Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич
В центре, за ширмой, в первый момент скрывшей его от меня, лежал мужчина, окровавленный и голый. Руки и ноги его были разведены в стороны и надежно закреплены толстенными металлическими скобами, уходящими в горизонтальную наклонную плиту, на которой он лежал, рот же был заклеен клейкой лентой. Лицо мужчины представляло месиво, кровь на бровях и виске запеклась, тело изобиловало порезами и ранами, причем в большинстве свежими. Сам он, как только мы вошли, поднял на нас затравленный испуганный взгляд и отчаянно замычал, пытаясь что-то сказать.
– Рот, – бегло бросила ее величество. Глаза ее гневно сощурились, губы искривились в высокомерной усмешке. Теплых чувств этот человек в ней не вызывал. Из-за другой ширмы вышли почему-то до сих пор незамеченные мною люди – два человека в белых халатах, один из которых отлепил клейкую ленту. Прикованный тут же запричитал, и основным мотивом его причитаний было: "Ваше величество, я же все вам рассказал!" и "Вы же обещали мне! Пощадите!". Я перевел взгляд на палачей в белых халатах. Палачей, не докторов, ибо лица их скрывали полупрозрачные, но затемненные маски, словно красное покрывало с прорезями для глаз их собратьев эпохи средневековья. Двоякого толкования маска не вызывала.
– Как он? – бесстрастно спросила королева. Один из палачей пожал плечами, другой, точнее другая, спокойно ответила: "Нормально". Голос у нее был женский. Я пригляделся – фигура тоже, хотя эдакая мужиковатая, брутальная – сразу и не скажешь.
Второй палач явно был мужчиной, твердой походкой отошел в другой конец комнаты и встал за один из работающих пультов. Женщина, не делая знаков различия, обратилась к королеве, словно к давней подруге:
– Указания будут?
Та подошла ближе к распятому мужчине, который при этом затих, и принялась его рассматривать. Увиденным осталась довольна.
– Все по плану.
Женщина-палач кивнула и удалилась.
– Нннне… Нннне надааа! В-ввв… Вваше… Вввели… – простонал прикованный, давя в себе приступ ужаса. Королева его стон проигнорировала, вместо этого обернулась ко мне:
– Хуан, опиши то, что ты здесь видишь.
Она смотрела мне прямо в глаза, пронзала насквозь. Я непроизвольно отшатнулся, но уткнулся спиной в заботливо выставленное вперед плечо одной из хранителей.
Вздохнул. Отпустило. Вновь окинул взглядом помещение. Улыбающуюся королеву. Каменную главную наказующую. Четверых бесстрастных хранителей и двоих палачей с закрытыми лицами, настраивающих какие-то приборы. Никто из них не испытывал дискомфорта, бьющийся в истерике человек не вызывал у них эмоций. А я?..
Мне было жаль его. Но жаль по привычке. Мать всегда учила меня жалеть слабых, помогать в беде. Но я тут же поймал себя на мысли, что в пыточные под Золотым дворцом просто так не попадают, что-то он совершил против нашей любимой королевы, и относиться к нему нужно не только с позиций гуманизма. Это жизнь, которая будет идти по своим законам, как бы я к ней не относился, и если хочу подрасти, мне нужно смириться с тем, что что-то происходит не так, как я хочу, воспринимать всё спокойно. Пусть это будет первый шаг на пути моей ломки, но он необходим. Особенно в данный момент, ибо всё происходящее – тоже тест.
Но понимать – одно, а пересилить себя…
– Опиши, что ты видишь, – вновь попросила королева, теперь мягко, почти по-домашнему, тонко чувствуя мое состояние.
Я начал говорить. И пока говорил, какой-то скрытый механизм во мне поднимал и поднимал защитные створки, придавая уверенность в себе.
– Я вижу пыточную, – начал я. – Современную, какой она должна быть. Внутри – двух палачей, хорошо знающих свою работу, – отметил я профессионально-озадаченные движения парочки, не обращающей на происходящее вокруг никакого внимания. – Еще королеву, заглянувшую сюда с охраной, чтоб показать это богатство одному глупому пареньку, не подозревавшему до того, во что ввязывается. – Эта реплика у всех присутствующих вызвала улыбку, а ее величество и Гарсия даже переглянулись. – И человека, прикованного к пластиковой доске. Голого, избитого, сломленного, – закончил я, – бросая взгляд на узника.
