Сыны Амарида - Коу Дэвид (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
— Порази тебя Арик, Терон! — сказал он в ночь. — Тебя и твое проклятие!
Проклятие Терона. Он никогда особенно не задумывался об этом. Понятно, что Пордат был не бессмертен, но пока ястреб жил, маг не находил причины для беспокойства. И потом, он надеялся, что быстро найдет новую птицу — за месяц, может, за два. Ему никогда не приходило в голову, что можно потерять любимца в бою или что придется столкнуться с такой опасностью без своей птицы. И все же сила и отвага были теперь нужны ему как никогда, а у него не было ни возможностей, ни воли. Он знал, что нужно сделать, но в то же самое время боялся — впервые с тех пор, как стал взрослым. Смерть не страшила его, но стать Неприкаянным!
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. "Да поразит тебя бог, Терон", сказал он сквозь стиснутые зубы.
В последнее время он много слышал, как старые и молодые члены Ордена говорят о незаслуженно забытом наследии Терона. Магистр не меньше, чем Амарид, преуспел в обуздании Волшебной Силы и при основании Ордена, говорили многие маги. Он заслуживал, чтобы его имя связывали не только с проклятием. Оррис не разделял этого чувства, особенно сейчас. Честь, которой заслуживал Терон, сводилась на нет ужасом, на который он обрек Неприкаянных. Далее до этого Первый Магистр рассматривал Волшебную Силу как путь к власти и богатству, а Амарид — как возможность служить стране. Оррис знал, что его точку зрения относительно недостаточного участия Ордена в управлении Тобин-Сером рассматривают как поворот к философии Терона, но сам был категорически против такого понимания. Он считал, что управление — это одна из форм служения, которая сейчас к тому же нужна как никогда. Оррис считал, что Амарид согласился бы с этим. А подход Терона означал гордыню и продажность — качества, подобные тем, какие овладели сейчас двумя Магистрами, заговор которых угрожал Ордену.
Оррис сел и посмотрел на север. Если бы Баден и Сартол уже уехали, он бы услышал стук копыт их коней или почувствовал бы, как дрожит земля. Он решил, что они легли спать и что ему самому можно без риска последовать их примеру. Когда-нибудь, другой ночью, он подкрадется к лагерю и убьет спящих Магистров или умрет, пытаясь это сделать. Но сегодня, усталый и еще не вполне оправившийся после битвы с Сартолом, он нуждался в отдыхе.
Тяжело опустившись на большую залитую солнцем скалу над рекой, Глин выронил посох с кроваво-красным камнем и приказал огромной черной птице спрыгнуть с его плеча на землю. Потом он осторожно снял кожаную обувь, осмотрел стертую до крови ногу и цветисто выругался.
— Калбир говорит, мы должны изъясняться на тобинском, — сказал Кедар, с некоторым трудом выговаривая слова древнего языка. — Вдруг; мой, кто услышит. Так что, если вздумаешь ругаться, никакого брагорийского!
— От тобинских проклятий мне не станет легче, — раздраженно ответил Глин на своем родном наречии. — Они скучные. И потом, мы у реки — кто меня здесь услышит?
— Не знаю, — сказал Кедар на тобинском. — Сартол утверждает, волшебники могут увидеть нас. А вдруг они еще и услышат?
— Не боюсь я этих волшебников, — проворчал Глин по-тобински. Он посмотрел на свои ноги и снова выругался. — Да ты только взгляни, Кедар. Ужас один.
— Не хочу я смотреть на твои вонючие ноги. А мои болят и без напоминания. Давай надевай ботинки, и пошли.
Глин покачал головой и перебрался поближе к воде.
— Сначала я их помочу немного. И тебе будет не вредно.
— Не хочу. — В голосе Кедара послышалось раздражение. — Надо двигаться дальше. Мы должны были дойти сюда еще вчера. Через два часа солнце зайдет, а нам еще идти и идти. А вообще-то, здесь труднее оценивать расстояния, чем дома. Здесь столько травы и так мало домов...
— Ну ладно, ладно. Через минуту буду готов.
Глин сунул ноги в ледяную воду, сжав зубы.
— Сейчас же, Глин! — настаивал Кедар.
