Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена (лучшие книги онлайн txt) 📗
Не успела Лапушка ко мне тогда. Меченый проскользнул, а она чуть удар ни поймала. На полшага всего отступила и… мы наверху, а Марла пока внизу. Пытается подцепить Тварь сзади. Вот ведь женщина! Любая другая в обморок бы грохнулась, услышь про такую зверюгу.
А передо мной трое защитников. Повезло мне с ними: Меченый – левша, Крант – двурукий, и обе с мечами. Не машут они ими на ширину русской души, колют. Как самураи в переполненном автобусе. А между ними и ступенькой выше – Малек. У пацана нет оружия, но он упорно маячит передо мной. Закрывает своей узкой спиной.
Блин! Никогда не прятался за чужую спину, а тут…
Еще одна ступень наверх. Там и площадка широкая скоро, и поворот направо. Достанется тогда Кранту!
Пацан толкает меня, и мы сдаем еще одну ступеньку. Я вижу глаза Твари – мельком – и понимаю: не Кранту достанется – мне.
На фиг нужна та площадка, если… можно вспрыгнуть на перила и…
…добраться до добычи. Испуганной и беспомощной. Никто не остановит. Не успеет. Будь у меня помощников больше, все едино… С ними со всеми потом можно доиграть, после дела. И с остальными. Много здесь еды. Дрожащей, трепещущей… Хозяину понравится…
Меньше секунды я видел чужие глаза, как будто сам стал Ловчим, что вот-вот узнает вкус добычи.
Меня качнуло вперед, нога соскользнула и… мысленная связь лопнула.
Малек вскрикнул, когда я убрал его в сторону. Оба меча стали приближаться ко мне. Медленно. Довернуть тело и проскользнуть между ними оказалось совсем нетрудно. А вот и ребра ступеней. Поднимаются, поднимаются, поднимаются ко мне…
Блин! Да это же я падаю на них. А на спину уже что-то давит, придает ускорение.
Руки вперед! Защищаем морду от ступенек или от ноги. Той, что уже поднимается. Ме-эдлен-но. И Нож не спеша входит в стопу Твари. По рукоять. Прикалывает к лестнице…
Вопль, слышимый телом, а не ушами…
Все, писец всему стеклянному в Рануловом кабаке.
Страшный удар по спине… И темно в глазах. Не вздохнуть.
Толстой гибкой веткой меня приложило. Но боли нет. Пока. Рюкзак у меня на спине. Защитил.
Это Сава отпустил ветку, и она достала меня.
Но откуда лестница такая на Кавказе? Деревянная, отвесная. И зачем вгонять в нее нож? А сверху что-то падает… пыль… тряпки… Слышатся голоса. В ушах звенит. И блевать охота. Здорово меня все-таки приложило. Не по голове вроде, а состояние как при сотрясении. Рюкзак снимают. Голоса настойчивей. Но разговаривать мне не хочется. Смотреть тоже. Кто-то нюхает меня, облизывает. Вином пахнет… значит, не собака… не встречал я пьяных собак…
После этой мысли мне становится легче. Попускает вроде как. Соображаю, что лежу. Ноги выше головы. Валяюсь на чем-то неудобном. А тут как в армии: «упал – отжался!» И подняться надо бы.
«Отжался», открыл глаза. На меня смотрит черная кошка. Большая. Прям пантера. Закрыл глаза. Опять открыл.
Никакой пантеры. Значит, глюки. Иногда бывает такое, после удара. Даже у врачей.
Осматриваюсь.
Никакой ветки, никакого Савы и никакого Кавказа, ясен пень. Но лестница осталась. А на ней два мужика с длинными ножиками. Но из этих двоих такие же кавказцы, как из отмычки клизма. Оба осторожно убирают свое оружие и пятятся. Тоже не спеша. Словно я взглядом могу убить. Не могу. Не учили.
Где-то рядом раненый. Не вижу, но запах крови ни с чем не спутаешь… Да, это она и чего-то еще… Поганое. У меня волосы шевелятся от этой вони. По всему телу. А вот и он, раненый. Лежит ниже мрачных мужиков. Под плащом. Черным. Моим!
В голове щелкает, будто переключили на другой канал. И я вспоминаю. И пацана под плащом. И тех двоих, что стоят на площадке. И бабу узнаю, что помогает мне сесть. Марла. Лапушка… Нет, это длинный разговор. Потом. Все потом. Сейчас раненый.
Плащ на фиг. Он только мешает при осмотре. Хотя… осмотр больного на лестнице… Терапевты обычно такого не практикуют. Повезло пацану, что я хирург. Зато делать операцию в таких условиях даже мне еще не приходилось. Но двинуть его с места – значит убить. Сломанные ребра, пробитые легкие, поврежденный позвоночник. И сине-багровый след через спину. Наискось. Будто толстой гибкой веткой приложило…
Вот он, мой «рюкзак». Лежит, кровоточит.
