Дети Мира - Пекур Екатерина (серия книг .TXT) 📗
Я поняла, что он сказал это исключительно для меня.
Вздохнув, я приложилась к чашке.
— Идём со мной, дитя моё, — немедленно приступил к делу Лак'ор, порывисто приканчивая чай, — Я хотел бы кое-что выяснить, прежде чем начинать твоё обучение.
Мы удалились в отцовский кабинет, привожаемые странно затуманенным взглядом шоколадного старика Рики (казалось, захваченный моей историей, тот витает в каких-то, лишь ему ведомых сферах) и твёрдым задумчивым взором отца. Мы с Лак'ором уже переступали порог, когда отец и старый хупара вернулись к уютному чаепитию.
— Ты не пробовала взлетать с тех пор, как пережила своё приключение? — спокойно спросил крохотный бриз, удобно располагаясь в одном из кресел.
— Нет, — покачала головой я, — И даже более того — я божилась, что никогда в жизни… Но ведь теперь всё иначе, правда..? я уже знаю, кто я… и всё остальное…
— Ты смогла бы сделать это прямо сейчас?
От неожиданности я застыла.
— Сейчас?! Я… право, не знаю…
Кивком подбородка и подбадривающим жестом Лак'ор предложил мне встать в центр комнаты.
— Попробуй.
Я покорно вышла на центр коврика, ощущая себя малым дитям на экзамене по высшей математике. То есть суть заданий ускользает от тебя на первых звуках вопроса, а от тебя всё равно требуют что-то ещё, и ты в конце концов погружаешься во тьму… Я закрыла глаза и изо всех сил сосредоточилась на собственных пятках. Вот они отрываются от пола… ну, ведь отрываются же… ну должны же они оторваться? От сильнейшего мысленного напряжения у меня даже пальцы на ногах разошлись веером и заныла спина… И когда я открыла глаза, я обнаружила себя стоящей на том же месте в центра коврика.
— Ты не веришь, — тихо и даже нежно, как шум ветра на лугу, проговорил Лак'ор, — И очень волнуешься. Из-за множества причин — но все они мешают тебе услышать зов Дара. Дитя, давай попробуем иначе. Расскажи мне, что ты ощущала, когда это с тобой случилось. Переживи это заново. Не извиняюсь, что снова погружаю тебя в эти минуты, ибо вижу, что ты достаточно сильна, чтобы сохранять мужество.
Я отпустилась на стул и задумалась.
— Я испугалась, — тихо сказала я, — Впрочем, нет. У меня просто мозги вышибло. Хотя началось, конечно, не с этого…
Я притихла, погружаясь в воспоминания трёхдневной давности. Боги, неужели только трёхдневной?! Мне казалось, что за эти дни я прожила пару жизней, а если прибавить к тому плен в «Белой Башне», то я уже вовсе не верила, что всё это случилось со мной. Мы сбежали. Я и Карун. Мы увели со склада «Белой Башни» волшебную машину, делающую равными тех, кто умеет летать и тех, кто не умеет. Мы болтали о всякой ерунде и думали о будущем — слишком обессиленные, чтобы соблюдать приличия или переживать о собственных поражениях, а потом риннолёт под нами развалился. И я оказалась среди воздуха, впервые в жизни без опоры под ногами, над пропастью… Я кричала. Нет, неправильно.
— Я не захотела умирать, — тихо сказала я, — Я сказала этому «нет». И мы вдруг перестали падать. А испугалась я уже потом — именно оттого, что это было совершенно противоестественно. Ведь предметы же всегда обязательно падают с высоты..? Кричала, а Карун меня успокаивал, обнимал… И он меня всё время держал, а то я бы испугалась и упала — а так мне казалось, что это он что-то делает. Я почти ничего не соображала, но мы всё равно при этом не падали. Он меня уже потом убедил, что это я была… причиной всего.
Лак'ор тепло улыбнулся (хотя на лице его при моём рассказе всё-таки мелькнуло какое-то хорошо скрытое изумление).
— Правильно, девочка, — наконец проговорил он, — Дар в основе своей — рефлекторная реакция, хотя позднее все мы обучаемся контролировать его. Дар приходит сам по себе у детей. У взрослых же — лишь по воле жесточайшей, как воздух, потребности. Он теснее всего связан с чувством самосохранения, с инстинктами и бессознательным. Но в основе лежит желание. Без желания ничего не происходит — но желание это должно быть такое чистое, ясное и простое, как любовь девушки, как восторг ребёнка, понимаешь?
