Вечность сумерек, вечность скитаний - Юрьев Сергей (читать хорошую книгу txt) 📗
Боли и вправду не стало, хотя безобразная гноящаяся рана продолжала зиять под левой ключицей. Ойя заботливо придерживала его за локоть и вела по скользкой чёрной извилистой дороге, по обочинам которой расцветали языки алого пламени, вырываясь из болотных пузырей.
– Силу порождает ненависть, а на истинную ненависть способен лишь тот, кто несчастен, несчастен пронзительно и безнадёжно. Пройди сквозь отчаяние, обрети ненависть, соединись с Силой тёмных ликов – и ты станешь неуязвим для того, кто плетёт кружево судеб на Высоких Небесах… Преодолей отчаяние, избавься от боли – и ты станешь свободен, воистину свободен. Твоя воля станет выше воли любого из смертных…
– Даже императора?!
– Ваш император – ничтожество! Он – раб собственных желаний и страстей, и это было бы прекрасно, если бы его желания и страсти не были столь мелки, столь ничтожны. Он довольствуется тем, что имеет, а для истинного желания не должно быть пределов.
Болотная жижа расступилась, из возникшего провала поднялся жёлтый стебель, на котором висел огромный стручок. Он тут же лопнул, и оттуда разлетелось множество глазных яблок размером с кулак великана.
– Зря они на тебя пялятся, – шепнула Ойя на ухо лорду и отпустила его локоть.
Он уже знал, что делать. Его пальцы всё ещё сжимали Плеть, ту самую, что досталась ему в наследство от незадачливого мага Раима Драя… Первый хлёсткий удар заставил лопнуть полдюжины любопытных глаз с алыми треугольными зрачками, а прочие с хлюпаньем нырнули в болото.
– У тебя верный глаз и твёрдая рука, Хенрик ди Остор, лорд Литта!
Хенрик оглянулся и обнаружил, что альвийка предстала перед ним в своём прежнем облике – посреди скользкой тропы стоял скелет, обтянутый синей сморщенной кожей, и довольно скалился.
– И тебя бы, тварь, так же отделать! – крикнул он, располосовав одним ударом чёрное облако, клубящееся у неё над головой.
– Ни в чём себе не отказывай, особенно здесь, – раздалось в ответ. – Здесь любое сомнение считается слабостью. А слабаков здесь не терпят.
Хенрик не заставил долго себя уговаривать, но в последний момент, когда Плеть была уже в полёте, он успел заметить, что нет больше той уродины из мраморного гроба. На него с лёгкой усмешкой смотрели те же изумрудные глаза, но что-то за долю мгновения успело измениться – теперь тяжёлые длинные пряди волос, как будто отлитые из белого золота, обрамляли ослепительно прекрасное женское лицо. Он не остановил удара. Он даже не попытался этого сделать. Здесь любое сомнение считается слабостью… Этот урок он усвоил сразу. Плеть снесла прекрасную головку с мраморных плеч, из обрубка высокой шеи вверх ударил голубой фонтан.
– Славный удар! – прозвучал сзади голос рабыни Тайли. – Никогда не думай, верно ли ты поступаешь. Что сделано – то и верно.
– Что сделано – то верно… – словно эхо отозвался Хенрик. – Мне кажется, я слегка утомился.
И впрямь что-то случилось – он почувствовал, что не может даже поднять руки, а колени его слабеют с каждым мгновением.
– Терпи. Сейчас Владыка Ночи поставит на тебя свою печать – и ты будешь свободен.
– Какой Владыка?! Какую печать?
Вопросы остались без ответов, зато вернулась боль, как будто тот же кинжал вошёл ещё раз в ту же рану, а потом будто кто-то выдернул у него из-под ног чёрную скользкую извилистую дорогу. Теперь чёрная бездна была не только сверху, но и снизу, и жаркий зловонный ветер нёс его душу в безбрежную вязкую пустоту.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ТРЕЩИНА В НЕБЕ
В том порядке, который был установлен здесь славным Горлнном-воителем, заключена высшая справедливость. Люди выполняют свою работу, постольку именно таково их предназначение, альвы благоденствуют, поскольку вправе пожинать плоды своей победы, одержанной после того, как отворились Врата Миров.
