Зов Уршада - Сертаков Виталий (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Да вижу я, не слепая. Вижу, что нетутошние они.
Бабка Юли глянула искоса, а я сразу засекла, какая она на самом деле молодая. Она вполне могла себя заставить не стареть, как это делают Матери-волчицы.
Я представилась и сказала ей об этом.
— Кой-Кой, переведи ей… Когда мне исполнилось пять лет, Матери-волчицы пришли в нашу хижину и забрали меня, чтобы не дать угаснуть силе, родившейся вместе со мной. Когда твоей внучке исполнилось пять лет, ты наверняка угадала ее силу, но сделала все, чтобы затоптать этот костер. Ты преступила то, что тебе не положено преступать. Не мы решаем, кому сеять хлеб, кому рожать детей, а кому — стать Красной волчицей. Помоги ей, еще не поздно. Твоя внучка мучается, как мучался бы любой волк, насильно запряженный в телегу с навозом. Она убивает себя, разве ты не видишь?
Кой-Кой перевел, и стало слышно, как ревет их дурацкий звонок и как перекликаются солдаты, окружившие женский корпус.
— А что я могла? — озлилась женщина. — Что я могла, когда у ней мать родная есть. Из бутылки, правда, не вылазит, но — мать. Куда я ее дену? Ну, увезла раз в деревню, к сестре, так протрезвели и туда приперлись. Еще и пригрозили, что не дадут больше внучку. Что я могла, в такой-то семейке? Моя-то дочка — ладно еще, она сама заплачет, придет да повинится. Но мужик у ней дурной. Не отец Юлькин, тот давно в бегах, а отчим, уже третий или четвертый, со счету сбилась…
— Третий, — покраснела Юля.
— Да шут вас разберешь, — отмахнулась Маргарита Сергеевна. — А мне что? Я только-только дождалась пересмотра дела, а вы меня в бега зазываете? Мне скоро семьдесят, ты меня тут навсегда законопатить хочешь? Не, я никуда не пойду. Да и пристрелят нас, как куропаток.
Она отвернулась. Мне стало смешно. Вокруг нас, разинув рты, толпились воровки, убийцы, злодейки всех мастей. За железной дверью пыхтели вооруженные до зубов солдаты. В темнице точили ножи уцелевшие подручные бесноватой Марианны. Где-то неподалеку дружки генерала Сергеева обсуждали, каким способом меня зажарить. Где-то далеко, в больнице, валялся без памяти мой несчастный супруг. Не прошло и суток, как я окружила себя любовью и верностью.
— Твоя бабка не скрывала от тебя, что умеет находить гиблые места, — заговорила я. — И жилы земли она наверняка находить умела и от тебя не скрывала. Твоя бабка наверняка говорила тебе про Плоские миры, где хороводят бесы, и про каналы между мирами, где глупый обыватель гибнет, зато ведьма собирает травы долголетия и цветы мудрости… Твоя бабка учила тебя формулам черной магии и искусству оберегов и учила, как говорить с лесом, и творить големов, и зашептывать чужие волосы, и привораживать мужчин… Она тебе торопилась передать, а ты предала ее память…
— Ее убили! — Кудрявая старушка обернулась ко мне шипящей рысью. — Ее насмерть убили, закололи, замучили в психушке! Что мне, внучке любимой такого конца желать?!
— Бабуля, но ты никогда… — побледнела Юлька.
— Всем… немедленно вернуться в камеры! — загремел оловянный мужской голос. — Прекратить сопротивление…
Этот голос напомнил мне спящего оракула. В нем не ощущалось ни гнева, ни злобы, ни терзаний.
— Да, я никогда не говорила, и что? — Бабушка сердито выплюнула окурок. — А что, мне надо на каждом углу орать, что мать моей матери замучили, мать их, люди в белых халатах? Уж лучше пусть все думают, что в революцию сгинула. На Ленина все списать можно, он вытерпит…
Маргарита Сергеевна дрожащими пальцами раскручивала кремень на за-жи-гал-ке.
— Если вы нам не поможете, мы будем искать дальше. — Кой-Кой подошел вплотную и обернулся точной копией Маргариты Богушар. Женщины в толпе завыли от восторга и от страха одновременно. — Мы и без вас найдем тех, кто умеет вскрывать жилы тверди. Мы и без вас построим мост между Землей и нашей пла-не-той. Только вашу внучку вы не сбережете, Она научится магии не у вас.
Маргарита Сергеевна отшвырнула зажигалку, щелкнула пальцами и добыла огонь из воздуха. Она глядела в глаза своей копии и свирепо жевала папиросу.