— И что, пока не испытаешь такого желания, Даром воспользоваться невозможно? — приуныла я.
— Само собой, это не так, — на щеках Лак'ора заиграли ямочки, — Ведь, когда ты дышишь, ты не задумываешься над стадиями процесса? Конечно, нет. Но если вообразить себе человека, которые не умеет дышать — что нам требовалось бы сделать? Научить его дышать, так сказать, поэтапно: вдох, задержка, выдох, напряжение тех или иных мышц. Вот и я сейчас пытаюсь объяснить тебе, как сделать это впервые сознательно — так, чтобы в дальнейшем Дар приходил к тебе по твоей воле, в любой миг твоей жизни. Давай попробуем ещё раз. Я хочу, чтоб для начала ты просто оторвалась от пола — этого будет достаточно.
Я начала вставать со стула, но он покачал головой.
— Санда, дитя, это необязательно. Просто захоти этого. И ты можешь сидеть, стоять или висеть кверху ногами — ты будешь лететь из любой позиции!
…Я пробовала снова и снова. Но до самого ухода Лак'ора у меня так ничего и не вышло. Может быть, я просто думала о его заданиях через раз — хотя в конце концов меня всё-таки охватила своеобразная ученическая ярость — не выходит?! но я всё равно это сделаю!!! Однако ничего заметного у меня, как я уже сказала, не получилось.
— Проведи с этим ночь, дитя, — с неимоверным терпением сказал старый профессор, уходя, — дело неспешное. Завтра после чая жду тебя в вашем внутреннем дворике, — подмигнул он, — Не дело для бриза порхать в комнате. Покажем тебе небо.
И он ушёл. Мою неудачу отец воспринял спокойно. Меня отправили спать, но до глубокой ночи я вертелась в новой постели, тревожно слушая незнакомые звуки за окном, тревожась сама и с трудом отбиваясь от массы неясных переживаний личного характера.
Утро застало меня посреди растерзанной кровати. Отчаявшись сбежать от назойливого луча солнца, падавшего мне прямо в глаз, я проснулась. Поглядев на часы, я обнаружила, что ещё рано, и что спать я более не в состоянии.
Наспех одевшись, я выбралась в коридор, где проникла в ванную, а затем на кухню — там уже сидел отец, философично поглощая яичницу. Пахло кофе. Тут же, за завтраком, я не преминула расспросить отца о негласных правилах своего нового дома — более всего меня тревожило, конечно, на какой козе подъезжать к Рики, и где что лежит. Я чувствовала, что мне надо хотя бы устроить свой быт — раз уж всё остальное висело в воздухе…
Мы поболтали о том о сём, потом к нам присоединился и старик шоколадный, а отец ушёл, сославшись на занятость — оказалось, он с недавних пор работал в составе какой-то местной научной группы по разработке новых видов связи. Так, беседуя с жителями дома, я узнавала абсолютно новые для себя вещи.
В назначенный час маленький профессор, одетый в более практичный (как я теперь понимала — лётный) костюм и глядя на меня снизу вверх, ждал меня в садике за домом… Так начался самый странный и необыкновенный урок в моей жизни.
— Скажи мне, Санда, — начал Лак'ор, — А хочешь ли ты вообще летать?
Я задумалась.
— Не знаю. Наверное. То есть я имею ввиду, это могло бы быть любопытно. Мне трудно пока это понять. Но это, наверное, здорово расширило бы мои возможности, — немного неуверенно пробормотала я.
А ещё я подумала о том, что быть «выпадением из правил» ещё и в Горной Стране мне будет нестерпимо. Само собой, всё это были комплексы и психотравмы — но разве ж я могла от них избавиться одним махом? Хотя я как бы понимала, что в мире, где летуны и шайти живут вперемешку, вряд ли процветала расовая рознь или ущемление по тому признаку, что, дескать, вот тот-то не умеет летать, так он никуда и не годится. Более того, я всё больше приходила к выводу, что бризы вообще построили удивительное синкретическое общество, в котором аллонга уступали субкультурному влиянию хупара, а бризы не столько руководили этим обществом, сколько обслуживали его с помощью своего уникального Дара — способностям к полёту, Исцелению и прочим чудесам. Так что про дискриминацию не могла, по-видимому, идти речь — здесь для всех было место, причём не так, чтоб как на мусорке, а достойное. Но — сила привычки руководила мной. Я так долго была изгоем, что уже не хотела отличаться от других.
