Мир Гаора (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна (книги полностью .TXT) 📗
- Рулевой люфт на семь влево, господин механик, - ответил Гаор, озабоченный одним: не допустить какой промашки и не схлопотать по морде, помня того избившего его хозяйского шофёра.
Один из шофёров, который постарше, негромко рассмеялся, а второй с интересом оглядел Гаора. Механик покраснел.
- Ладно, принял я машину, ступай, - буркнул он.
- Да, господин механик, - ответил Гаор, обрадованный таким поворотом событий, и сразу пошёл к выходу.
- А классно умыли тебя, - сказали у него за спиной.
- Ты смотри, как разбирается, - сказал ещё кто-то.
Гаор не обернулся: ему приказали идти отдыхать.
На дворе было очень светло и тихо, как всегда после снегопада, и он шёл к рабскому корпусу быстро, но не бегом, наслаждаясь белизной и светом. Надзиратель у входа, видимо, знал о приказе Гархема, потому что, ни о чём не спросив, быстро и небрежно обыскал и впустил. Было непривычно спускаться вниз и идти мимо надзирательской одному, но усталость всё сильнее настигала его, снова болели спина и ягодицы, вот дьявол, никак не заживает. Нижний надзиратель так же молча впустил его в необычно тихий и пустой коридор.
На ходу расстёгивая куртку, Гаор побрел в спальню. Здесь тоже было пусто и тихо, пол, видно, только что вымыли, и он влажно блестел. Дневаливший сегодня пухлогубый парень с дальнего от Гаора конца спальни удивлённо уставился на него.
- Ты чо, паря?
- Сказали отдыхать до обеда, - ответил Гаор, раздеваясь.
Куртка оказалась и впрямь непромокаемой и от снега только штанины у комбеза намокли, брюки тоже нормально, а вот рубашку и нижнее бельё хоть выкручивай. Гаор сгрёб мокрое бельё и пошлёпал в умывалку, чтоб хоть немного на трубе подсушить. Труба оказалась густо завешенной бельём, рубашками и портянками: видно, многие переоделись в сменку, а пропотевшее оставили сушить. Подштанники Гаор быстро пристроил, а вот рубашка никак не влезала, чьё-то надо подвинуть, а это тебе не в Алзонской землянке, где хоть и тесно, а все друг друга знают и сушатся у печки в очередь. Ему уже почти удалось найти место, когда в умывалку влетел дневальный.
- Рыжий, лопать иди!
- Ну?! - обрадовался Гаор.
Что завтрак он пропустил, Гаор знал и никак не рассчитывал на дополнительный паёк. С едой ведь кто не успел, тот и опоздал, а дружка, чтоб приберёг ему пайку, у него нет.
- Вот те и баранки гну, бубликом завиваю, - ответил дневальный, - мотай по-быстрому.
Гаор ещё раз оглядел трубу.
- Мотай, - повторил дневальный, - не серди Маманю, она уж налила тебе. Иди, повешу твоё шмотьё .
Гаор отдал ему свою нижнюю рубашку и побежал в спальню, торопливо, прямо на голое тело натянул верхнюю рубашку и брюки и побежал в столовую.
- Ага, пришёл, - встретила его Маманя, - да куда ты за общий стол лезешь, только отмыли его, сюда садись.
До сих пор, бывая в столовой только со всеми, Гаор толком и не огляделся в ней ни разу. Приходя, сразу шёл к своему месту за мужским столом, а там уж не зевай по сторонам - паёк целее будет. Хоть здесь и не таскали у других из мисок, а за хлебом всё равно пригляд нужен. Он и не знал, что за женским столом почти у самой плиты стоит маленький - десяток еле поместится - стол. А на нём миска каши, два ломтя хлеба и кружка. Миска и кружка парили, значит и каша, и питьё горячие. А он сразу и вспотел, и промёрз.
Гаор сел к столу и набросился на еду. О том, что нужно поблагодарить, кормить-то его не вовремя не обязаны, он вспомнил, уже набив рот, и благодарность вышла очень невнятной. Маманя рассмеялась.
- Ешь давай, потом всё скажешь. Тебе дальше как велели?
Гаор проглотил, что было во рту, и ответил.
- После обеда на складе.
- Ну и ладно, - кивнула Маманя.
