Попасть не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Александр едва сдержался, чтобы не ударить.
Он понял, какое слово было не произнесено.
И ненадолго.
Фактически, Машенька уже приговорена. Счет идет даже не на дни – на часы.
– А если поддерживать ее магией?
– Это возможно, но бессмысленно, – разве руками доктор. – Все опять упирается в картечь, которая осталась в ее теле. Извлечь ее мы не можем, так что… вы просто продлите ее агонию, и это будет… печальное зрелище.
– А если по одной картечине? Извлечь, заживить, восполнить магию и кровь…
– Мы думали и над этим. К сожалению, мешает их число.
– Число?
– Идемте, Александр Викторович, – вздохнул доктор, понимая, что проще показать, чем объяснить. – Идемте. Я вам все покажу.
Благовещенский накинул поданную ему стерильную накидку и прошел в палату.
Она лежала на кровати.
Маша была непривычно бледной, словно ее густо посыпали толченым мелом. И на этой матово-белой коже резко выделились ресницы, брови… а вот губы почти слились с кожей. Словно во всем теле не осталось лишней кровинки.
– Очень большая кровопотеря. Боялись – не успеем…
Александр присел рядом.
– Машенька…
Взял в ладони тонкую кисть и…
Только сейчас он увидел.
Увидел по-настоящему и выругался, как вообще-то не стоило бы.
Девушка вся была покрыта ранками. С головы до ног. Рука – там, на площади, она была просто окровавлена, он и не мог себе представить, что все будет так ужасно.
Все тело девушки было словно покрыто язвочками.
Красными, черными, круглыми и непонятной формы, с запекшейся в них кровью… но и на простыне кровь была. Видимо, прорывалось иногда.
– Металл – внутри. Мы просто не можем его убрать. Его величество уже спрашивал, но это невозможно, – развел руками доктор.
И Александр понимал это.
Если бы дел было на войне, он предложил бы подарить солдату легкую смерть, но это был не солдат. Это была Машенька, его Маша, его девочка, которая вот так… которая спасла их всех. А сама не убереглась.
Не смогла.
Кто-то должен погибнуть, чтобы жили все остальные?
Ну и ублюдочная же это философия!
Александр осторожно погладил израненную руку.
– Она не приходила в себя?
– Что вы! Это невозможно! Подозреваю, она и жива только потому, что без сознания.
– Разве?
– Приди она в себя – тут же умерла бы от болевого шока.
Александр молча признал правоту доктора. Маша была одета в больничную рубашку на завязочках спереди и сзади, чтобы легко было получить доступ к ранам…
– Остальное тело… так же?
– Да. И в чем-то хуже, здесь все-таки нет жизненно важных органов. Мышцы, нервы, но все же… а вот туловище… на ней живого места нет. Чудом сердце не затронуто, чудом она еще жива. Чудом.
Александр поежился. Но что, что можно было сказать?
Только одно.
– Я отправлю письмо ее родным. И давайте я оплачу палату…
– Хорошо. Я сейчас вернусь.
Доктор деликатно вышел, давая Александру пару минут побыть рядом с любимой женщиной. И Благовещенский не выдержал.
Поднес тонкую руку к губам, прижался лицом к израненной кисти.
– Машенька… какой же я идиот! Сколько времени мы потеряли!!!
Горячие слезы текли по лицу, впитывались в простыню…
Маша, Машенька… неужели – все?
И все закончится вот так?!
За что!?
Господи, если ты слышишь, да за что же это!? За что – ее!?
Ну переиграй ты все, возьми меня, брось кости другой стороной, что тебе, всемогущему, стоит? Чтобы я успел закрыть ее, чтобы все это досталось – мне.
И уходить было бы не страшно, зная, что она жива останется.
А сейчас?
Что им останется – сейчас?
Хотя Александр и так знал ответ.
Ваня и Петя, Нил и Андрюшка. Четыре человека, за которых он теперь в ответе. И пока они не войдут в возраст, не смогут сами за себя постоять…
Он любого за них порвет. Были они Машенькиной семьей – будут его родными. И точка.
И никто не посмеет на них даже косо посмотреть. Иначе получится, что Машенька умирает сейчас – бессмысленно. А такого никак нельзя допустить. И смерть ее в разуме не укладывается… Господи, за что?
Нагрешил я – так возьми меня! Меня и карай, хоть в вулкан засовывай! А ее-то за что?!