— Вау, — произнесла Юля.
— Домина, она колеблется, — шепнула нюхач. — Она поверила тебе, ей теперь стыдно. Мне кажется, ей стыдно, что она одна сбежит, а другие останутся. Я чую — здесь много невинных, Женщина-гроза.
— Кой-Кой, переведи ей… Переведи им всем. Мы выйдем все вместе, и никто нас не остановит. Кто боится — тот останется здесь, но покинуть зиндан сможет любая. Но мне нужна их помощь. Мне нужна помощь каждой из вас, даже тех, кто никогда не молился.
— Твоя подруга совсем чокнутая, еще хуже, чем ты, — похвалила меня Маргарита Сергеевна. — Ладно… видать, не зря мне трижды гадали, что придется черную телку резать. Заводи свою ворожбу, чернявая, пока нас тут псами не потравили!
20
Зоран Ивачич
— Это невозможно! — Аркадий с отвисшей челюстью следил за тем, как высокий усатый мужчина встает.
— Помогите же ему! — дернулся Ромашка, но центавр усадил его обратно железной рукой.
— Он мужчина и воин. Он встанет сам. Дом Саади, переведи мои слова лекарям. Скажи им, что неважно, сколько шагов пройдет воин. Каждый его шаг — это шаг навстречу врагу, а не трусливое бегство. Спроси их, дом Саади, они поняли, что я говорю?
— Они поняли тебя, гиппарх.
Зоран Ивачич поднялся сам с третьей попытки. Из едва затянувшихся ран сочилась кровь. Кровь капала с губы, которую он закусил, чтобы не кричать. Спутанные мокрые волосы падали на глаза, по сравнению с их антрацитовым блеском кожа Ивачича казалась пугающе бледной. Больничная одежда повисла мешком на отощавших плечах. Забинтованное ухо превращало красивую голову в нелепый шар. От прежнего Зорана, каким его помнил Рахмани, остался лишь рост, огненные глаза и тяжелый нагрудный крест, передаваемый в семье по наследству. Даже бравые усы обвисли, точно пересохшие кукурузные початки.
— Ра… Рахмани, это правда? — Запекшиеся губы раненого со свистом выталкивали слова. — Вам удалось вы… вынуть из меня са… сахарную голову?
— Это правда, брат мой. Мы нашли спасение, брат мой. Люди на четвертой тверди не боятся уршада.
— Это… это… — Ивачич облизал губы, покачнулся, но удержался на ногах. — Ра… Рахмани, мне нужно увидеть правителя…
— Мы сами ищем его, брат. Говорят, что правителя нет в городе. Он уехал, но скоро вернется. Как только он вернется, мы вместе отправимся к нему.
— По… почему мы тут?.. — Зоран обвел мутным взором заплесневевшие стены подвала и рухнул на руки друзей.
— Это невероятно, — как эхо, повторял Аркадий, пока Ромашка готовил два последних бинта. — Чем вы его намазали? Что это за дрянь? Спросите у вашего… э-э-э… ги… кентавра, это ведь он плевался и мазал его. Я видел, как он плюется.
Всю грудь и живот Ивачича покрывала остро пахнущая, спекшаяся корка желто-коричневого цвета. Под коркой виднелись вздувшиеся, кое-где лопнувшие шрамы. Раны заживали буквально на глазах.
— Поликрит намазал его лечебной травой, они всегда носят ее в подсумках, — объяснил Рахмани. — Эта трава не спасает от смерти, но быстро заживляет. Центавры разводят особую породу псов и сцеживают у них слюну, чтобы из дюжины трав и слюны приготовить жвачку. Он ее размачивал во рту и плевал…
— Теперь все понятно. — В восхищении Ромашка прищелкнул пальцами. — Нам бы рецепт этого плевательного зелья, нитки бы не понадобились…
— Скажи честно, он умрет? — придвинулся к лекарю Саади.
— У него внутреннее кровоизлияние, — невольно понизил голос Ромашка. — Я вам ничего не могу обещать. Для нас фантастика уже то, что он сумел подняться. Мое мнение — он уже должен был умереть. Вторая пуля где-то в брюшной полости. Я не понимаю, как ваш друг дышит.
— Либо мы немедленно кладем его на стол, либо в любую секунду… — Аркадий выразительно воздел руки.
— Если вы его отнесете наверх?..
— Нас всех арестуют. Пока мы сумеем объяснить, что ему нужна срочная операция… — Ромашка в отчаянии махнул рукой.
