Рабыня Гора - Норман Джон (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Хозяин? — проронила я.
— Да, — повторил он, — моя.
— Да, хозяин.
Странно… Так просто: раз — и перешла из одних рук в
другие.
Я огляделась. Праздник кончился. Почти все селяне разбрелись по домам. Кое-кто улегся у догорающих кострищ.
Мы стояли у дыбы. Беспомощной пленницей распростерлась на ней Мелина, некогда — свободная женщина, ныне же — рабыня. Рядом — Турнус, Ремешок, Редис, Верров Хвост и Турнепс.
— Нарекаю тебя Мелиной, — объявил Турнус распятой на дыбе женщине.
— Да, хозяин, — ответила она. Ужасающий позор уготовил он ей — в рабстве носить имя, которым она звалась, будучи свободной. Теперь оно станет ее рабской кличкой.
— Можно рабыне говорить? — спросила она.
— Да, — разрешил Турнус.
— Зачем ты велел обрить мне голову?
— Чтобы с позором вернуть в село к отцу.
— Оставь меня здесь, хозяин, прошу тебя!
— Зачем?
— Чтобы я могла доставлять тебе наслаждение, — прошептала она.
— Странно слышать такое от тебя, — усмехнулся он.
— Умоляю, оставь меня, позволь угождать тебе, хозяин!
— Ты что, обретя клеймо, разума лишилась? — осведомился Турнус.
— Я только хотела быть подругой окружного головы, — проронила она.
— А теперь ты рабыня любого, кому мне вздумается подарить или продать тебя.
— Да, хозяин.
— Я и пальцем не пошевелил, чтобы стать окружным головой, — разоткровенничался вдруг Турнус, — именно потому, что к этому так стремилась ты. Начни я добиваться этой должности, все вокруг решили бы, что лишь твое тщеславие и твои попреки тому причиной.
Зажатая между балками, она принялась отчаянно извиваться на девичьей дыбе.
— Мужчина, — продолжал он, — должен быть хозяином в собственном доме. Даже если выбрал себе подругу. Для того и нужна подруга, чтобы поддерживать, помогать, а не козни строить.
— Я была плохой подругой, — прошептала она. — Постараюсь, чтобы рабыня из меня получилась лучше.
— Сочту я нужным — стану добиваться места окружного головы, — отрезал Турнус. — Нет — значит, нет.
— Как угодно хозяину, — ответила Мелина, его рабыня.
— Быть хорошей подругой ты так и не научилась.
— Искусству быть рабыней стану учиться усерднее, — обещала Мелина.
— И начнешь завтра же утром, — заявил он, — когда тебя публично высекут.
— Да, хозяин, — прозвучало в ответ. Он положил ладонь на ее тело.
— Было время, я тебе нравилась, — проговорила она.
— Да, — согласился он, — это верно.
— Мое тело кажется тебе привлекательным, хозяин?
— Да, — ответил Турнус.
— К тому же я сильная. Могу одна тащить плуг. Турнус улыбнулся.
— Оставь меня здесь, хозяин, — взмолилась она снова.
— Зачем?
— Я люблю тебя.
— Знаешь, какое наказание полагается за ложь?
— Я не лгу, хозяин. Я действительно тебя люблю.
В деревнях солгавшую рабыню могут, например, бросить на съедение голодному слину. И Турнус, уличи он рабыню во лжи, не сомневаюсь, сделал бы это с легким сердцем.
— Как ты можешь любить меня? — спросил он.
— Не знаю, — прошептала она. — Удивительное чувство. Противостоять ему я не в силах. Я долго лежала здесь в колодках. И о многом передумала.
— Завтра, — бросил Турнус, — тебе придется гораздо меньше думать и больше работать.
— Много лет назад я любила тебя, но как свободная женщина. Потом, довольно долго, не любила, презирала даже. И теперь, через столько лет, снова испытываю это чувство, только теперь это стыдная, беспомощная любовь невольницы к хозяину.
— Утром тебя высекут, — отчеканил Турнус.
— Да, хозяин. — Она подняла на него глаза. — Ты сильный. И властный. Стал ли ты окружным головой, нет ли — ты великий человек. Мне застила глаза моя свобода. Я перестала замечать твою мужественность, не понимала, чего ты стоишь. И интересовал меня не ты сам по себе, а то, чем ты мог бы стать, чтобы меня возвысить. Для меня ты был не человеком, а средством потешить свое тщеславие. Жаль, что я, твоя подруга, не умела радоваться тебе самому, не умела ценить в тебе человека. Жаль, что только и думала о том, кем ты мог бы стать. Никогда не знала тебя по-настоящему. Видела лишь образ, что сама выдумала. Ни разу не попыталась взглянуть на тебя открытыми глазами. А попыталась бы — может, увидела бы тебя в истинном свете..
