И явилось новое солнце - Вулф Джин Родман (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Утром, когда семеро гвардейцев явились с пищей, водой и вином для меня и с факелами на длинных шестах, чтобы отгонять смилодона, их хилиарх был уже в полном сознании и мог есть и пить. Ужас на лицах солдат, когда они обнаружили, что хилиарх и зверь исчезли, немало позабавил нас; но вы бы поглядели на их физиономии, когда они увидели и того и другого в моем укрытии!
– Подходите, – позвал я их. – Зверь не тронет вас, а ваш хилиарх, уверен, накажет вас только в том случае, если вы нерадиво исполняли свой долг.
Они нерешительно приблизились, глядя на меня почти с таким же страхом, как на смилодона.
– Вы видели, что ваш монарх сделал с хилиархом за то, что он оставил при мне оружие. Как он поступит с вами, когда узнает, что вы позволили вашему хилиарху бежать?
– Нас всех казнят, сьер, – ответил десятник. – Воткнут еще пару столбов, и на каждом будут висеть трое или четверо из нас. – Смилодон оскалился на эти слова, и все семеро сделали шаг назад.
– Он верно говорит, – кивнул хилиарх. – Я сам отдал бы такой приказ, если бы был при исполнении.
– Иногда человек ломается, потеряв такую должность, – сказал я.
– Меня еще ничто не сломало, – ответил хилиарх. – Не сломаюсь и на этот раз.
Наверное, именно тогда я впервые посмотрел на него как на человека. Лицо его было суровым и холодным, но исполненным разума и решимости.
– Ты прав, – сказал я ему. – Когда-нибудь – может быть, но не на этот раз. Тебе надо бежать и взять этих людей с собой. Я передаю их под твое начало.
Он снова кивнул:
– Миротворец, ты можешь освободить мне руки?
– Я могу, сьер, – вмешался десятник. Он вынул ключ и сделал шаг вперед – смилодон не выразил недовольства. Когда наручники упали на камень, на котором сидел хилиарх, он поднял их и швырнул в пропасть.
– Сцепи руки за спиной, – посоветовал я ему. – Спрячь их под накидкой. Пусть эти люди проведут тебя к флайеру. Все решат, что тебя везут куда-нибудь для дальнейших экзекуций. Вам лучше знать, где вы сможете приземлиться, не опасаясь преследования.
– Мы присоединимся к повстанцам. Они нам будут рады. – Хилиарх встал, отдал честь, и я, тоже поднявшись, ответил ему воинским приветствием – благо привык к этому, пока был Автархом.
– Миротворец, – спросил десятник, – ты можешь освободить Урс от Тифона?
– Мог бы, но не стану, пока нет необходимости. Убить правителя легко, очень легко. Но до чего трудно не позволить другому, худшему, занять его место.
– Правь нами сам!
Я покачал головой:
– Если я скажу, что у меня есть задача поважнее, вы, чего доброго, решите, что я смеюсь над вами. Между тем это правда.
Они покивали, явно ничего не понимая.
– Вот что я вам скажу. Сегодня утром я изучал эту гору и прикидывал темпы, с которыми продвигаются на ней работы. По ним я понял, что жить Тифону осталось совсем недолго. Он умрет на красном ложе, на котором лежит сейчас; а без его приказа никто не осмелится войти за ширму. Один за другим люди станут убегать отсюда. Машины, копающие за людей, явятся за новыми инструкциями, но не получат их, а в конце концов и сама ширма рассыплется в прах.
Они смотрели на меня разинув рты. Я же продолжал:
– Такого правителя, как Тифон – монарха множества миров, – больше не найдется. Но меньшие, те, что придут за ним, лучший и величайший из которых будет носить имя Имар, последуют его примеру, пока каждая гора в пределах видимости не обретет корону. Вот и все, что я скажу вам сейчас, да и вообще могу сказать. Вам пора идти.
– Если хочешь, мы останемся здесь и умрем с тобой, Миротворец! – воскликнул хилиарх.
– Не хочу, – ответил я. – Да я и не умру. – Затем я попытался открыть им механизмы Времени, хотя и сам толком не понимал их. – Каждый, кто когда-либо жил, живет и сейчас где-то во времени. Но вам грозит опасность. Уходите!
Гвардейцы попятились, а хилиарх спросил:
– Миротворец, разве ты не дашь нам что-нибудь на память, какое-нибудь свидетельство того, что мы встречались с тобой? Знаю, я провинился, обагрив свои руки твоей кровью, да и руки Гауденция; но эти люди не сделали тебе ничего плохого.
