Город ящеров (СИ) - Багирова Марина (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— Представляю, как он сейчас бесится, — усмехнулась Вира. — Украли тебя прямо у него из-под носа. Хотелось бы мне увидеть его лицо, когда он понял, что ты исчезла…
— За что ты его так ненавидишь? — спросила Лин.
Кажется, Вира удивилась вопросу.
— У нас старые счёты… И это долгий разговор…
— Расскажи. У меня есть время.
— Я знаю, — её голос смягчился. — Я расскажу, Лин. Расскажу всё, лишь бы не потерять тебя.
***
— Я работала на «Станции 17» около девяти лет. Шёл четвёртый год, когда привезли тебя. Ты приехала из Цертамины с родителями — матерью и отцом. Ты ведь уже знаешь, что это планета ящерров?.. Тебе едва исполнилось то ли три, то ли четыре года. Родители любили тебя, но твой отец постоянно был занят. Мне дали понять, что он приехал в Мыслите по особому назначению, и трогать его без крайней нужды не стоит. Он работал над очень важным проектом, хотел понять принцип действия влечения на земных людей. Поговаривали, — Вира усмехнулась, — придумал некий антидот. Меня же приставили присматривать за тобой.
Вира мечтательно улыбнулась. Не Лин — чему-то внутри себя.
— Ты не знаешь, как там было красиво. Город Мыслите — то был настоящий рай. Наверное, единственное место на планете, где люди и ящерры действительно смогли объединиться. Повсюду зелень, много деревьев. А уж какой там водопад был! Я когда вспоминаю — на глаза наворачиваются слёзы… Там было запрещено использовать влечение, и за соблюдением этого правила неукоснительно следили, даже наказывали. Ящерры — они ведь такие… правильные очень. Если уж приняли закон — ни за что не нарушат.
Вира запустила руки в волосы. Как же больно-сладко вспоминать.
— Но твой отец был другой породы. Таким, как он, правила в любом обществе не писаны, уж слишком большую ответственность они на себе несут. И в связи с этим — брезгуют любыми ограничениями. Ты уже знаешь, наверное, что среди ящерров есть деление на роды и кланы. Кланы — это объединение родов. Клан твоего отца был очень миролюбивым, именно они создали Мыслите, и, собственно, потому этот город был таким особенным. Ящерр ящерру рознь. Я… привязалась я к тебе очень. Своих детей у меня не было, к тому же… Милая ты была. Послушная и добрая. Однажды я пришла к себе со ссадиной на ноге: упала, ушиблась, с кем не бывает. В город приехал командующий из Драгобрата. Мы с ним сцепились, как ненормальные…
Вира отвернулась. Эти воспоминания жгли больше всего.
— Нога у меня после стычки болела. Но ты тогда не пошла на улицу гулять, захотела остаться в комнате. До меня лишь вечером дошло, что ты таким способом пыталась оградить меня от, как тебе казалось, лишней боли. А ведь бегать ты ох как любила…
Мигнула лампочка.
Венилакриме представила себя — в детстве. Таким ребёнком, скорее всего, она и была — послушным, добрым, желающим всем угодить.
— Почему же ты… почему не сказала? Не сразу, но потом…
— Потому что слаба, — покорно отозвалась женщина. — Слабость это моя. Я думала, что защищаю тебя…
— А Рамм-Дасс? — прервала её Лин. — Кем он был?
— Он был мужчиной, который нам помогал. И он знал правду… о тебе.
Девушка задумчиво вгляделась в седовласую женщину.
— Любила?
— Бери выше — уважала…
Лин сняла обувь. Залезла на диван с ногами… Положила голову на мягкий подлокотник и уставилась в потолок — белый, неровный, с несколькими трещинами.
— Что было дальше?
— Я воспитывала тебя… У тебя проявлялись задатки великой ящеррицы… хорошо схватывала речь, выносливая была. И сильная очень… Ты, вероятно, спрашиваешь себя, куда всё это делось?
— Наверное, да… спрашиваю. Ведь… я ведь никогда не отличалась ни скоростью, ни пресловутой ящерриной ловкостью. Каково это — осознавать, что в детстве ты была лучше, чем сейчас…
— Не лучше, Лин, но… другая.
— А имя? — Лин приподнялась и внимательно посмотрела на Виру. — Оно настоящее?
— Да, — без колебаний ответила Вира. — Для ящерров имя — своеобразный код. Защита. Я не имела права лишать тебя этой защиты… Но…
— Но?
