Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali" (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Рука у штабного оказалась сломана, как того и следовало ожидать, — в двух или трех местах. Спустя два выезда «на отлов» отряд даже проникся к нему своеобразным уважением — майор упорно продолжал выходить на операции вместе со всеми, на удивление метко стреляя с левой руки, и проявляя поразительную для неполевого военного способность не путаться под ногами во время боя.
Этим мне он не нравился люто, до скрежета зубовного. Я чуяла врага печенкой, нюхом, — чем хотите назовите, но это была угроза.
Я была с ним неизменно вежлива и мила, я почти втерлась в тощие ряды его подручных — и смотрела, смотрела, смотрела… Вовсе не потому, что сержанту хотелось бы иметь компромат, нет. От этого северянина на выстрел несло катастрофой, я же всего лишь пыталась понять, где она разразится.
— Говорят, вы были ватаром форта, — вопрос–утверждение над головой прозвучал слишком неожиданно — я не слышала, как подошел сам источник моего беспокойства. — А еще говорят, вы служили в Корпусе, — голос равнодушный, небрежный. Он действительно думает о чем–то своем, почти постоянно, и это вовсе не зачистка территории провинциального города. — О вас вообще много говорят, вы знаете об этом, фарра Морровер?
Я оторвалась от полировки наплечника и подняла глаза.
— Как вы заметили, я ватар, который служил в Корпусе. Было бы странно, если бы об этом не говорили.
— Я не могу понять, как вы попали сюда. Вы не родились на Деррин. Странная карьера для… столичной жительницы?
— Да, вы правы. Наверное, повезло? — я улыбнулась. Одними губами.
— Как же вы вляпались во все это? — рассеянный, блуждающий взгляд вдруг остановился и сфокусировался. Глаза у него были жутковатые — я не знала, что радужка вообще может быть такого цвета: темно–белая, с узкой серой полосой по краю.
Они смотрели не просто пронзительно, они прошивали насквозь.
— Всего лишь повезло, фарр, — и почему не покидает меня ощущение, что вопрос был вовсе не о карьере?…
— Не стоит бесконечно испытывать везенье на прочность, — бесцветные глаза снова подернулись туманом, взгляд ушел в себя.
— Я… — раздалась трель переговорника. Незнакомый номер, срочный вызов. — Извините.
— Через полчаса построение. Пришла ориентировка на эту ночь.
— Я не задержусь, — переговорник не унимался.
— Хорошо, идите.
Я вышла из казармы, зашла за угол, туда, где задняя стена почти примыкала к забору.
— Да?
— Орие? Почему с тобой опять невозможно связаться?!
— Рой?… — пауза. Я искренне понадеялась, что ослышалась. — Разве ты звонил мне?…
— О боги, Орие, неужели ты окончательно превратилась в дуру? Естественно, я звонил! Где ты сейчас? — резкость вопроса, весь этот незабываемый тон вернули меня на землю как нельзя более прочно. Да, это Рой. Такое отношение к собственной жене не подделаешь, как ни старайся.
— На Деррин, как и пятнадцать лет назад. А вот ты где, если можешь вызывать меня по переговорнику?
— Я спросил, где конкретно ты сейчас находишься?
Я назвала материк и город. Подумала и добавила:
— Городская военная база. Казарма номер четыре, южная стена, у забора. Координаты для точной бомбардировки указать?
— Не хами, — в наушнике послышался треск. — Нам нужно встретиться. Сегодня ночью, в восточном районе, у склада сталелитейного завода. Четвертый ангар.
— Что?… Ты в городе?! — я впала в ступор — физический и умственный. Что тут творится? Что, бесы меня разбери, может происходить на захолустной планетке, если даже Рой здесь?!… Я с трудом пробормотала: — Что ты здесь делаешь?
— Я здесь неофициально, — отмахнулся он. — Поэтому не вздумай кому–нибудь разболтать. В два часа, четвертый ангар, запомнила?
— Да уж не ребенок, Рой! — процедила я. — Два часа! В городе военное положение! Как я выйду за пределы базы ночью, не говоря уже о том, чтобы пройти на другой конец города?! По крышам буду прыгать?! — тут я вспомнила еще кое–что и отрезала: — В любом случае сегодня нас отправляют на отлов. Так что, будь добр, обзаведись маскирующим амулетом и, если хочешь со мной поговорить, приди к воротам части. Днем. Или ночью — будем перекрикиваться через забор.
