Три этажа сверху (СИ) - Ковалевская Александра Викентьевна (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Ужин разлили по мискам и раздали: это был поднадоевший бульон с кусками мяса размером больше обычного раза в два — пировать, так пировать! Алина сказала, что вскуснятину подадут позже, чтобы опять не заснули от переедания. Но зато сегодня будет выдан последний хлеб. Каждый получил четвертинку ломтя чёрного хлеба, сухого и твёрдого, как дерево, и пустил сухарь плавать в горячем бульоне.
Праздник уже удался!
А на камине, приспособленном под плиту, разогревался грушевый компот с сахарином от деда Фа Земина, «балдёжный компот», «улётное пойло», как говорили о нём ребята, стосковавшиеся по сладкому. Груши из подслащенного компота стали такой ценностью, что их раздавали под счёт. Кое-кто стал использовать дикие груши, сваренные с сахарином, как монету при обмене внутри племени. И вот тогда неожиданно разбогател Матвей. Он наврал девчонкам, что груши — это его страсть, и они дарили ему по груше. Плюс Ксюша отдавала ему половину своих груш, она их терпеть не могла, ела только потому, что приказывала Таня. Матвей пристрастился к меновой торговле и получил кличку «мелкий жучара». Алина на всё смотрела в перспективе, огорчалась, и всё время думала, как скоро они, цивилизованные люди, одичают окончательно и станут ходить в ожерельях из груш в семь рядов. И мысленно обзывала себя занудой.
Ребята встряхнулись от сытого оцепенения, и началось представление.
К публике вышел Саша. К нему подкатили пианино. Игорёк и Жека толкали инструмент, который поставили на грузовую тележку: на ней лагерный грузчик подвозил ящики с продуктами с крыльца на кухню, тележка выдержала нешуточный вес инструмента. Верхом на пианино ехал девятиклассник Юрик, и Алина увидела, для чего её просили нарисовать на картоне лошадиную голову. Пианино стало лошадью Юрика.
Комендант Карнадут встал и произнёс, трогая молодую бородку:
— Всем петь! Это приказ!
С подачи Сашки нестройно спели под гитару 'Выйду в поле с конём', потому что текст местами был невообразимо переделан. Юрик лицедействовал вокруг своего «коня», открывал клавиатуру инструменту и глядел "коню" «в зубы». Но вот голову лошади убрали и прикрепили голову верблюда. Вован собственной персоной изображал султана верхом на верблюде. Вокруг паясничали трое ребят в роли его жён, закутанных в покрывала, Макс Грек кокетничал, показывая из-под покрывала мосластые волосатые и синие от холода ноги. Девушки махали на него руками: «Спрячь скорее!» Сашка гитарист даже прервал песню, чтобы наигранно-строго произнести: «Фатима, перестань! Застудишь детородное место!»
Потом над пианино подняли растянутый на жердях парус из белой простыни с нарисованным черепом и костями. Иванка запищала: «Не дам больше простыней! Кто рисовал, тот пусть на этом и спит!»
Саша завёл свежевыученную песню:
«Вился сумрак голубой в парусах фрегата
Провожала на разбой бабушка пирата.
Пистолеты положила, и для золота мешок.
И ещё, конечно, мыло, и зубной порошок»
Карнадут играл Бабушку, Адамчик изображал Пирата. «Бабушка» держала в зубах трубку и лихо крутанулась вокруг шеста с парусом.
Объявили выход почётного гостя Фа Земина и на импровизированную сцену Матвей и Ксюша вывели деда в жёлтом костюме зайца. Всем стало весело от одного вида cтарого раскосого зайца с оторванными ушами. Деда приветствовали бурными овациями, стоя. И дед не подвёл: он включил то, что было похоже на гибкую доску из пластика. Таня и все, обследовавшие дедовский рюкзак, видели этот чёрный плоский прямоугольник, но что это такое, они и представить не могли.
Прямоугольник в руках Фа Земина засветился, как экран планшета. На нём замелькали изображения разных мест. Все повскакали из-за стола и столпились вокруг деда, и остро почувствовали, что стосковались по экранным изображениям, по информации, идущей быстрым потоком, по яркой картинке…
Фа Земин позволил вдоволь порассматривать пейзажи и схемы, а потом сложил пластину по невидимым сгибам, и получилась треугольная призма без верха и низа. Он повернул треугольник вертикально, и над геометрической фигурой возникло голографическое изображение: объёмное и очень качественное. Теперь панорама поверхности планеты неслась на зрителей с огромной скоростью, некоторые не выдержали и отшатнулись. Они смотрели на Землю, а это была, несомненно, Земля, и узнали приближавшуюся реку, речную долину, занесённую снегом, всё ближе, ближе… в камеру ударил снег, изображение погасло.