Правда, за горной грядой, именуемой Альдами, ещё остались поселения людей, пребывающих в дикости, но те земли не нужны альвам, поскольку там слишком жарко. Но дикарей, не желающих трудиться на благо детей славного Кармелла, всё-таки следует истребить, поскольку уже самим своим существованием они смущают добропорядочных рабов призраком сомнительной свободы. Они же пробуждают в молодых альвах охотничий азарт, заставляющий их малыми отрядами уходить за Альды, чтобы испытать свою силу и ловкость. Но жизнь каждого альва слишком драгоценна, чтобы мы могли позволить нашим юношам рисковать собой. Рабы преуспели в ремёслах, они послушны и исполнительны, так что нам ничто не мешает поставить несколько тысяч домашних людей под копьё и поручить им истребление дикарей.
Несколько высокородных альвов, в том числе из рода Горлнна-воителя, готовы взять на себя командование этими войсками. Чтобы они не подвергали себя излишней опасности, нам следует забрать у Анкаллы несколько зай-грифонов, чтобы Лайнн Конноли, Агор Вианни и Ойя Вианна могли указывать путь своим войскам, наблюдая за дикарями с недосягаемой высоты. Это весьма достойные альвы, сведущие и в магии, и военном деле. Не пройдёт и полугода, как дикари будут либо истреблены, либо пополнят ряды домашних людей. На всякий случай, следует заказать в Кармелле несколько обозов заготовок для ошейников.
К сожалению, и среди отдельных альвов зреют настроения, не совместимые с благородством голубой крови. Несколько дней назад один из учеников чародея Хатто публично высказался о том, что считает, будто альвы губят сами себя тем, что постоянно пребывают в праздности. Этими словами он перечёркивает все наши достижения, все наши завоевания, ставит под сомнения заслуги Горлнна-воителя и создаёт угрозу нашему дальнейшему благоденствию. Так недолго докатиться до суждений о том, что люди в чём-то равны альвам, а это уже пахнет расшатыванием устоев и чревато крушением миропорядка, который мы и наши предки с таким тщанием создавали долгими веками.
Всем известно, что в нынешнем положении дел заключена высшая справедливость. Когда чародей Хатто нанёс дивные краски на чудесное полотно, мы увидели мир людей, грубых, неотёсанных, жестоких и своенравных. Собственно говоря, возникает вопрос, а был ли он вообще, этот мир, до того, как Хатто изобразил его на своём полотне? Может быть, люди обязаны нам самим своим существованием. Этого, конечно, нельзя утверждать наверняка, но сам чародей, ещё до того, как добровольно удалился от мира в одну из башен неприступного Литта, никогда не отрицал такой возможности.
ГЛАВА 1
Время – это ветер, который несёт нас сквозь мглу бытия, и никто не может знать, куда несёт нас этот ветер.
– Я устала… – Ута сквозь узкую щель бойницы смотрела на дорогу, которая петляла по дну ущелья, обходя скатившиеся с горных склонов валуны, на ту самую дорогу, по которой рано или поздно к подножию Ан-Торнна должен был подойти враг. И его не остановят ни ветхие стены крепости, ни Купол, ни храбрость дружины, ни искусство командора, ни счастливый случай, ни благодарность богов…
– Так отдохни же, госпожа моя, – посоветовал Франго. – Что толку смотреть отсюда… Отсюда всё равно ничего не высмотришь. – В ответе не было заключено никакого скрытого смысла, наоборот – всё было ясно: командора тоже утомило долгое ожидание неведомо чего… – А ты не жалеешь о том, что вообще ввязалась в это дело?
– Я?! – Ута искоса посмотрела на командора, не зная, дать ли волю гневу, который внезапно на неё нахлынул. – Я ни во что не ввязывалась. Отец завещал мне вернуть замок, и я должна… Даже если я снова останусь одна… Одна против всех этих… Мне нельзя отступить. Лучше погибнуть. Это ты ввязался… Это твои люди ввязались… Вы все свободны. Вы все можете уйти. А я должна… Мне-то нельзя… – Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и замолчала, ожидая, пока растает комок, подступивший к горлу.
