дети степи не прощали унижения.
– Не стоило его злить,– произнес Джай.– Сейчас мы в его городе.
– Баор не осмелится причинить вред ни одному из нас,– ответил Натаэль. Он говорил на эльвандаре, и Джай тоже перешел на древний язык:
– Ну, если вы так считаете.
Он неопределенно пожал плечами, исподтишка разглядывая эльфа. Странный он какой-то был сегодня. Слишком уж эмоциональный, и почему-то рассерженный на Джая. Но юноша никак не мог понять, почему. Ведь они с эльфом не ссорились. Более того, за все время их короткого знакомства они даже толком не поговорили. Так почему же теперь Натаэль смотрел на него, как на главного врага.
"Этому то я чем не угодил?"– хмуро подумал Джай, а вслух задал другой вопрос:
– Вы что-то хотели мне сказать, тэри Натаэль?
Эльф поджал губы, словно решая отвечать или нет, а потом все-таки произнес:
– Только проверить ваше состояние, рэм Джай. Дайте вашу руку.
Молодой лорд безропотно протянул ему ладонь, и эльф ухватил его за запястье. От его пальцев сразу же стало распространяться знакомое тепло. Совсем как от исцеляющих заклинаний. И Джай, наконец, сообразил, кто был загадочным спасителем, так удачно вырвавшим его из лап смерти в этот раз. К тому же, теперь было понятно, почему после исцеления не осталось ни шрама, ни боли. Книгу "Жизнеописание народа эльфов" юноша перечитывал ни один раз. А после появления Лара практически выучил наизусть. Именно в этой книге рассказывалось об особом виде магии, которая была доступна только эльфам. Ее называли магией жизни или магией леса. С помощью этой магии древние эльфы могли творить настоящие чудеса: всего за одну ночь выращивать огромные леса, создавать новые виды жизни, а некоторые (особо одаренные) умели исцелять. Причем, это исцеление было не простым заживлением ран и повреждений, как делали человеческие маги, а истинным, когда исцелялась не только тело, но и душа. В этой же книге упоминалось, что с помощью магии жизни можно было даже воскрешать умерших, но Джай всегда считал это преувеличением.
– С вами все в порядке,– вынес свой вердикт Натаэль, и как-то очень неохотно выпустил его руку.
– Благодарю вас, вы спасли меня,– юноша уважительно поклонился эльфу. А что еще ему оставалось? Натаэль спас его от смерти. Поэтому заслужил хотя бы благодарности.
– Вы истинный целитель,– добавил Джай, а про себя подумал: знать бы еще, что этот истинный целитель делал на границе Хаганата и почему выдавал себя за проводника.
Но додумать эту мысль, он не успел, потому что эльф неожиданно дернулся, как от пощечины, а потом его лицо исказила гримаса настоящего бешенства. Как если бы Джай не поблагодарил его, а оскорбил до глубины души. Он уже открыл рот, чтобы высказать сыну герцога все, что о нем думает, но так и не произнес ни одного слова. Вскочил и выбежал из комнаты.
Натаэль несся по коридору лихорадочно размышляя о том, что произошло… никогда в жизни он не чувствовал себя настолько униженным. А ведь всего несколько дней назад…
Он уже почти смирился. Жизнь по-прежнему казалась ему серой и бессмысленной, но Натаэль больше не пытался добавить в нее красок. Разочаровываться было больно. Поэтому он решил оставить все так, как есть. Проклятье его рода, нет проклятье всего его народа, настигало его. И пусть это было жестоко и несправедливо, пусть он не был ни в чем виноват (как многие до него, и как и те, кто придут после него), он ничего не мог с ним поделать. Ему оставалось только смириться и ждать. Ждать того последнего мига, когда его душа, наконец, покинет надоевшее тело. Но ожидание затягивалось, а заветный миг все не приходил. Тоски становилось все больше, и все труднее было удерживать ее в себе, скрывая от близких. Но те, кто любили его, не могли не заметить перемены. Поэтому чтобы не расстраивать их своей болью Натаэль сбежал.
Он уехал так далеко, как только это было возможно – к самой границе. Будь его воля, он, наверное, добрался бы и до края мира, но эльф не мог выйти за пределы Сейн Ашаль – это принесло бы неприятности остальным. Поэтому он остался в лагере людей.
Первое время воинские порядки даже развлекали его. Но очень скоро и это новое стало обыденным и скучным. А потом в его жизни появился этот человек.
Юный даже по человеческим меркам, этот странный чужак то и дело притягивал к себе его взгляд. И Натаэль никак не мог понять, что с ним происходило. Нет, тоска никуда не делась. Она становилась даже сильнее, стоило ему посмотреть на этого чужака. Но Натаэль с каким-то маниакальным упорством продолжал смотреть на него снова и снова. Это было больно и страшно, но почему это делало его снова живым?
Наверное, именно поэтому он не убил его в тот первый день. Хотя должен был, просто обязан был уничтожить его в тот миг, когда впервые увидел
это
на шее незнакомого собрата. Чужак нес в себе угрозу, страшнее которой была разве что смерть: слишком большую цену народу эльфов пришлось заплатить за свою свободу, чтобы они научились ценить ее как ничто другое.
Но Натаэль колебался. Он колебался все время, пока вел отряд, пока они сидели в том захолустном поселке, пока шел по малой тропе, и даже здесь в Караше он снова колебался. А потом произошло то, что произошло.
Удачный выстрел, простенькое проклятие из магии крови – и жизнь чужака оказалась на волоске. Это было так странно, так нелепо, так глупо, что даже смешно. Но Натаэль не понимал, почему в тот момент, когда безвольное тело стало заваливаться навзничь, ему захотелось заплакать. Снова навалилась тоска, и эльф уже почувствовал приближение заветной черты, когда незнакомый собрат, попавший в ловушку чужой воли, ухватил его за руку и подтащил к чужаку, а потом приказал использовать силу.
Глупый, неужели он не знал, что это бесполезно. Потому что сила не откликалась, как ее не зови. Натаэль уже пытался, пытался столько раз, но зря. Чуда не случалось. Сила не приходила, зато приходили разочарование и боль. Боль, которую невозможно было терпеть. Она была наказанием и напоминанием…