— Через забор, — он неприятно хмыкнул. — Можем и через забор. Если ты хочешь, чтобы цель моего визита стала известна еще двум сотням солдат. Но, думаю, если тебе интересно, что было выяснено по твоим отчетам и запросам, ты вполне найдешь время и возможности прийти туда, куда я прошу. И во столько, во сколько я прошу.
Он отключился. А я… Я сдернула с уха переговорник и швырнула о стену. Подобрала и швырнула еще раз. Вот так. От всей души!…
Крошечный аппаратик треснул и укатился в рыхлые залежи мусора.
Я стояла, сжимая кулаки, глядела вверх, на едва видимые за городским смогом звезды, и убеждала себя, что идет дождь.
Несправедливо!… Кулак врезается в стену, разбивая костяшки в кровь. Из безумной любви рождается слепая ненависть, стоит лишь дать толчок. Кулак врезается в стену снова и снова, заглушая одной болью другую.
Так почему же, почему я все никак не могу возненавидеть?!
А потом… Кажется, на самом деле начинается дождь…
Подвальные переходы под жилыми и промышленными районами опутывали город пышной и запутанной сетью. С самого начала, с первых минут, мы назвали их катакомбами. В катакомбах обязаны водиться чудовища — и нас ждали чудовища, даром что ограничивались они бешеным зверьем.
На летучке штабной был странно внимателен и первый раз на моей памяти не сделал ни одной попытки повитать в своих личных облаках.
Уже внизу, когда включили фонари, причины этого стали ясны. Впервые мы получили реальные шансы на потери с летальным исходом: это был лабиринт. Со множеством ниш и закоулков, заставленных пустой и полной тарой, с трубами теплосетей, частично выведенных в подвалы — их излучение сбивало инфракрасные сканеры.
Цель была одна, но цель глубоко запущенная. Она заболела слишком давно, и узнали об этом слишком поздно. Внутренние войска упустили женщину еще две недели назад, и все это время не могли выяснить, где она скрывается.
Мы пробирались среди завалов утильсырья, пытаясь по бесшумности уподобиться бесплотным феям, но по поводу звериного слуха и чутья обманываться не приходилось. Бетонная крошка шуршала под ногами, а иногда и лопалась с глухим щелканьем, заставляя всю группу настороженно замирать. Вторая группа под командованием сержанта, пробиралась к предполагаемой точке «Х» с другой стороны. Мы зажимали ее в «клещи».
Район был оцеплен, у всех более мелких выходов на поверхность стояли солдаты внутренних войск.
Отряд продвигался медленно — рассыпаясь по ответвлениям главной трассы и собираясь снова, обшаривая каждый закоулок. Солдат не хватало — слишком много домов в этом районе, слишком много ответвлений и спаек. Нам нужен был маг, а не сканеры, от которых в этих подвалах толку было чуть.
Я шла замыкающей — сразу за майором, во избежание отправленным в хвост колонны — поэтому на отдаленный рев среагировала медленнее прочих. Палец правой руки мягко лег на курок, левая же вежливо, но решительно задвинула майора за спину. Еще пристрелю ненароком.
Послышались отдаленные выстрелы. Взметнулась рука впередиидущего в сигнале — и мы рванули с места в карьер. Узкий коридор влился в маленький подвальчик, и группа стремительно рассыпалась вдоль стен. Посреди голого бетонного пола бился в предсмертных судорогах шенай, разрезанный очередью пополам. Под ним лежал мужской, судя по всему, труп с разорванным горлом. Гражданский.
В коридоре напротив затихал дробный цокот десятков лап.
Мы бросились следом, автоматически выстраиваясь узким клином из «своих», бессознательно оттирая пришлых солдат в хвост колонны. Прошла неделя и четыре боевых выезда, но свои жизни мы доверяли им не больше, чем в первый день.
Цокот приближался — мы нагоняли. Я пристроилась за плечом у Маэста — бежала, перепрыгивая кучи металлолома, уворачиваясь от вырастающих из стен раскаленных, мокрых или просто ржавых труб, и тихо радовалась за исправный прибор ночного видения и хилую поисковую сеть, охватывающую четыре квадратных метра по пути следования.
