Визит из невыразимого (СИ) - "Pinhead" (библиотека книг TXT) 📗
Гарри уже заметил впереди блеснувшие между ветвей огоньки уличных фонарей возле «Убежища», когда вдруг Гермиона у него за спиной закричала, что есть силы:
— Тормози! Гарри, тормози! Вспышка! Вспышка!
Левое ухо едва не оглохло от ее внезапного крика. Он потащил на себя древко, но, видимо, поздно, потому что тут же почувствовал, как тяга исчезла. Они просто двигались по инерции, немедленно начиная проваливаться вниз, по довольно крутой дуге.
В голове тут же понеслись мысли со скоростью, намного превышавшей скорость самой «Молнии». Если они рухнут сейчас с такой высоты прямо на землю, многочисленные переломы обоим точно гарантированы, а то и мгновенная гибель. Если они оба потеряют сознание, в такой ранний час они могут проваляться тут, на приличном расстоянии от дороги, довольно долго, ни маги, ни магглы их не заметят. И даже если кто-то останется в сознании, не факт, что он сможет воспользоваться палочкой… Палочкой, ну да! Которая, к тому же, перестала сейчас работать.
Их единственный шанс был — упасть на кроны деревьев, которые окружали отель, и метла пикировала прямо туда — в черноту сплетенных ветвей.
— Держись! — завопил он подруге, когда понял, что сейчас они встретятся с деревом. А сам постарался изо всех сил дернуться в сторону, чтобы положить метлу боком. Иначе они могли бы по инерции легко пробить крону насквозь и воткнуться в землю.
Удар! Тонкие ветки вонзились в правый бок, в ногу, руку, голову. Хруст! Непрерывный хруст! Они начали проваливаться, проламываться сквозь мешанину ветвей. Быстро, слишком быстро! На миг после удара он, ошеломленный, забыл о Гермионе, но почти тут же ощутил ее руки, всё еще державшие его. Сильный удар! Они со всего размаху долбанулись о какую-то ветвь потолще, задержавшись буквально на мгновение. Следом громкий, оглушающий треск, он сам не понял, что именно сломалось — метла или его нога, потому что боль, пронзившая левое бедро с внутренней стороны была резкой и шокирующей. Под ним как будто что-то обвалилось, и он снова полетел вниз, поняв, что в руках уже ничего нет, древко куда-то потерялось, а значит, сломалась всё-таки метла. Хотя и на счет ноги гарантий не было никаких. Но сейчас он напрочь забыл о ноге. Сейчас надо было сохранить голову, и в мозгу крутилась, горела, стучала одна-единственная мысль, обращенная к подруге: «Только не разожми руки! Только не отпускай меня!» На мгновение перед его мысленным взором мелькнула картина, как она, выпустив его, кувырком летит вниз, стукаясь о ветви, ломая себе конечности, позвоночник, ударяясь головой, и он стиснул зубы и заработал руками, пытаясь схватить мелькавшие мимо свисающие длинные ветви, но они выскальзывали из ладоней, всё никак не получалось задержаться хоть на секунду, пальцы моментально срывались под весом двух тел, летевших вниз с такой скоростью.
Пару раз ему всё-таки удалось остановить падение, и дальше уже стало легче, уже недалеко от земли он смог, наконец, ухватиться за толстую ветку так, чтобы сразу не выпустить ее, хотя ладони уже были содраны, наверное, до мяса. Он взглянул в темень под собой, пытаясь провисеть последние секунды уже на кончиках пальцев, потом выдохнул и прыгнул вниз, постаравшись упасть так, чтобы подруга оказалась на нем сверху.
Земля встретила его даже ближе, чем он думал, больно ударив по подошвам и сразу же сбив с ног. Но он уже был спокоен. Даже рад. Когда полетел вниз лицом, вспахивая руками почву, перемешанную с опавшими листьями. Гермиона так и не выпустила его, не разжала объятий. «Молодец! Молодец!» — шептал он про себя, шумно дыша.
Он поднялся на колени, понимая, что времени разлеживаться нет, морщаясь от рези в разодранных ладонях. Гермиона съехала с него, встала на колени рядом, заглядывая ему в лицо.
— Гарри?! Как ты, Гарри?!
