Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия (онлайн книга без TXT) 📗
— Куда-то спешишь? Как верный пес, по старой привычке рвешься защищать хозяина? Не торопись, теперь это не твоего ума забота. Помимо прочего, я с тобой ещё не закончил, — плотоядно прошипел демон.
С нарастающим ужасом Азариил ощутил, как злая сила вновь впивается в него, точно ржавые железные крюки, и выворачивает крылья. От боли помутился рассудок. А потом вдруг послышалось, как горячо шепчет Варя, вжавшись спиной в стену:
— Да воскреснет Бог…
— Заткните ее, кто-нибудь, — коротко приказал Асмодей.
Молитва оборвалась истошным криком.
Он помнил коридор подземелий, по которому его протащили. Размазанную кровь на полу, чье-то мертвое тело и другое — еще живое, мелькнувшее в просвете между дверью и косяком. И предсмертные хрипы, и каркающий кашель, и брызги фонтаном из перерезанного горла. Тонкие, быстрые ручейки, наполнявшие одну грязную бутылку за другой, стекавшие по костлявым пальцам…
Он помнил собственный ужас и парализующее чувство вины. Это из-за него сюда явилась мучительная, безобразная смерть. Он принес ее с собой, отдал ей на растерзанье невинных людей, убил тех, кто дал ему убежище…
Он помнил горький, липкий и плотный, как деготь, мрак, сгустившийся вокруг непроницаемой массой, отравой протекший в горло. Наверное, из-за яда, клубившегося в воздухе, его тошнило и нещадно рвало все то время, всю ту вечность, пока бесы проталкивали его сквозь черноту. Изможденный, дрожащий от омерзения, он наконец вывалился наружу и очутился в незнакомом разрушенном храме.
Холодные серые сумерки затекали в разбитые окна, с потолка сыпал снег. Немного оправившись, Андрей заметил Азариила с Варей и мигом позабыл о собственных злоключениях.
— Зар!
— Ш-ш-ш, — прошелестел над ухом вкрадчивый голос бледной, как отполированная кость, демоницы с томным взглядом. — Он больше тебе не поможет.
Андрей в ужасе отпрянул. Натолкнулся спиной на что-то твердое и непоколебимое, как скала. Обернулся. И остолбенел, увидав перед собой отца.
— Ты виноват в моей смерти, — прогудел тот утробно, едва размыкая губы. — Ты убил меня! Я теперь в аду…
Андрей затряс головой, не в силах вымолвить ни слова.
Вдруг отцовское лицо расплылось жирной кляксой, краски смешались, и из них, будто из горячего воска, вытек новый облик. Варин.
— Зачем ты втянул меня в этот кошмар? — плаксиво пожаловалась «сестра». — Они станут меня пытать, надругаются над моей невинностью!..
Тут сзади донесся страдальческий вопль: кричала настоящая Варя, отбиваясь от бесов.
— Отпустите ее! — заорал Андрей. — Вам нужен я, а не она!
— Имейте совесть! Будьте человечны! — передразнил один из демонов, увешанный золотом, и остальные издевательски загоготали.
— Говорю ведь, будут пытать, — поделился откровением многоликий, на сей раз низким голосом Азариила. — Выпотрошат.
— Лжешь!
— Папой твоим клянусь. Он, кстати, шлет горячий привет…
— Не слушай! — придушенно позвал Азариил. — Данталиан, отойди от него!
Ангел болтался над полом, неестественно выгнувшись, будто растянутый за руки на невидимой дыбе. Наморщенный лоб блестел от пота, в глазах — смертная мука. Демон уставился на него исподлобья, потом ухмыльнулся, и Андрей узнал самого себя:
— Мы ведь друзья, Зар, как ты мог?.. — в точности копируя интонацию, упрекнул двойник.
— Не слушай, — повторил Азариил. — Все его слова — не больше, чем змеиный яд…
Бесы тем временем вихрем пронеслись по залу: расставили и зажгли свечи, исчертили стены пентаграммами и прочей черномагической символикой и доставили откуда-то огромную каменную плиту. Поместили ее в центре наоса прямо под куполом — получился жертвенник. Снег равнодушно ложился на его матовую, шершавую поверхность.
— Приступим! — провозгласил Асмодей и громко хлопнул в ладоши.
В тот же миг оглушительно грохнуло, и сверху, взметнув тонну пыли, обрушилась деревянная балка. Выстроившиеся полукругом нечистые одобрительно загудели.