Глин оглянулся на своего дюжего светловолосого спутника. Кедар выглядел почти по-дурацки в этом зеленом плаще. Он был убийца — Глин сам видел, как он в драке вырвал у человека руку, — а вынужден был изображать этакого оракула с птицей. Глин едва не рассмеялся. Он попробовал представить себя со стороны — в таком же наряде, с короткой бородой и сломанным в той же драке носом (человек, который это сделал, был уже мертв). Он тоже, должно быть, выглядел глупо, и все же не так, как Кедар. Конечно же нет.
— Ну же, Глин! — рявкнул Кедар. — Калбир давно нас ждет. И как ты собираешься объяснить ему, почему план провален?
— Не боюсь я Калбира, — сказал Глин, но тут же встал и осторожно прошел туда, где стояли его ботинки.
Кедар запрокинул большую голову и расхохотался, сощурив глаза.
— Да уж, мы Калбира не боимся. Нальским крысам не по нутру сточная канава.
Глин молча уставился на приятеля.
— Да не раскисай, Глин. Я ничего такого не имел в виду. Мы все его боимся, и даже я, хоть и крупнее его вдвое.
Глин промолчал, но кивнул и полупритворно улыбнулся. Кедар был прав: все боялись Калбира, даже дома, в Лон-Сере. И, по правде говоря, все они боялись волшебника Сартола, особенно после того, что он сделал с Йаритом в первый день их знакомства. При этой мысли он невольно вздрогнул и сосредоточился на том, чтобы максимально осторожно натянуть ботинки. Холодная вода помогла, но лишь отчасти. Он сомневался, что сможет дойти до следующего селения. Как там его называют? Что-то про воду...
— Эй, Кедар, куда это мы направляемся?
— Последний раз повторяю: в местечко под названием Излучина.
— Излучина. Хорошо. И нечего ворчать — мне эти имена ничего не говорят: Излучина, Каэра, Вудрест, Мориандрал.
Кедар покачал головой:
— Ну, ты готов?
Глин встал:
— Насколько это вообще возможно. — Он поднял посох и подозвал большую черную птицу. — Пошли, но имей в виду: может статься, к вечеру тебе придется нести меня.
— Быть такого не может.
Они вскарабкались по крутому берегу на равнину и направились к югу вдоль восточного берега реки. Через несколько минут пульсирующая боль в ноге Глина возобновилась, и он поплелся за Кедаром, ругаясь по-брагорийски. Он ненавидел Тобин-Сер, его странный язык, однообразную еду и недалекий народ. И работа ему уже наскучила: бесконечные шатания туда-сюда, ночлег на голой земле — от всего этого уже тошнило. Зеленый плащ казался просто смехотворным, и хотелось бросить ужасную тесную обувь в реку. А хуже всего было выполнять бесконечные приказы Калбира. Да, он боялся человека со страшными темными глазами и белым шрамом, человека, который столько раз убивал у него на глазах. Но страх не мешал ему ненавидеть.
Глин готов был отдать все (а было у него немного) за то, чтобы вернуться в Брагор-Наль и обосноваться в любимом баре, поджидая, какая еще работенка подвернется. В конце концов, Калбир был не единственным лордом. До встречи с ним Глину жилось очень даже неплохо. Работа в Нале никогда не бывала такой хлопотной и тяжелой. А здесь даже оружие было странным. Ему не хватало привычного легкого и компактного ручного оружия. С ним-то было безопаснее. Йарит точно не погиб бы, будь у него нормальный метальник. И все же, надо признать, здешнее оружие обладало неслыханной огневой мощью. В Каэре оно очень даже пригодилось. Он невольно усмехнулся, вспомнив об этом.
В общем, не все в этой работе было так уж плохо, а в Лон-Сере тоже был не рай. Может, Калбир и свихнулся, но, если все получится, а плата будет хотя бы вполовину того, что обещано, Глину больше не придется работать. С другой стороны, в случае провала Калбир грозил мучительной смертью. Конечно,
Глин и Кедар шутили: непонятно, что больше нужно Калбиру — деньги или повод убить их. Но повода желать себе поражения у них в любом случае не было. Калбиру удалось отобрать в свою команду самых отчаянных проходимцев Брагор-Наля, а с такими ребятами — какой уж провал, тем более если есть перспектива хорошо заработать? Короче говоря, Глин не собирался отдавать свою долю богатств за какие-то сомнительные удобства. Неважно, насколько его все это достало. Он невесело усмехнулся: Калбир ведь и рассчитывал на такой подход с их стороны. Ну а раз так, то все хорошо. Пусть только заплатят, а там пусть себе Калбир куражится.