— Ты всегда отличалась недюжинным умом, — заметил Турнус.
В ее глазах стояли слезы.
— Я люблю тебя, — проговорила она.
— Я отдаю тебя селу. Будешь общинной рабыней, — сообщил он.
— Да, хозяин.
— На ночь тебя будут запирать в клетку для едина. Есть будешь что подадут. Станешь прислуживать в хижинах, в каждой по очереди.
— Да, хозяин.
Он все смотрел на нее.
— Можно говорить? — спросила она.
— Да.
— Нельзя ли, хотя бы иногда, мне служить и моему хозяину?
— Может быть, — уже отворачиваясь, бросил Турнус.
— Прошу тебя, хозяин!
Он повернулся. Взглянул ей в глаза.
— Прошу тебя, возьми свою рабыню.
— Давненько ты не просила меня о близости, — не сводя с нее глаз, сказал Турнус.
— Умоляю, хозяин, — прошептала она, всем телом приподнимаясь над балками. — Умоляю!
Мы отвернулись. Турнус торопливо и грубо овладел распятой на дыбе рабыней.
Кончил. Обессиленная, она едва переводила дух.
— О, хозяин! — вскрикнула она и еще раз, чуть слышно: — Хозяин…
— Молчи, рабыня, — приказал Турнус.
— Да, хозяин. — И женщина в ошейнике смолкла.
Никогда, наверно, Турнус не обнимал ее так властно, с такой безудержной силой. Конечно, много лет назад он любил ее, свободную женщину, бережно и нежно. Но той неукротимой, необузданной похоти, что рождает в мужчине беспомощно распростертое тело рабыни, ей, верно, доныне изведать не доводилось. Так ею не обладали никогда. Раздавленная, испуганная, ошеломленная, в благоговейном ужасе следила она глазами за Турнусом. Я видела: ей хочется окликнуть его, молить, чтобы вернулся. Но она не смела. Ее ждет кара. Завтра утром времени хватит — высекут ее основательно.
Между тем Турнус одернул тунику. Повернулся ко мне. Под взглядом свободного мужчины я преклонила колени.
— Я подарил тебя Тулу Поварешечнику.
— Да, хозяин, — ответила я.
— Ему посулили тебя в уплату за снадобье, которое он дал кое-кому из нашего села. Снадобьем воспользовались, хотя надежд, что возлагало на него купившее его лицо, оно и не оправдало. Стало быть, от имени этого человека, который, на свое несчастье, оказался ныне в рабстве и сделок заключать больше не может, я отдаю тебя в обмен на этот порошок.
— Да, хозяин.
Скованные железом руки сжались в кулаки. В обмен на щепотку грошового порошка! Как же так? Да за меня по меньшей мере пару медных тарсков дадут, уж это точно!
— Но этот порошок ничего не стоит! — возмутилась я.
— Но и ты, крошка Дина, не стоишь ничего! — откинув голову, Турнус расхохотался.
— Да, хозяин, — кипя от злости, пробурчала я. Он повернулся к Ремешку:
— Объявляю тебя любимой рабыней. Будешь спать в моей хижине и вести хозяйство.
— Рабыня очень благодарна, хозяин, — выдохнула она.
— И еще, — добавил он, — будешь старшей над рабынями. Редис, Верров Хвост и Турнепс бросились к ней с объятиями и поцелуями.
— Мы так рады за тебя! — щебетала Турнепс.
— Я — старшая рабыня, — проговорила Ремешок.
— Я так за тебя рада, — твердила Редис.
— Принеси плетку! — велела Ремешок.
— Ремешок? — Редис изумленно замерла.
— Принеси плетку!
— Да, госпожа. — И Редис бросилась исполнять приказ. Вскоре вернулась, вложила плетку в руку Ремешку.
— На колени! — приказала всем троим Ремешок. Девушки пали на колени. — Выстроиться в ряд! На четыре хорта друг от друга! Лицом к хозяину! Прямее! — Она выровняла ряд. Пнула Редис по коленям. — Выпрямить спины, руки на бедра, животы втянуть, головы выше! — Рукояткой плетки она ткнула Верров Хвост в живот. Та подобралась. Турнепс дважды досталось по подбородку. Она вскинула голову. В глазах — смятение. Но стоят ровно, красиво. Ремешок спуску не даст!