Асмодей взмахнул рукой — балка вросла в пол — и глумливой учтивостью обратился к Андрею:
— Прошу.
Кошмар повторялся с удивительной точностью. Рывок, треск ткани, боль от когтей, сдирающих одежду. Ободранные жесткой древесиной руки и спина, сведенные судорогами мышцы. Нет. Он не станет кричать. Не дождутся. Стиснув зубы, Андрей заставил себя терпеть молча и обратился вглубь памяти в поисках молитвы. Азариил уверял, будто он прочел какой-то псалом, значит, надо напрячься изо всех сил и вспомнить. Однако мысли расплывались, словно нефтяная пленка по поверхности воды, вдобавок от боли лихорадило, и сосредоточиться не удавалось.
— Не будем терять время, — Белфегор подняла одну из пузатых, мутных бутылей, наполненных кровью, — пока не нагрянула ангельская артиллерия. Предлагаю обойтись без вессаона.
— Артиллерия не нагрянет, — спокойно возразил юноша в свободных синих одеждах, брезгливо державшийся в стороне. — Но смысл поторопиться есть.
— Поддерживаю, — согласился кто-то из демонов, и остальные одобрительно загудели.
Откупорив сосуд, Белфегор смочила пальцы и принялась выводить на каменной плите круг, вычурные знаки и непонятные письмена. Окружающие затянули протяжную песню. Иконописный юноша в синем испарился, словно и не присутствовал. Уж не с ним ли беседовал Асмодей в одном из видений?..
Андрей обратил внимание, как задергался Азариил: неистово и отчаянно, будто слова хлестали и жгли его, доставляя мучения куда большие, чем вывихнутые руки. Воистину бесовскими устами сейчас вещало само зло, и ангелам оставалось лишь корчиться в агонии — или бежать.
Покончив с наскальной живописью, Белфегор отшвырнула опустевшую бутыль и поднялась на жертвенник. Демоны притихли.
Сумерки за окнами сгустились. Яркие огоньки свечей заколыхались на сквозняке, и по углам заметались уродливые тени, обличая в собравшихся исчадия ада. Незримое сделалось зримым. И путы Азариила, и его искалеченные дрожащие крылья — все обнажилось и легло на стены черными узорами.
Воздев перепачканные кровью руки к потолку, Белфегор завыла, исторгая из себя заклинание. С последним словом в глубине земли грохнуло. Пространство содрогнулось. Рогатые бесы трусливо съежились, поджав хвосты. Демоны безмолвствовали.
— Он будет здесь через минуту, — произнесла Белфегор, опуская руки. — Где младенец? Живо! Все должно быть готово к его появлению!
Подобострастно скрючившись, прислужник поднес ей шевелящийся сверток. В пеленках копошился новорожденный ребенок, красный и сморщенный, со слепыми мутными глазками.
Андрей зажмурился, отказываясь смотреть, воспринимать, верить. Творилось нечто чудовищное, необъяснимое, недопустимое для мировоззрения, которое проповедовали Азариил с Варей. Как Бог мог оставаться безучастным к происходящему? Как позволял глумиться над крошечным безгрешным созданием? Неужели только так, ценой многих невинных жизней искупалось своеволие человека и отступничество ангела? Неужели бесы восторжествуют и омоются в крови лишь потому, что кто-то здесь достоин наказания? Где же Его милосердие? Где справедливость?
Если до сих пор Андрей пытался молиться, то теперь боль и горечь наполнили мысли возмущением и отвратили от Небес. В груди закипел гнев. От ярости захотелось закричать — и вдруг не нашлось подходящих слов. Захотелось прекратить безумие — и вдруг родилось осознание собственной ничтожности и беспомощности. Ему ли, жалкому, обреченному, распластанному на столбе, клеймить духов злобы? Те в лучшем случае посмеются, в худшем — добавят пыток.
Андрей увлекся горестными переживаниями и не заметил, как Белфегор исчезла с алтаря. Гробовая тишина обрушилась и придавила тяжелым валуном — не шелохнешься, не вдохнешь глубже. Даже Азариил оцепенел, будто покрытый ледяной коростой: перестали трепетать раненые крылья, сжались в полоску посиневшие губы, остекленели глаза.
Надвигалось страшное. Неотвратимое.
Помысел о расплате и малодушное желание умереть без мучений, мелькнув, растворились в грохоте сердцебиения. И тогда появился он. Тот, кого ожидали демоны, перед кем они почтительно склонились, раболепно согнулись и угодливо затряслись.