Выпускница Бартонского пансиона (СИ) - Елизарьева Дина (бесплатные полные книги TXT, FB2) 📗
— Хорошая коллекция была когда-то, теперь мало кто умеет этим пользоваться профессионально. Показывайте ваши артефакты, д’Артин.
Дэйс старательно вызвал в памяти последовательность действий: нажать на камень из верхнего угла условного квадрата длиной ребра равной локтю, следующим — камень из диагонального нижнего угла и после два камня одновременно как вершины ромба. Тайник медленно открылся. Д’Илмас присвистнул и оглянулся.
— Видите нож с рукоятью из лунного эбена вон там, рядом с двуручником?
— Этот, ваше превосходительство? — уточнил Дэйс, держа за клинок широкий нож.
— Да, несите его сюда. Аккуратно лезвием выталкивайте из тайника артефакты. Старайтесь держать только за рукоятку, эбен практически не поддаётся магическому воздействию, как и лён. В отличие от металла, например.
Д’Илмас вытащил из сумки здоровенный кусок простыни и держал растянутым под тайником так, чтобы артефакты при падении не повредились.
Когда замотанные в несколько слоёв ткани магические вещицы были надёжно упрятаны в сумку и безопасники покинули цейхгауз, Дэйс полюбопытствовал:
— Разрешите спросить, ваше превосходительство. Только эбен? Кажется, из разных пород древесины создают много магических вещей.
Д’Илмас с видимым удовольствием принялся пояснять:
— Хороший вопрос. Тут суть в том, что дерево и растительные волокна лучше сохраняют магическую составляющую, расходуя медленно, равномерно, принимают неохотно. Чем плотнее порода дерева, тем меньше вероятность быстрой передачи через него магического влияния. А металл легче поддаётся воздействию и быстрее передаёт. Таким образом, дерево больше подходит для постоянного контакта или для создания какого-либо качества, например, ловец снов делают из дерева, различные обереги, талисманы. А вот кольцо, заговорённое для защиты от внезапной атаки, или магщиты на окна могут быть только из металла. Дерево не сможет дать такого резкого высвобождения магической силы, которое необходимо для контратаки.
— Получается, благодаря льну и эбену мы не рисковали спровоцировать начало действия артефактов, — понял Дэйс.
— Верно, — одобрительно отозвался советник, — если вы усвоите это простое правило безопасности при работе с магическими изделиями, будет больше шансов, что не подхватите по неосторожности нежелательное воздействие, как с этой булавкой для лунатиков. Хотя тут не всё так однозначно, посмотрим, что скажут наши мудрецы по поводу этой вещицы. Не переживайте, д’Артин, вам ведь неизвестно — что случилось бы, если б аварх успел её коснуться.
— Так точно, ваше превосходительство.
— Вот и договорились. Идёмте теперь посвящать в безопасники вашего Лемара под ваше наставничество, конечно. Тайна лабиринта не должна принадлежать лицу, срок службы которого истекает при его жизни.
— А если он не согласится? — Дэйс живо вспомнил своё упрямство и подумал об Ирхане и пленнике.
— Блокирование воспоминаний. Увольнение с запретом уезжать из страны. Напомню, что служба кадрового офицера условно считается бессрочной, так что за Угуча Ирхана можете не беспокоиться, — проницательно заметил д’Илмас.
— Благодарю, ваше превосходительство, — про аварха не было сказано ни слова, но Дэйс не рискнул снова любопытствовать. Или он узнает потом, или… ай, уж себе бы не врать, всё равно же постарается узнать.
Против ожидания, Лемар согласился легко и даже с восторгом. Клятва наставника, клятва ученика, — и вот уже новоиспечённый безопасник с удовлетворением рассматривает проступивший на руке контур имперского беркута.
— Оба отправляетесь в Бартон на подготовительные курсы, я так понимаю, что лери Сальяра ничему толком не успела научить, рассказать, — сбил с торжественного настроя командор. — Заодно и показания с вас возьмут.
Глава 60
Долгие сборы, горькие слёзы
ВАРЬЯНА
Д’Илмас в сопровождении Дэйса направился по своим делам, а я повернулась к аварху:
— Наран, как вы тут?
— Живы, уже хорошо, — улыбнулся он.