Его слова и подсказали мне, что именно вручить ему. Я потянул за ремешок и вынул маленький мешочек из человечьей кожи, сшитый Доркас для Когтя, где теперь хранился шип, что я вытащил из своей руки возле беспокойного Океана, шип, который пропорол мои пальцы на корабле Цадкиэля.
– Вот это было омыто моей кровью, – сказал я.
Положив ладонь на голову смилодона, я смотрел, как они, отбрасывая длинные тени при утреннем свете, идут по отрогу, где стояло мое укрытие. Когда они подошли к той части скалы, что так быстро становилась рукавом Тифона, хилиарх, по моему совету, спрятал запястья под накидкой. Десятник вынул пистолет, и двое солдат нацелили свое оружие в спину хилиарха.
В таком порядке – заключенный и стража – они спустились по дальней лестнице и затерялись в мешанине дорог и подъездных путей того места, которое я еще не назвал Проклятым Городом. Я с легкостью послал их в путь, но теперь, потеряв их из виду, снова ощутил, каково это – утратить друга, ведь хилиарх тоже стал мне другом, и сердце мое, которое, как уверяли многие, затвердело точно металл, было готово наконец разорваться.
– А теперь я должен отпустить и тебя, – обратился я к смилодону. – На самом деле следовало отослать тебя, пока не рассвело.
Зверь глухо заворчал, что, вероятно, означало мурлыканье – звук, который нечасто слышит простой смертный. На это громогласное мурлыканье слабым эхом откликнулись небеса.
Далеко-далеко с коленей колосса в небо поднялся флайер, сперва набирая высоту медленно – как всегда, когда подобные машины полагаются лишь на силу отталкивания Урса, – потом стрелой метнувшись прочь. Я вспомнил флайер, который видел, расставшись с Водалусом, сразу вслед за происшествием, зафиксированным в самом начале той рукописи, что я зашвырнул в вечно изменяющиеся вселенные. И я решил тогда, что, если вдруг у меня снова выдастся свободное время, я напишу новую хронику, начав ее, как и вышло, с истории избавления от предыдущей.
Я не в силах объяснить, откуда проистекает мое неистребимое стремление оставлять за собой путаный чернильный след; но как-то я упомянул об одном событии в жизни Имара. Что ж, я разговаривал с самим Имаром, но тот случай остается столь же необъяснимым, как и упомянутое желание. Лично я предпочел бы, чтобы схожие события в моей собственной жизни не отличались такой неопределенностью.
Гром, пророкотавший вдали, прогремел вновь, теперь ближе – голос столпа черной как ночь тучи, превосходившей размерами даже руку колоссальной фигуры Тифона. Преторианцы положили еду и питье, которые принесли мне, на некотором расстоянии от моего скромного приюта. Такое обслуживание – цена вечной верности; те, кто исповедует ее, часто уступают в прилежании простым слугам, которые верны по обязанности. Я вышел в сопровождении смилодона, чтобы отнести еду под навес и сберечь от непогоды. Ветер уже затянул штормовую песню, и несколько капель дождя упали на камни вокруг нас, большие, как сливы, и холодные, словно лед.
– Смотри, лучше возможности не представится, – сказал я зверю. – Все уже бегут в укрытие. Давай!
Он ринулся прочь, словно ждал только моего согласия, каждым прыжком покрывая с десяток кубитов. В одно мгновение он исчез за гребнем руки. Еще через миг он появился снова, рыжевато-коричневой полоской на темном фоне промокших скал, от которой солдаты и рабочие разбегались точно кролики. Я был рад видеть это, ибо все вооружение зверя, каким бы оно ни казалось грозным, – игрушки по сравнению с людским оружием.
Кто знает, вернулся ли он невредимым в свои охотничьи угодья, но, надеюсь, вернулся. Что до меня, то я сидел в своем укрытии, слушал бурю и уплетал хлеб и фрукты, пока неистовый ветер не сорвал брезент, натянутый у меня над головой.
Я встал и сквозь завесу ливня увидел отряд солдат, переваливающий через руку.
И еще я, как ни странно, увидел места, где не было ни солдат, ни дождя. Не то чтобы эти новоявленные места раскинулись там, где недавно зияла бездна. Ее жадная пустота никуда не девалась, остался похожий на водопад обрыв скалы высотою не меньше чем в лигу, осталась и темная зелень горных джунглей под ним – тех джунглей, что приютят деревню магов, через которую однажды пройдут мальчик Северьян и я.