За что!?
Слезы текли и текли, безжалостно и бесконтрольно.
Маша, Машенька…
– Ваня, она…
Ваня злобно сопнул носом. Подумал, и вытер нос рукавом, наплевав и на платок, и на хорошие манеры и на стоимость пиджака.
Какое теперь это имеет значение?
Маша… он и думать об этом не хотел, но подозревал, что от его отношения ничего не поменяется.
– Не знаю.
– Я тебе что – ребенок? – окрысился брат.
– Сам должен понимать, если не маленький, – рявкнул Ваня. – Может, и есть еще шансы…
– Какие?
– Не знаю. Петя, я просто не знаю.
– И что мы теперь будем делать?
– Едем домой. К малявкам.
– К Нилу и Андрюшке?
– Именно. Думаешь, Маша хотела бы, чтобы мы их бросили на произвол судьбы?
– Да там нянек две штуки…
– Нянька – это нянька. Не родной человек, – наставительно высказался Ваня.
– А может…
– Ты знаешь, куда ее отвезли?
Петя понурился. Не знал.
– Нас туда точно пустят?
– Мы же…
Петя вскинулся и потух. Ваня кивнул.
– Дошло, вижу…
– Но мы ведь…
– Да, Маша считает нас своей семьей. Но то – Маша. А остальные? Ее папашка гнусный?
– Хорошо ты ему засветил!
– Надеюсь, хоть ненадолго урока хватит, – злобно проворчал Ваня. – Если так подумать… нам сейчас надо готовиться бежать, Петь. Быстро и далеко.
Брат помотал головой, словно пьяный конь. Потер волосы, безжалостно разрушая прическу, уложенную бриолином.
– Не понял? Почему?
– Потому что Маша была силой, к ней могли прислушаться. А мы с тобой кто такие?
– Эммм…
– Правильно. Мещане Синютины. Этого слишком мало. Как ты думаешь, что сделает Машин папашка?
Глаза Пети расширились в понимании страшного.
– Ванька… ой… ёжь твою рожь!
Любимое Машино высказывание оказалось подозрительно заразным. Несчастного ежа принялся поминать и Петя.
– Молодец, возьми с полки пирожок. Видел, как он выскочил, паскуда старая?
– А то ж…
– Примазаться захотел. Как же, отец, ёжь его рожь, лично деточку на руках таскал, все детство обожал, замуж мечта выдать… продать подороже, с-собака…
Ваня почти шипел. Но повод был железобетонный.
Действительно, князь Горский сориентировался практически мгновенно. И следующее, что он сделает…
– Он захочет… детей?
– Не просто детей, Петенька. Наследников, понимаешь? Нас-лед-ни-ков!
Петя шипеть не стал. Но выругался в три этажа с чердачком, вспомнив все, чем научился в голодном отрочестве.
– Ублюдок…
– Именно, братик. А значит, что нам надо?
– Что надо?
– Домой и к детям. Как можно скорее.
– Ваня, мы же ничего не сможем, если он захочет забрать детей…
– Сможем, – отмахнулся Ваня. – Сможем. Пока Маша жива, он ничего сделать не должен, но вдруг? Надо срочно домой и написать Благовещенскому.
– Александру?
– Петька! Начинай ты думать! Старшему!
– Зачем? О чем?
– Виктор Николаевич – человек серьезный. А о чем написать? Так Андрюшка же, считай, его внук. С Машей они только случаем не породнились… думаешь, выпустит мальца из рук?
– А это не окажется из огня да в полымя?
Ваня сник.
– Не знаю. Петя, я правда не знаю. Но если он Александра, как родного сына воспитал, то и Андрейка тоже его, получается. А мы уж рядом… мне ничего не нужно, но чтобы от детей не погнали. Маша бы этого хотела, сама понимаешь…
– Мы ей хотя бы этим обязаны, – согласился Петя. – Вань, думаешь, справимся?
– А выбора у нас нет. Обязаны. Ты вспомни, как мы без нее жили… сдохнуть – и то лучше было бы.
Петя невольно коснулся ноги.
– Вот-вот, – кивнул Ваня. – Бились целый день, даже и не понимали, куда что уходит. Машка нас из этого круга вырвала, а мы ей, самое малое, можем долг отдать. Позаботиться о мальцах, рассказать им, какая она… была.
