Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ) - Канра Дана (читать книги без сокращений .txt) 📗
К ногам связанного Робера Эпинэ упала чья-то голова, и Ричард готов был поклясться, что Повелитель Молний вздрогнул.
- Я надеюсь, мои объяснения брат мой Фердинанд сочтет исчерпывающими, голос казара стал еще проникновеннее, - я понимаю - сейчас не время говорить о подобных вещах, но залогом нашей искренности может стать рука моей младшей дочери. Этери красива, она знает талиг, я растил ее в почитании нашего великого соседа. Брат мой Фердинанд женат на прекрасной Катарине из рода Ариго, но руку Повелителя Ветров не отягощает свадебный браслет.
Ричард изумленно взглянул на Рокэ Алву, но бледное лицо того напоминало безразлично-холодную маску, совсем не похожую на то оживленное выражение, когда молодая бакранка попросила его провести с ней ночь. Значит, он не женится, а хорошо это или плохо - не герцогу Окделлу, дурно разбирающемуся в политике, судить.
- Больше мне нечего сказать, мы - мирный парод, мы пытались защититься и не смогли, в этом была наша ошибка, моя ошибка. Я жду ответа Талига, ибо в его руках наша жизнь и паша смерть. Что скажет побежденным Проэмперадор Варасты?
Рокэ сказал то, что не ожидали от него ни плененный и хмурый Повелитель Молний, ни растерянный, кусающий губы от нетерпения и готовый нервно подпрыгивать Повелитель Скал - он желал суда Бакры.
Ричард молча смотрел на то, как упавший от толчка к ногам Ворона Робер Эпинэ, пытается подняться, но, к своему стыду не смог сделать и шагу. Не потому, что испугался, но просто действительно не мог шагнуть! Подошвы сапог приросли к проклятым камням, не пускавшим его, и только после окрика Алвы удалось броситься навстречу бедному Эпинэ, чтобы помочь ему подняться.
- Спасибо Дикон, - шмыгнул разбитым носом Робер.
Ричард молча разрезал спутывающие Иноходца веревки родовым кинжалом и помог сесть на обломок скалы, сам не зная, что на него нашло. Одно он понимал точно: второй раз помогать человеку бежать от суда ему нельзя, особенно после того, как сильно промахнулся с Феншо. Они молчали, пока у Робера останавливалась кровь, и пока шли вместе с каким-то бакраном в сторону старого Бакры и остальных злобных, равнодушных к чужой боли людей.
- Ты виновен в преступлениях против Талига? Подумай и ответь.
- Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром пли Злом.
- Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и но закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты - кровь Талига, и ты - обвинитель.
Сын то ли Ветров, то ли Раканов выбрал пистолет, начал было говорить, что Ричарду не мешает помолиться Создателю, но пресекся на полуслове и поручил это важное задание Бонифацию. Оно и правильно - иноверцев Создатель не желает и слышать. Ричард смотрел на красный плод абехо, положенный на голову Эпинэ, на пистолет Ворона, и понимал, что не имеет права, просто не должен жмуриться или зажимать ладонями уши. Он уже не маленький пугливый вепренок, а взрослый Повелитель Скал...
Одним выстрелом Рокэ Алва сбил ягоду и застрелил Адгемара. Отче Лит, да как такое возможно при одном выстреле...
Больше других неприятностей, кроме той, что надорский герцог бесславно свалился в обморок перед бакранским алтарем, замечено не было, скорее наоборот - все шло просто замечательно. Чудом выжившего уже в четвертый раз Робера Эпинэ ждало потрясающее известие - он возвращался в свое агарисское изгание,
- Юноша, - решил узнать Ворон, - не желаете ли вы отправиться с Робером Эпинэ. В Агарисе тоже есть множество древних загадок.
- Нет, - поразмыслив, отозвался Ричард, - сперва я хочу разгадать все в Олларии, а Агарис, думаю, подождет до конца следующей весны. Конечно, если я управлюсь с вашей помощью. Но вы можете отдать лошадь Оскара Роберу, полагаю, Дракко пригодится ему больше, чем я.