Она отошла к плите, а напротив Гаора вдруг села девчонка, похоже, одна из тех, что его дразнили в выходной, и стала смотреть, как он ест. Гаор никогда не любил, чтобы ему в рот заглядывали. Ест, что дали, чужого не взял - чего пялиться?! Он сердито посмотрел на неё и уткнулся в миску. Навалили ему щедро, первый, самый жгучий голод он заткнул, и теперь ел уже не спеша, наслаждаясь теплом, разливавшимся по телу от каждой ложки. А тут малолетка припёрлась и всё удовольствие портит! Девчонка вздохнула. И ещё раз. Гаор упрямо был занят только кашей.
- Рыжий, - не выдержала девчонка.
- Мм, - откликнулся Гаор.
- А ты деревянный или каменный? - невинным тоном поинтересовалась девчонка.
Гаор вынужденно оторвался от миски и поднял на неё глаза. Она сидела, подперев кулачками подбородок, отчего лицо её стало совсем круглым, и смотрела на него тоже круглыми глазами желудёвого цвета, такие же коричневые с желтым отливом волосы скручены на макушке в узел, а по бокам выпущены две прядки, заплетённые тонкими косичками. Гаор улыбнулся.
- Я усталый, - ответил он и взял кружку.
Возившиеся у плиты женщины рассмеялись.
- Отстань, Дубравка, дай парню поесть.
- Ишь как не терпится!
- Выходного дождись.
- Ага, - ответила, не оборачиваясь, Дубравка, - а он опять как сядет курить, так и не встанет. Мы его с Кисой уж дразнили-дразнили... У него, небось, и вставать нечему, - фыркнула она вызывающе, - и поглядеть, небось, не на что.
От этого отмолчаться Гаор не мог.
- Когда подрастёшь, малолетка, тогда и покажу, - ответил он, допивая и ставя кружку, как здесь принято, вверх дном. - Спасибо, Маманя.
Девчонка жарко до слёз на глазах покраснела, а женщина так смеялись, что Маманя только рукой ему махнула, иди, дескать.
В спальню Гаор пришёл ублаготворённый и сразу залез к себе, разделся, уже засыпая, повесил рубашку и брюки на перекладину в изножье и заснул, как провалился.
Разбудил его только шум пришедших на обед, и он даже спросонья не сразу сообразил, что такое творится.
- Рыжий, давай по-быстрому, - мимоходом бросил ему Сташий, - обед проспишь.
В умывалке толкотня, разбирают развешенное на просушку бельё, некоторые прямо тут же переодеваются в сухое, а то прихватит по-мокрому холодным ветром... тады только молись, чтоб кровяница не привязалась.
- Давай, мужики, обед стынет! - орет дневальный.
- Заткнись, Губоня, без тебя знаем.
- Рыжий, ты щас где?
- На складе, - бросает на ходу Гаор, натягивая поверх подсохшего белья комбез.
Носки... вроде эта пара посуше, её и надевать, а другая пусть сохнет, постирать бы, не сообразил сразу, а теперь некогда, вечером обе пары стирать.
- Губоня, моё на трубу тогда.
- Валите, мужики, знаю.
Вроде совсем недавно ел, а сел за стол и накинулся на еду, как скажи после карцера - удивился про себя Гаор, быстро, наравне со всеми, хлебая суп.
- Рыжий, - позвал его Булан.
Гаор поднял на него глаза.
- Ну?
- А куда это хозяин тебя дёрнул?
- Снег трактором чистить.
- Нуу? - удивились соседи по столу.
- А ты могёшь?
- Могу, - кивнул Гаор.
- А такую, ну, хозяйскую, тоже могёшь?
Гаор понял, что говорят о легковушке, и кивнул.
- И легковую могу.
- Каку-каку?
- Легковую, - повторил Гаор и стал наскоро, между глотками объяснять, какие бывают машины.
- И все могёшь?
- Все не все, - Гаор уже дожёвывал кашу, - а многие да.
- Что умственность-то значит!
- Паря, а выучился где?
- В училище и на фронте, - ответил Гаор, вытряхивая себе в рот последние капли киселя и переворачивая кружку вверх дном.
Зачем так делают, он не понимал. Ведь как ни старайся, а что-то остаётся, а значит, стекает по стенкам на стол и потом его приходится отмывать, лишняя работа, но поступал как все. Коль попал на такой Устав, то и живи по Уставу.
- Вечером доскажешь, - встал из-за стола Зайча.
Вместе со всеми встал и Гаор, поклонился Матери и сидевшей за их столом Мааньке. Матуня, Мамушка и Матуха ели за женским столом, вроде и Маманя - главная по кухне и вообще хозяйству - там же.