Фа Земин разложил лист, опять сложил, образовав совсем небольшой параллелепипед с четырьмя гранями, и следующая голограмма зависла в воздухе и обрела ещё и звук. Речь звучала как искажённый французский, но и эта запись, показавшая внутренности белоснежного когда-то, а теперь поточенного ржавчиной и плесенью помещения с лесом фасеточных колонн, быстро прервалась.
— Ещё! Ещё! — требовали зрители.
Фа Земин раскланялся и объяснил, что костюм пилота израсходовал весь ресурс, спасая ему жизнь, и видеосистема отдала всю свою энергию, сохранив только самые последние записи. Здесь подзарядить камеру невозможно.
Сашка занял место на сцене с гитарой наготове и с тарелками-ударниками под рукой. Взрослые парни куда-то вышли. Сашка принялся музыкально шуметь, импровизируя на ходу, и в зал ворвались на скейтах бывшие футболисты. Они спрыгивали со скейтов, кувыркались через спины друг друга, делали колесо и стойку на руках, в общем: «Угар и чад и полный движняк!» — с завистью прогудел Краснокутский и потрогал незажившее предплечье. Ребята из десятка Краснокутского лихо проехались на велосипеде и распылили свежий снег на зрителей. Костры зашипели: снег попал в огонь. По гулкому залу пошёл гулять визг и крики; хорошо было только Фа Земину, упакованному с головой в жёлтый костюм. Старым сморщенным китайским божком он восседал во главе стола, напротив коменданта Карнадута и вид у него был, что ни говори, комичный.
Когда все успокоились, Алина с Настой бросили в кипяток драгоценную овсянку, а Саша объявил, что следующая песня посвящается уважаемому гостю — Фа Земину, пришельцу из другого времени.
И снова запели весёлую абракадабру на знакомый мотив:
Пусть бегут, неуклюжи,
Волки с лужи на лужу,
Им неясно, что с неба упал
Не балык, не колбасы,
Не филей распотрясный,
А пилот в передрягу попал.
Снег кружится, снег кружится,
Аномально за рекой.
Нам не спится, не лежится -
Это ху такой?
(на самом деле, в этом месте пелось нечто не совсем приличное)
Прилетит к нам волшебник, он в прикиде пилота,
И бесплатно подарит бийон.
С днём рожденья поздравит,
И наверно, оставит
Нам крутых ништяков миллион!
Пели вдохновенно, Фа Земин даже прослезился, хоть лингвопереводчик не успевал за песней, выхватывая только отдельные слова «бежать»- «снег за рекой» — «маг» — «поздравить» — «подарить». Впрочем, всё было понятно даже по отдельным словам.
***
В один из дней старик узнал, что Лёшка поднимался в зависший над школой куб, он некоторое время сидел молча, переваривая эту новость. Потом кивнул:
— Уи! Завис ковчег на месте. Знать, дозаправлен он.
Карнадут внимательно наблюдал за стариком. Фа Земин, по-видимому, это чувствовал. Он называл коменданта генералом, но когда Карнадут ходил по корпусу, дед Фа старался улечься в постель и сделать вид, что крайне утомлён.
В этот раз Влад, подслушавший слова старика, вошёл в лазарет и учинил Фа Земину пристрастный допрос. Света Конторович попалась ему на глаза, и он отправил её быстро сгонять за Краснокутским.
Карнадут уселся перед старым хронологом, всем своим видом давая понять, что не уйдёт, пока не получит ответы:
— Как заправляется летающий куб? К чему это приведёт?
Фа Земин попытался увильнуть от объяснений, но в комнату вдвинулся Вован. Он тоже с подозрением смотрел на старика, повернул тумбочку и оседлал её, разведя могучие стёгна и заняв собой полкомнаты.
Атмосфера стала накаляться.
Ребята, не дураки, быстро научились делать свою речь неразборчивой для лингвопереводчика: для этого надо было всего лишь поднести металлическую пластинку или фольгу ко рту. Искать фольгу не было необходимости, стены бывшей кружковой комнаты были увешаны поделками из крученой фольги. Там висели шары и паутины на каркасе, на них сидели бабочки и пауки, тоже из фольги, и эти пустяковины отлично сбивали с толку лингвопереводчик деда. Одну такую паутину прихватил с собой Краснокутский, поспешивший на зов коменданта.