– Чем это его? – Смотрю на… Кранта. Словно он может знать.
Знает. Отвечает:
– Щупальцем.
Продолжаю смотреть. А пальцы трогают спину Малька. Опухоль. Горячая. И быстро ползет вниз.
– Я Ловчему руку отрубил. Левую. Он новую не успел отрастить, когда ты на него напал… господин. Коготь на щупальце у него был. С ядом.
– А этот… умник меня, значится, прикрыл. Так?
Кивнул Меченый, не Крант. А глаза у мужика даже не испуганные. Совсем никакие. Видел я его пару раз таким… Ладно, потом разберемся. Все после. Сначала пацан.
– Яд, говоришь? А противоядие имеется?
Крант качает головой. Меченый тоже молчит, только смотрит в никуда. Марла… подходит к нему. И на меня все время поглядывает. Настороженно.
Блин! Чего они все так боятся?! Ножа? Так вот он, лежит на спине пацана и слегка вибрирует. Со стороны и незаметно совсем. Только пальцами можно чувствовать. И горячо им, пальцам. И на левой руке тоже.
Это опухоль ткнулась в ладонь. А дальше не идет.
Вот так мы тебя и сделаем!
Ладонь ниже опухоли, прижать плотнее и двинуть вверх. Осторожно. Чтоб ничего не выскользнуло. А Нож – вниз. Еще осторожнее. Чтоб не зарезать пацана Двигаем, двигаем, двигаем…
Вот и сошлись ладони.
Но чем ближе к ране, тем труднее их двигать.
Ну с ядом справились. Рана чистая. А чего делать с переломами? Позвоночник – это не хухры-мухры. Выживет пацан – парализованным останется. Ниже лопаток. И вряд ли мне «спасибо» скажет.
Марла опять рядом. Стоит на коленях, нюхает рану, чего-то говорит. Не знаю я этого языка. Ни слова не понимаю. А вот Малек, похоже, сообразил. Шевелит пальцами, тянется рукой к шее. Своей. И дергает тонкую светлую цепочку. А та не рвется. Чуть толще нитки, а держится.
Малек шепчет. Просит чего-то. На том же, незнакомом. Марла качает головой. И отвечает. Теперь уже на понятном всем.
– Не могу.
– Чего не можешь? Ну!
Она смотрит на меня и молчит. Самое время играть в молчанку!
– Да говори же, твою мать!
Голос, похожий на карканье полузадушенной вороны. Это уже не Марла говорит, раненый:
– Имя… дай Имя…
– Какое имя?
– У него нет Имени, – шепот. Едва слышный. Марла.
– На фига ему…
– Он не может измениться.
– Чего не может?..
– Залечить раны.
Мне понятно насчет ран. И только.
– Тогда дай ему это дурацкое имя! – Я уже ору. И меня трясет. Марла прижимается к перилам.
– Не могу.
– Господин… ты дай… – Сиплое карканье. Скрип несмазанного замка.
– Имя? Какое, блин?..
– Его Имя. Настоящее. Можешь узнать? – В голосе Марлы надежда проклевывается. Слабенькая. А вдруг смогу? Ведь сумел победить слугу Неназываемого. И с ядом справился. Так вдруг и…
Марла отводит глаза, и я перестаю ее слышать. Или читать мысли. Хрен его знает, чего между нами только что произошло.
Имя? Настоящее? Ага, как же. Только тем и занимаюсь, что имена придумываю. В свободное от работы время.
Малек вывернул шею, и я увидел его лицо. Бледное. Потное. Из прокушенной губы бежит кровушка. Кожа под глазами дрожит, а сами глаза…
Блин! Никогда такого не видел.
Зрачок то круглый, то вытягивается в нитку, а радужка – то темно-серая, то красно-коричневая.
– Имя!.. – просит Малек.
А у меня язык затянуло. Намного ниже аппендикса. Кота он мне напомнил. Пацан. Молодого, домашнего. Побывавшего на настоящей кошачьей разборке. В первый раз. И ничего мне в голову не пришло, кроме Васьки. Ну не Мурчиком же пацана называть!
А странно меняющиеся глаза тянули из меня Имя. Как здоровый зуб без наркоза. И я с трудом выдавил:
– Ва-ас-с-с…
А все остальное застряло в горле.
Глаза окончательно изменились. Перестали быть человеческими. Цепочка лопнула, и рука пацана ударилась о ступеньку. Рядом с моей ногой.
