Мастер оружейных дел - Кузнецова Дарья Андреевна (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

— Не сердись, — проговорил Лар со вздохом и на ходу приобнял меня за плечи. — Я-то в любом случае на твоей стороне, но ты все-таки не руби сплеча и хорошенько подумай прежде, чем что-то предпринимать и говорить.

Таллий Анатар

До госпиталя я все же добрался на своих ногах, хотя благодарить за это стоило сопровождавших меня магов. Один из них шел возле носилок, на которых пара дюжих парней из числа зевак с площади аккуратно тащила Тагреная, и, сосредоточенно хмурясь, что-то колдовал над ужастиком. А второй шагал со мной рядом, периодически искоса поглядывал и поддерживал магией. Причем поглядывал явно с одобрением.

Первые несколько часов в госпитале прошли, кажется, даже хуже, чем весь путь сюда. Чарами и какими-то препаратами целители выводили всю ту дрянь, которая попала в легкие и впиталась в кожу, и порой проскальзывали тоскливые пораженческие мысли о том, что смерть в бою была бы гораздо более приятным итогом. Впрочем, всерьез я об этом не задумывался и подобные рассуждения старательно от себя гнал.

В конечном итоге обнаружил себя на койке в небольшой комнатушке с узким окном, забранным частой решеткой. Сюда помещались только два узких лежака и небольшой стол с единственным стулом. Комната, впрочем, не казалась мрачной: светлые стены и магические светляки, кружащиеся под потолком, добавляли помещению уюта и простора.

К постели меня приковала сокрушительная, удушающая слабость. Не мутило, и ничего не болело, и это можно было считать плюсом, но даже дышать удавалось с трудом и потому казалось, что до лечения я чувствовал себя лучше. Хотя и отдавал себе отчет, что тогда держался на адреналине, упрямстве и рефлексах, и надолго их не хватило бы.

Когда стихийник, числившийся здесь, судя по одежде, медбратом и, кажется, занимавшийся только переносом пациентов с помощью телекинеза, ушел, оставив в комнатке после своего ухода мягкую ватную тишину, я провалился в сон. Однако проспал, если верить внутренним часам, совсем недолго и очнулся от негромких звуков голосов и шагов: на вторую койку, доселе пустовавшую, укладывали пациента. В процессе участвовали двое, тот же стихийник и немолодой целитель, сопровождавший больного. Того окутывал странный полупрозрачный кокон из тускло светящихся нитей. Магия обычно не имеет внешних проявлений, заметных неодаренным, но здесь то ли магия была особенная, то ли ее было слишком много.

— Проверять каждые полчаса, если что — зовите меня, — велел целитель своему спутнику и обернулся ко мне: — Так, а тут у нас как дела? Хм. Прекрасно! Здоровый выносливый организм — это замечательно, завтра уже бегать сможете. Недалеко и небыстро, но зато на своих ногах. Как самочувствие?

— Вяло, — отозвался я. — Чего мы там надышались?

— Чего вы только не надышались! — весело сообщил маг. — Ваше упрямство пришлось очень кстати. Обычно в пациентах это дурное качество, но в вашем случае организм был… как бы это лучше сказать? Достаточно мобилизован и активно помогал нам избавлять его от лишнего. В противном случае вы находились бы в том же состоянии, что и ваш товарищ, — он кивнул на соседнюю койку.

Я машинально проследил за взглядом целителя и не удержался от недовольной гримасы, разглядев за всполохами света профиль Тагреная.

Даже в госпитале от него покоя нет…

Мое выражение лица собеседник истолковал, кажется, неправильно, поэтому поспешил успокоить. Достаточно своеобразно.

— А вообще я погорячился, до такого состояния вы бы не дошли. Хаоситу досталось гораздо больше, мы его еле откачали, но сейчас жизнь его вне опасности. То есть, как я понимаю, разговаривать вы можете? — Целитель резко перескочил на другую тему: — Там следователь просил, как только кто-то из вас двоих очнется, сообщить ему.

— Сообщайте, — вяло отмахнулся я.

