Лекарство от смерти - Раткевич Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Если очень медленно и аккуратно расщепить свое сознание на тонкие-тонкие волокна, — только очень медленно и очень аккуратно, конечно, — если проделать это со всем тщанием, тогда сознание становится столь тонким, что может проникать во все поры мироздания. Мир становится прозрачным, в нем больше нет преград для наблюдателя. Кроме одной, конечно, — наблюдаемое тоже становится прозрачным. Так что отличить одно от другого, то есть преграду от объекта наблюдения, бывает весьма затруднительно. Впрочем, просто справиться с таким заклятьем, будучи всего лишь учеником мага, и то непосильный труд. Но если очень надо, если забыть обо всем, сжать зубы и как следует напрячься…
У Файрета получалось. Мир медленно становился прозрачным. Таяли стены, просвечивал пол, истончался, обзаводясь прорехами, потолок…
Файрет неподвижно висел в оковах, его глаза бессмысленно таращились в никуда. Тому, кто расслаивает свое сознание, нет нужды пользоваться глазами, все равно ведь глазами можно увидеть только поверхность вещей. Нет, глаза Файрета никуда не смотрели, и все-таки он видел все, что ему было нужно.
„Ага. Шантаж при помощи заложника. А вот и высокий лорд! Какой же сумбур творится в его голове. Ох, не доведет его до добра такая голова! Вот и хорошо, что не доведет. Вот и пусть. Нам того и надо. Да побыстрей! А поможет ли? Должно помочь“.
Осторожные, почти незримые касания. Там подтолкнуть камешек, здесь подкопать лавину… Нет, упадет она сама, и не сейчас… к тому моменту нас в опасной зоне уже не будет, мы даже помнить ни о ком не будем. Не о ком потому что.
„Лишь бы все так и удалось, как задумано!“
„Делать тебе, дуре, нечего“, — сама себя выругала дочь Великого магистра, неотрывно глядя в магический кристалл.
Помочь расщепить чужое сознание, да еще на расстоянии, да еще так, чтоб тебя не заметили, а потом помогать при помощи тончайших волокон этого сознания расстраивать и уничтожать чей-то больной разум…
Нет, как хотите, за такую работу хотя бы спасибо полагается, а тут…
„Спасибо!“ — тотчас подумал Файрет.
Дочь Великого магистра вздрогнула и отодвинулась чуток подальше.
„Я тебя все равно почувствовал!“ — благодарно просигнализировал Файрет.
„Зато ты не знаешь, кто я…“ — откликнулась она.
„А мне это неважно, — промолвил он. — Кто б ты ни был — спасибо!“
„Пожалуйста! — она улыбнулась, с сожалением понимая, что этого все равно не видно. — Ну что, сделаем твоему высокому лорду еще что-нибудь хорошее?“
„Сделаем!“ — отозвался Файрет, и она почувствовала, как он улыбается.
Разумеется, она не могла этого видеть, но чудеса случаются даже с магами, если они влюблены…
Ты приходишь в себя в той же самой темнице. В оковах.
— Ох… — вздыхает прикованная рядом с тобой Тисаф. — Я… мне все это почудилось, приснилось или…
Она вновь одета в то же самое платье, но ты мигом вспоминаешь собственный башмак, тот самый — с чудесным образом приросшим на место каблуком.
— Не знаю, — говоришь ты. — Наверное, приснилось.
Кровь все еще сочится из твоей пропоротой ножом ладони. И ты отлично знаешь, что сны здесь ни при чем.
— Крэлли…
— Ну?
— А ты сможешь нас убить? — тихо и очень серьезно интересуется Тисаф.
— Убить? — переспрашиваешь ты.
Ну почему это не получается сделать так, чтоб голос совсем не дрожал?
— Да, — кивает она. — Убить.
— Думаешь… так будет лучше?
— Я боюсь, что он заставит нас делать что-нибудь очень нехорошее, — говорит Тисаф. — Я, конечно, надеюсь, что господин Тэйн раньше того до него доберется, но если все-таки нет… ты хотя бы меня убей, ладно? Сможешь?
— Не знаю… — честно отвечаешь ты.
— Бедный ты мой… — горестно вздыхает Тисаф. — И зачем тебе эта проклятущая магия досталась?
— Без нее меня бы и вовсе не было… такого, как сейчас, — откликаешься ты. — И такого, как тогда, — тоже. Как раз сейчас я бы уже умер. Так что у меня другого варианта все равно не было. А вот зачем я тебе такой достался, в чем ты перед Богами провинилась, что они так безжалостны?