Пожав плечами, Рокэ пошел разговаривать с адуанами, но Ричарду показалось, что в синих глазах сверкнуло неподдельное одобрение.
- Не проиграть, когда победить невозможно, - сказал чуть позже Алва, глядя на трупы черного ворона и золотого орлана. - Лучшей приметы и быть не может. Юноша! Если у вас есть дама сердца, то советую начать писать для нее венок сонетов! Если же нет, то тоже советую, в будущем пригодится... Я обещал вам белую лошадь и барсовый черпак?
- Вроде бы... - смущенно промямлил Ричард, не привыкший к дорогим подаркам. Да и к подаркам тоже. - Монсеньор, не стоит...
- Стоит, - отрезал Алва, улыбаясь шальной улыбкой. - Шкуры есть, а лошадь мы купим по дороге.
Глава 41. В глубинах новых открытий
- Жиль.
- После того, что случилось в три часа пополудни в восьмой день Янтаря, я понял все. Если меня не будет - ничего не изменится. От нас ничего не зависит, так зачем тогда жить?
- Жиль. Господин Проэмперадор не для того велел мне ехать вместе с вами, чтобы вы изволили мотать мои и без того не прочные нервы. Напомните мне, чтобы по прибытии в столицу, я познакомил вас с Валентином Приддом - уверен, вы подружитесь и прекрасно найдете общий язык.
Ответом Ричарду Окделлу, смеющему наслаждаться ясной, хоть и прохладной погодой, стал укоряющий и осуждающий взгляд корнета Понси, и тот почти смирился. А победитель словесной перепалки продолжал вдохновлено завывать унылые вирши Барботты, от которых хотелось то плакать, то нервно смеяться, то пустить Сону рысью и оставить Жиля далеко позади.
Он ушел, ушел далеко, ушел навсегда,
но по-прежнему точит каменья вода,
но по-прежнему ветры летят в вышине,
и по-прежнему черви снуют по земле...
Я безумен, как безумен олень,
средь осенних древес золотых,
одинок я, как подрубленный пень,
без ветвей, цветов и листьев густых...
Ричард закатил глаза и посмотрел на блеснувшую впереди воду Данара. Они возвращались войной, с победой, счастливые и довольные донельзя - почти все. Жиля Понси отвергла рыжеволосая родственница губернатора Тронко, и об этой своей печали корнет счел нужным рассказать всем. А то вдруг кто-нибудь не поймет тяжелейших страданий его тонкой натуры?
- В конце концов, - с горечью сказал Понси, - моя жизнь никому не нужна, а меньше всех - мне. Я исчезну, и обо мне все позабудут. На дне реки - покой, там...
Рокэ подъехали и посмотрел на Ричарда. Ричард быстро поднял голову и посмотрел на Рокэ. Они отлично поняли друг друга, а потому схватив страдальца под руки, вытащили из седла, чтобы несколько раз как следует раскачать его и швырнуть в воду. Оторопевший Понси не успел и пикнуть, как барахтался в прозрачной глади Данара, хрипя и размахивая руками, но у него видимо кружилась голова, и от того было трудно сосредоточиться.
- Ну вот, - посетовал Ричард, - а если утонет? Что вы тогда скажете его деду?
- А что скажете вы?
- Эээ... Ну... Вы правы, моей вины в смерти корнета будет ровно столько же, как и вашей, но я что-нибудь придумаю...
- Спокойно, юноша. Сейчас этот господин позовет на помощь и его вытащит Тапо, - весело сказал Алва, протягивая подоспевшему кэналлийцу золотую монету. - Между нами: вам лучше поторопиться. Он тонет.
Значит, они с эром все-таки перестарались. Ричард Окделл молча смотрел на кэналлийца, вытащившего несостоявшегося утопленника из светлых вод Данара, на заливающихся злым смехом солдат, что пришли на берег с сухими плащами и фляжками, и понимал, что усвоил хороший урок. Нельзя издеваться над человеком только потому, что можешь или чтобы потешить сильных мира сего. Это слишком жестоко и бессмысленно - ведь в любой момент кто-нибудь более беспощадный и мерзкий сможет безнаказанно поиздеваться над ним самим.