Целитель находился рядом всего несколько секунд, но уже начал невероятно раздражать своим присутствием, омерзительно довольным выражением лица и бодростью. Наверное, это какой-то особенный талант — выводить людей из равновесия одним своим видом. Или дар, если пациенты от этого спешно идут на поправку, лишь бы не общаться с лекарем дольше необходимого.

Следователь явился не один, в компании какого-то щуплого шустрого паренька. Последнего, впрочем, отослал после первого же вопроса: «Где находится лаборатория, которую вы разнесли?» Похоже, изолировали помещение на славу, ничто не просочилось наружу.

Я честно описал события, произошедшие в ратуше, пересказал то, чем поделился Грай. История пока почти целиком состояла из белых пятен, но отдельные фрагменты прояснились. По крайней мере, навязчивые попытки затащить Тагреная в ратушу объяснились. А вот с чем-то другим помочь собеседнику я уже не мог: в конце концов, я здесь совсем по иному делу и расследованием Анагора интересовался постольку-поскольку.

Когда Таймарен ушел, в первые несколько мгновений я наслаждался тишиной и отсутствием необходимости с кем-то разговаривать. Причем дело даже не в слабости, я просто не привык непрерывно столько говорить. Старейшины очень ценили краткость, поэтому любые доклады занимали по нескольку минут, в остальное время я тоже не отличался общительностью, да и не с кем было особо говорить, а следователь дотошно расспрашивал меня о каких-то деталях больше получаса.

Правда, долго радоваться одиночеству и тишине не пришлось. Сон ушел вовсе, и, несмотря на тяжесть в теле, голова стала до отвращения ясной.

Думалось мне в основном об Ойше. И чем больше я о ней думал, тем тяжелее делалось на душе. Зря я поддался порыву — и в лавке, когда назвал ее на «ты», и уж тем более потом, в переулке, когда поцеловал. Меня к ней влекло, и я не мог найти объяснения этому влечению. Оружейница совсем не походила на женщину в моем представлении, выводила из себя упрямством — но именно им и нравилась. Цепляла своей непохожестью на всех остальных, твердым характером, волей. Она красиво смотрелась с мечом и своим странным ножом в руках, и от понимания, что я нахожу красивым, делалось не по себе. Женщина должна дарить и оберегать жизнь, а не убивать и творить оружие. И все же Нойшарэ меня привлекала. Во всех смыслах.

Я попробовал представить ее дома, у себя на родине, и от этих мыслей сделалось тоскливо и гадко. Она настолько не вписывалась в привычный мне мир, что казалась полной противоположностью решительно всего, что я знал. Причем дело было не только в самой Ойше, но и в том мире. Он ее не примет, просто не сумеет, не хотелось даже думать, как отреагируют на появление подобной жительницы старейшины и простые люди.

Талтар… консервативны. Некоторые вещи вроде более удобных предметов быта и одежды мы переняли у Турана легко, быстро и к общему удовольствию, изучили их язык, в обиход вошли их фамилии, но обычаи таров мы считали дикими, неправильными и даже мысли не допускали, чтобы что-то из этого взять себе. Да они и не были нам нужны: не те условия в Белом мире, чтобы позволить себе жить так, как живет Туран.

Я почти полжизни скитался по миру и за эти годы научился признавать за инородцами право жить так, как они того хотят. Согласился с тем, что понятие «диких обычаев» относительно, что каждый называет дикостью то, чего не приемлет сам. В сердце эта истина приживалась с трудом, но я всякий раз напоминал себе о ней. Я сумел бы принять Ойшу такой, какая она есть, — с трудом, со скрипом, но наверняка смог бы. А вот мой мир такой покладистостью не отличался. И в случае столкновения его с оружейницей, боюсь, победа осталась бы не за девушкой. Это был бы как раз тот случай, когда интересы всего народа ставятся выше интересов единственного существа, пусть даже женщины. И если бы у старейшин не получилось ее сломать и перекроить по привычным лекалам, оружейницу просто убили бы.

Бывают случаи, когда сложившуюся систему необходимо сломать, когда стоит рискнуть и пойти против нее. Но удобство и желание одного человека — определенно недостаточно весомый повод для этого. Вернее, попытаться можно было бы, но только если бы я видел хоть один шанс на успех и рисковал только собой. Рисковать Ойшей из-за этого точно не собирался.