Я вспылила, нечаянно выплеснув на него часть своего напряжения:
— Знаешь, меня настолько сильно злит, когда ты так отвечаешь! «Жив — и отлично». А подробности? Я и сама вижу, что жив!
— А что ты хочешь узнать? Спрашивай, — он недоуменно пожал плечами.
— Были ли какие-нибудь происшествия? Как прошла ночь? Ты, кстати, наверное, очень голоден? Мы проходили мимо кухни и видели, что Лемар спалил кашу, — старательно себя успокаивая, спросила я.
— Происшествий не было. Ночь прошла спокойно, я проснулся здесь, на койке, так что, похоже, не лунатил. Не сильно голоден, но поел бы, да, — обстоятельно ответил он и, поколебавшись, спросил в ответ, — у тебя как всё прошло?
— А у меня… — и слёзы, так долго сдерживаемые, хлынули потоком от этого простого вопроса, — муж погиб.
Я резко отвернулась от него, уткнувшись в стену, сотрясаясь от прорвавшихся рыданий.
«Погиб… Хель погиб…» — грохотало в моей голове.
Я перестала себя ощущать и контролировать, подавленная своей огромной потерей, невыносимым чувством сожаления о Хельриге, таком молодом, красивом, талантливом, о нас, так и не реализовавших шанс на счастье.
Этот всплеск бурных эмоций затопил меня водоворотом несбывшихся надежд и ожиданий, горя от гибели мужа, успевшего за короткий срок стать для меня гораздо большим, чем просто показатель, необходимый для жизни, или символ достойного служения Империи. Он успел стать мне близким, его лицо — родным, его тело — настолько знакомым, что я выплакивала свои страхи и боль, которую, как боялась, Хель мог испытывать перед гибелью.
Аварх подошёл и неловко похлопал меня по плечу, мигом возвращая в реальность.
— Да, да, сейчас, — сдавленно пробормотала я, вставая с колен и вытирая мокрое лицо, — скоро вернусь.
Лазарет остался позади, и остаток слёз я вылила на первую же попавшуюся под руку гимнастёрку на дальнем складе. Можно было рассчитывать, что сюда Дэйс не потащит командора, так и произошло.
Мне стало легче. Остальное потом будет на людях, мои глаза будут сухи, а взгляд суров и печален. Но здесь, в этом закуточке, я наконец-то смогла оплакать потери и попрощаться в душе с мужем и наставницей.
Я с трудом разжала пальцы, вцепившиеся в намокшую от слёз гимнастёрку. Как порядочный человек, похоже, я обязана теперь забрать рубаху себе. Да-да. А ещё форму, баул, обувь… Ручеёк в соседнем помещении дал возможность привести себя в порядок, а вернувшись на склад, я вдруг вспомнила…
…я, очень маленькая, иду к большому человеку в полевой форме.
Иду, почему-то думая, что сейчас погибну, крепко сжав зубы от решительности. Он спокойно сидит на поваленном стволе берёзы и занимается самым простым делом — вытряхивает из сапог лишнее, щупает размотанную портянку в поисках забившихся травинок. Видимо, я поэтому и выбрала его, рассевшегося с голыми ногами в отдалении от других воинов, что он показался менее страшным, чем остальные.
Иду. А он вдруг заканчивает возиться с сапогами, быстро обувается и собирается уходить, и тогда я кричу от напряжения:
— Стойте! Я убила офицера!
Он с удивлением оборачивается, отзываясь на просторечном полийском, и я почему-то отлично понимаю его слова:
— Кроха. Ты чего ж вопишь? Сердишься? Ну, не понимаю я по-вашенски. Потерялась что ль? Вот горе-то. Ну, пошли, кроха, я тебя в штаб отведу…
И я-маленькая с отчаянием понимаю, что теперь больше никогда не решусь признаться заново, слишком много на это потребовалось смелости, израсходованной напрасно и обидно. Побеждённый ненадолго страх заполняет меня и подсказывает самое простое решение. Ах, так! Я честно хотела признаться, но раз не получилось, то и не узнаете больше никогда, потому что я никому не скажу!
— Глупый полиец! — кричу я на этого дядьку, разворачиваюсь и бегу от него, бегу изо всех сил…