– Всё? Насчет человека? – Брови королевы сдвинулись.
Я пригляделся к стонущему, но добавить ничего не смог.
– Всё, ваше величество.
Она недовольно покачала головой.
– Ты забыл добавить, "преступника", Хуан. Голого избитого сломленного преступника. Человека, который совершил преступление.
Пауза.
– Этот сеньор предал меня, Хуан. Он дал мне клятву, личную, верности. Не вассальную, нет, – она усмехнулась, – но и такие не даются просто так. Да, Раймундо? – воскликнула она, обращаясь к прикованному.
Человек застонал и забился, по его лицу потекли слезы отчаяния.
– Наши девочки проходят ломку, Хуан. Ломку психологическую. Мы не зря берем их в тринадцать, только в этом возрасте из них можно воспитать кого-то стоящего вместо затравленных волчат. Но и в этом случае у нас не всегда получается сделать их абсолютно лояльными: иногда некоторые соблазняются "прелестями" мира и предают.
Ты пришел к нам в возрасте, когда ломка бесполезна, уже сформированным, – продолжила королева. – С устоявшимся мировоззрением. Мы не можем давить на тебя, прививая чувство преданности. Мы можем только объяснить. Чтобы ты, как грамотный человек, сделал осознанный выбор. Чтобы понял.
Да, ты глупый мальчик, – продолжила она. – Сунулся туда, где работают жестокие законы и правила, не зная их. Но я, как будущий сеньор и королева, должна восполнить этот пробел. Смотри, Хуан. Внимательно смотри, как поступают с клятвопреступниками.
Она повернулась к прикованному человеку и что-то бросила Гарсия.
– Двоечка, – произнесла та бесстрастным голосом. – Разряд!
Палач-мужчина дотронулся до иконки управляющего контура. Человека трухнуло, он выгнулся, насколько мог, и заорал так, что я втянул голову в плечи.
– Пятерка, – продолжала Гарсия. – Разряд!
Палач вновь подал ток на узника, используя его тело, как проводник. Тот вновь выгнулся, а в крике его не осталось ничего человеческого. Борясь со спазмами, я попытался отвернуться, но властная рука королевы схватила меня за подбородок и повернула обратно:
– Смотри, Хуан! Смотри!
Кажется, из моих глаз потекли слезы.
– Шестерка, – продолжила Гарсия. Разряд.
Да, слезы. Они катились помимо моей воли, и я не чувствовал стыда за них. Я не готов. Я слишком мягкий, чтобы вынести такое.
– Семерка…
– Достаточно, – перебила королева, видимо, все-таки сжалившись надо мной. – Заканчивайте. Для первого раза хватит.
– Все готово? – последовал вопрос наказующей к палачам. Женщина-мужичка кивнула и извлекла из под специального колпака металлический ковш с дымящимся нечто внутри.
И хранители, и Гарсия, и королева, как по команде отошли подальше от стола, королева же еще и оттащила меня за плечо. Палач поравнялась с человеком, и тут, кажется, до того дошло, что с ним хотят сделать.
– Вы же обещали! Обещали, ваше величество!!! – заорал он так, что барабанные перепонки мои еле выдержали. – Я же все рассказал! ВСЁ-ВСЁ РАССКАЗАЛ!!!
В его крике было столько отчаяния, что я… Да, мне стало плохо. Но я не мог отвернуться.
– Раймундо! – прозвучал голос королевы. Торжественный и грозный. – Ты давал мне клятву, и ты ее нарушил. Как твой сеньор и твоя королева я приговариваю тебя к смертной казни.
– Согласно древнему обычаю, – она повернулась ко мне в пол-оборота, как бы объясняя то, что остальные присутствующие знали, – человека, предавшего сеньора за золото, казнят золотом. Но мне жаль переводить драгоценный металл на такого, как он. Посему ты приговариваешься к казни свинцом, – вновь повернулась она к нему.
Мужчина-палач схватил обезумевшего мужчину за подбородок, зафиксировал его сильными руками и вставил в рот большую воронку. После этого женщина неспешно начала выливать в нее то, что плескалось в ковше. Расплавленный свинец…