— Не смей даже говорить такое! — тотчас отзывается Тисаф. — Ты замечательный! А этот гад еще свое получит.
День тянется нескончаемо. Высокий лорд не показывается. Приходят охранники с обедом. Потом с ужином. Ведут в уборную, велят не дергаться и не глазеть по сторонам, за руки держат пуще прежнего. Ты уже не пытаешься вырваться. Происшедшее вымотало тебя полностью. Ты начинаешь клевать носом еще в уборной и засыпаешь, едва тебя приковывают обратно, а когда просыпаешься… Тисаф сидит рядом с тобой. Она не прикована!
— Как?! — хриплым со сна голосом выпаливаешь ты.
Вместо ответа она обнимает тебя. И целует. Так нежно и бережно, словно это не губы тебя касаются, а легкий летний ветерок ласкает.
— Ну наконец-то я могу… — шепчет она. И трется щекой о твою щеку.
— Как ты сумела освободиться? — тем временем спрашиваешь ты.
— Он пришел… пока ты спал… — шепчет она. — Я испугалась… а он… он велел меня расковать и опять ушел…
Ты смотришь на собственные оковы и понимаешь, что ее свобода вам ничего не дает. Разве что…
— Может, попробуешь удрать? — спрашиваешь ты.
— Вот еще! Бросить тебя одного?! — возмущается она. — На расправу этому мерзавцу?
— Один я бы как-нибудь ушел, — говоришь ты. — Если ты сбежишь, то, может, и я потом тоже…
— Верно, — виновато кивает она. — Если б не я, ты бы сюда и не сунулся. Тебя на меня приманили.
— А если б не я, ты бы здесь не оказалась, — возражаешь ты. — Тебя из-за меня похитили.
— Все равно дверь закрыта, — вздыхает Тисаф. — Без твоей магии нам ее не открыть.
— А у меня руки скованы, — говоришь ты. — Мне нужно одной рукой до другой доставать, чтоб я мог колдовать.
— А кровь? — вдруг спрашивает она.
— Кровь? — удивляешься ты. — При чем здесь кровь?
— А еще магии учился, — чуть усмехается Тисаф. — Кровь же принимает любую магию, ты что, забыл?
— Не забыл, но что это дает?
— А вот что. — Она прижимается плечом к твоей правой руке. — Режь руну, чтоб твои оковы сломать!
— Где резать?! — Ты уже понял, но…
— На плече, — спокойно отвечает она. — А другой рукой делай свою руну. Я потом прижмусь к ней плечом, и моя кровь перенесет твою магию. Отпечатается на заготовке. Останется только бросить руну. Кажется, ты говорил, что они всегда достигают цели?
— Верно. Но…
— Что „но“?
— Больно же будет!
— Пусть.
— А если опасно? Я никогда такого не делал.
— А сидеть в подвале у этого сумасшедшего не опасно? — фыркает она. — Режь!
— Может, ты лучше попробуешь взять заготовку и поднести ее к моей другой руке? — предлагаешь ты менее „кровавый“ вариант.
— Делай, — кивает Тисаф.
Пальцы катают из воздуха заготовку.
— Держи.
Пальцы любимой касаются твоей ладони. Они проходят руну насквозь.
— Ты хоть видишь ее?
— Нет, — вздыхает она.
— Тогда подставь лучше свою ладошку, — говоришь ты.
Но руна проходит ее руку насквозь и падает на пол.
— Получилось? — с надеждой спрашивает она.
Ты смотришь на лежащую на полу заготовку.
— Нет, — вынужден признать ты.
— Я же говорю, надо просто на плече вырезать, — досадливо морщится она. — Какие же вы все, мужики, упрямые. Все вам нужно по-своему, даже если ясно, что ничего не выйдет. Режь, говорю!
Она вновь подсовывает свое плечо. Рунный нож появляется сам собой. Тисаф терпит молча. Даже когда темные капельки, словно драгоценные бусины, вспухают на ее плече.
— Режь глубже, не бойся… — говорит она.
— Шрамы же останутся.
— Это не шрамы, это — украшение. Глянь, какая дивная розочка вышла! Делай скорей свою руну!
Она прижимается плечом к заготовке, и кровь… Темные дорожки ложатся там, где надо. Тисаф оказалась права!
Кончиками пальцев ты отбрасываешь руну от себя. Она кувыркается в воздухе, она и впрямь сама находит цель.