— Это я придумала называть тебя Лин… Чтобы перестраховаться.
— Что же это выходит… я поглупела и послабела по сравнению с той, какой была в детстве? Ведь я же видела, на что ящеррицы способны…
— Сейчас у тебя нет доступа к этим способностям. Таким образом твой отец защитил тебя, — и оборвала себя, а потом заговорила в быстрой, несвойственной ей манере речи. — Но ты можешь всё восстановить… как только полюбишь по-настоящему.
У Лин внутри болезненно закололо. Так сильно не болело, даже когда Вира рассказывала историю её детства. Родители, которых, вероятно, нет в живых, ложь, окружавшая её, — всё это смазывалось, звучало как будто не о ней. И лишь когда речь заходила о Руанне — болело так, будто под дых ударили.
Его руки, лицо, волосы, постель. Не для неё?
— Что было дальше?
Мудрая Вира — она всё поняла.
— Город Мыслите жил собственным ритмом. Иногда к нам доходили слухи с других городов. Например, что в Гнездо приехал новый ставленник. Официально Мыслите состоял в содружестве с Гнездом и Драгобратом, образуя самый могущественный конгломерат. Но все знали, это лишь на бумагах. Венилакриме, важно, чтобы ты поняла — мы были независимы, мы жили, как хотели. Среди судей заседали и ящерры, и люди. Ах… это было… всё было так не по-человечески хорошо и логично. Мы влияли на ящерров, они — на нас. Вот и получалось нечто… особенное. И никакого влечения, оно было запрещено. Я всегда считала, что именно такая любовь — правильная. Ведь… представь себе: ты ящеррица, и ты испытала влечение к недостойному мужчине. И что тогда, — женщина скривилась, — простить ему всё, потому что так за тебя решила природа? Простить ему насилие над другой женщиной лишь из-за того, что он никогда так не поступит по отношению к тебе? Нет, Лин, в Мыслите жили по-другому. Мы умели ценить верность и уважать друг друга.
Вира отвернулась. Лин впервые заподозрила, что, возможно, всегда невозмутимая приёмная мать не так уж невозмутима.
— Через несколько лет до нас начали доходить тревожные слухи. Что руководствам других городов не нравятся наши порядки. Что равноправие — подумать только! — унижает ящерров. Мыслите грозило перенаселение. К нам и ящерры приезжали, и люди валили толпами. Городу бы расти, расширяться, так нет же — нам ограничили территорию, и мы были вынуждены… соблюдать навязанные правила.
Вира вытянула перед собой стройные ноги. Даже грубая ткань не могла скрыть того, что они у неё были красивые, подтянутые. Женщина смотрела на эти части своего тела с неким удивлением, как будто только сейчас обнаружила их присутствие.
Не отвлекаясь, она спросила:
— Ты знаешь, что такое станция? Как она была задумана и для чего? Хочешь знать первоначальную идею, а не искажённую версию?
Лин кивнула.
— Станция находилась под Мыслите, глубоко под землёй, и оплетала весь город. Наши строители шутили: если нельзя расширять город вширь, значит, будем углубляться вглубь. А мы — поварихи, воспитательницы, швеи — смеялись над этими шутками и про себя думали: а почему бы и нет. Справедливости ради стоит сказать: только некоторые отсеки «Станции 17» были открыты для посещения. Большинство — строго засекречены. Учёные под руководством твоего отца проводили там эксперименты, и никто не знал, какие именно. Работники были вынуждены жить там же, под землёй. Всех устраивал такой порядок вещей. Может быть, я идеализирую, ведь молодая была, всё мне казалось другим тогда… но… любили мы свой город. Эдакой странной ненормальной любовью…
Женщина усмехнулась.
— Это кажется таким наивным… но… Нам было некуда идти! Нигде больше люди и ящерры не могли чувствовать себя равными.
Её глаза горели. Казалось, Вира пыталась рассказать всё сразу, но не знала, с чего начать.
— И архитектура… Какие же это были красивые улицы! Представь, у нас не было наземных машин, только воздушные — такова была задумка архитектора. По земле должны ходить только живые существа — земные люди и ящерры. Из женщин-ящерриц никто не делал культа. Они, вместе с землянками, выбирались в парк и там могли обсуждать сложности в воспитании детей. Разных детей — с хвостами и без. Ящеррицы не боялись приезжать в Мыслите, ведь в этом городе всё было как на Цертамине.