Ее охрипший от шока голос был для него сейчас самой сладкой музыкой. Он взглянул на нее и разглядел в предутренней полутьме на левой стороне ее лица многочисленные глубокие царапины, из которых сочилась кровь. Сам он, каким-то чудом умудрился не только не потерять очки, но даже не разбить их.
— Всё нормально, — выдохнул он.
— Лежи здесь, я туда.
— Куда?! — захотел завопить он, но вышел только хриплый окрик.
Она помчалась прямиком к домику отеля, который был от них буквально ярдах в тридцати. Он вскочил, собираясь бежать следом, но понял, что его левая нога не даст ему даже как следует идти. Боль с бедра распространилась на всю паховую область, и он вскрикивал каждый раз, когда пытался поставить левую подошву на землю.
«Черт, черт, ЧЕРТ!»
— Палочка! Куда ты помчалась, ненормальная, у тебя не работает палочка! — завопил он вслед, собрав все силы для этого крика.
Она продолжала нестись вперед, но остановилась у самых стен отеля. И немудрено. Он сам остановился.
С того момента, как подруга крикнула ему: «Вспышка», прошло буквально десятка полтора секунд. За это время свет, исходивших со стороны «Убежища», значительно усилился. И Гарри понял, что собственное освещение тут вовсе не при чем. Потому что в окнах второго этажа, в том самом номере, где они три дня жили, стремительно разгоралось сияние. Это было именно сияние, отблесками напоминавшее то, что бывает в небе за полярным кругом. Но оно вовсе не было на него похожим. На самом деле, оно вообще ни на что не было похожим. Ни на один свет, который они могли наблюдать когда-либо. Что-то близкое этому можно было увидеть разве что во сне. Невозможно было даже сказать какого оно цвета. Эмоционально оно казалось холодным, но при этом горело как пламя, однако самое его ужасное свойство, с которым ум никак не мог примириться, являлось то, что оно было медленным. Проходило какое-то время, прежде чем лучи этого жуткого сияния достигали окружающих его препятствий. Это было настолько странно, что Гарри застыл, с открытым ртом, просто наблюдая. Но оно быстро ускорялось. Буквально через пару секунд оно превратилось в обычный яркий помаргивающий свет. А вслед за этим раздалось то, что все выжившие свидетели называли музыкой. Ничего похожего на музыку он в этих звуках не находил. В нем и правда было что-то весьма напоминавшее скрипку, но никакая публика бы не выдержала подобный «скрипичный концерт». Потому что звуки были не просто атональными, они несли в себе определенное эмоциональное воздействие, с первой же ноты ощущаемое, как заложенное туда намеренно. Они словно подготавливали, предвещали, предупреждали о появлении чего-то… чудовищного. После такого хотелось либо бежать со всех ног, либо превратиться в адепта, отдаться целиком грядущей тьме. Ибо светлым такое быть не могло.
«Ритуал!» — сигнальной ракетой загорелась в его голове мысль, и тут же вслед за этим он увидел, как Гермиона открывает дверь отеля и входит внутрь.
Он заковылял следом, на чем свет стоит проклиная ее самоубийственную любознательность. Он спешил, как только мог, сжав зубы, не обращая внимания на боль, которая огненными вспышками загоралась уже по всему левому бедру, но конечно, никаких шансов не имел ее догнать. Когда он уже почти доковылял до двери, сверху раздался оглушительный шум. Больше всего это напоминало, как будто кто-то выпустил взрывное заклинание прямо в потолок номера наверху. Только сильнее, намного сильнее. Он поднял голову, почему-то в этот момент вспомнив, что Руквуд был несравненным мастером конфринго, превосходя в нем даже самого Волдеморта. Но Руквуд был, без всякого сомнения, мертв и лежал сейчас на столе, в морге Аврората. А в крыше «Убежища» образовалось широкое круглое отверстие, когда ее изнутри пробил сильный взрывной удар. И оттуда прямо в небо устремился поток… света? Нет, это был не свет. Это была чистая магия, Гарри тут же почувствовал ее, ощутил обжигающее дыхание этого потока, машинально прикрыв глаза, как будто исходящий в сереющее небо столб и правда был светом.
«Твою мать!» — он распахнул дверь и ворвался внутрь, ожидая уже чего угодно, охваченный страхом, смертельным ужасом не за себя, за Гермиону, которая совершенно очевидно уже была на втором этаже, и он ничем не мог сейчас помочь, ничем! Оставалось только орать во всё горло не своим голосом:
