Тьма миров (СИ) - Рябов Игорь Владимирович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
— Выглядеть и быть — это, как говорят в Метафе, заклинанья из двух разных манускриптов. А упоминать «старого хрыча» всуе или что-то подобное — и не вздумай! Одним подзатыльником не отделаешься. Хотя мысленно обзывать точно будешь, когда придет время. У меня еще и не такие безобидные тирады о своем учителе в уме крутились на последних годах обучения, когда задания становились всё труднее и заковыристее, а количество советов и подсказок наоборот катастрофически сокращалось. Дескать, «учись думать в первую очередь своей головой, в которую я не один год основы вдалбливал. Их достаточно для выполнения полученного задания, только включи мозги, разбуди фантазию и не бойся экспериментировать, ведь ничего страшного не случится, даже если тебя неправильно смонтированным заклинанием по стенке моей лаборатории тонким слоем размажет. Просто одним туповатым магом-недоучкой меньше станет, зато остальным несколько десятков лет безопасной жизни гарантированы. Пока еще какой-нибудь ухарь, не желающий толком в магию вникать и головушкой самостоятельно думать, снова в ученики не напросится». До сих пор эти слова учителя вспоминаю, когда сталкиваюсь с доселе неведомой для меня проблемкой в магии. И в первую очередь включаю мозги. Возможно, потому и дожил до тех лет, когда сам себя могу с некоторой гордостью старым пердуном мысленно обозвать.
До Уходвинска они доковыляли неспешным прогулочным шагом лишь ближе к вечеру следующего дня. Городишко неожиданно выпрыгнул навстречу путникам, словно ночной тать из придорожных кустов, стоило только им свернуть на повороте влево, миновав развилку, соединившую их мало исхоженную грунтовку с еще менее утоптанной тропинкой, петляющей промеж зарослей от Уходвинска в направлении горных кряжей на западе. Лес резко оборвался, и дорожка без намека на плавность перехода втиснулась между двух скособоченных домов на городской окраине, мгновенно превратившись в неширокую улочку, но не изменившись сколь-нибудь значительно в лучшую сторону.
Очутившись среди жилищ, маг на минуту остановился, придержав за плечо спутницу, которая намеривалась продолжить уверенное движение вперед и только вперед. Но стоило сперва немного осмотреться, да и дух перевести не помешало бы. Анкл дольше, чем его ученица пожил на свете, а потому привык в незнакомых местах вести себя более осторожно, зная, как зачастую простолюдины любят неожиданные появления чужаков на их законной территории. А уж волшебников они прямо-таки обожают, как и любое другое явление, не шибко понятное их скудным умишкам, вовсе не желающим лишний разок поднапрячься над обдумыванием какой-либо посторонней мысли, если она не сулит им скорой материальной выгоды.
На покосившемся заборчике расселась стайка воробьев, оживленно что-то обсуждающих между собой. Что они там чирикали-обсуждали, выяснилось спустя два взмаха ресниц. Самый озорной из них стремительно сорвался с насиженного места и после короткого перелета, круто спикировав вниз, нагло уселся невдалеке от затаившейся в бурьяне трехцветной облезлой кошки. Та нетерпеливо повозила хвостом по земле, покрутила задом, поудобнее изготавливаясь к прыжку, и сиганула из чахлых кустиков наружу. Озорник в это время уже взмывал вверх, что-то весело чирикая. Кошка, впустую пропахав когтями по пыльной улочке, тихонько мяукнула с явным огорчением. Воробей вернулся к стае, но едва он уселся на плетень, как с него тут же слетел следующий кандидат на баловство. Этот специально пронесся на бреющем полете над неудачливой охотницей, едва ли не клюнув её в темечко. Когда она распласталась в пыли, заметив очередную жертву, вроде как прикинувшись невзрачной дорожной кочкой, воробей, заложив крутой вираж, приземлился поблизости от нее, на расстоянии одного лишь кошачьего прыжка. Талантливо изображая глуповатую невинность, птичка деловито тюкала клювиком по дорожке, дескать, на ничейный продуктовый склад случайно наткнулась. Изготовка, прыжок… и всё повторяется по заранее согласованному сценарию. Через минуту над бедняжкой, собравшейся уже, не солоно хлебавши, вразвалочку убираться восвояси, кружил следующий любитель острых ощущений. Очевидно, развлечение продолжалось, как минимум, пару часов кряду. А если судить по основательной запыленности кошачьей шкуры, так вообще выходило, что она с самого утра тут кувыркается по дороге на радость птичьей стае.
Чуть дальше, там, где улочка едва заметно расширялась, тихой сапой вползая в чрево городишки, толпа разновеликой детворы с визгливыми криками, заливистым смехом и пронзительным свистом устроила облаву на местную дворняжку, радостно мечущуюся среди этого невообразимого гвалта с накрепко зажатой в зубах свежевыброшенной кем-то свиной мотолыжкой. А тем временем парочка строгих мамаш в свою очередь из засады напали на детей, словно коршуны на цыплят, пытаясь выловить в этой сутолоке свои кровинушек, чтобы после пары-тройки шлепков по заду наконец-то загнать их под родную крышу к стынущему в неполном семейном кругу ужину. Но чаще всего женщинам почему-то подвертывались под горячую руку чужие сорванцы, а вот свои, кому шлепки и предназначались, самым непостижимым образом исхитрялись извернуться в последний момент и ускользнуть от расправы, продолжая с хохотом носиться по улице. Главы семейств непосредственного участия в экзекуции не принимали, ограничившись несколькими многообещающими угрозами, выкрикнутыми в раскрытые окна хибарок. Мол, они что-то там повыдергивают сынкам и дочкам, чтоб потом, завязав узлами, повтыкать эти же самые части тел обратно, но уже в другие места, если их чадушки, такие-то и такие-то разлюбимые насквозь, немедленно не объявятся на пороге и не отправятся умываться, чушки эдакие! Привычные для слуха угрозы действия не возымели, а вот шуму на улочке чувствительно прибавилось.
И лишь одна только толстая ворона вела себя спокойно, достойно и невозмутимо, с чувством и расстановкой выклевывая более мягкую середку найденной в отбросах зачерствелой горбушки хлеба, устроившись с ней поодаль от беснующейся детворы.
Обычная окраина заурядного городишки на самом краешке обжитых людьми земель. Таких сотни по Лоскутному миру разбросано. Так что Анкл не удивился, не увидев ничего нового для себя. Только вскользь поразился тому факту, что за последние два столетия, проведенные им почти безвылазно в городе магов, люди с их привычками и образом жизни не изменились ни на йоту, если не считать чуть более совершенных технологий производства всякой дребедени, не особо то и нужной.
Уходвинск — одно из немногих никому конкретно не принадлежащих поселений, выросших на свободолюбивых Ничейных землях Лоскутного мира. Какой-то управитель, ежегодно избираемый разноплеменными обитателями городка, конечно все-таки имелся. Он пытался следить за порядком, разруливая часто вспыхивающие разногласия между жителями, худо-бедно обеспечивал сносные условия существования, но очень большой власти в одни руки не получал. Скорее уж ему вместо местечковой коронки на макушку терновый венец напяливали, гарантированно доставляющий круглосуточную головную боль на протяжении всего года управления тем сбродом, который тут жил, а вот быть управляемым и послушным не сильно-то желал.
Да что там говорить, в Уходвинске даже крепостной стены не имелось, чтобы хоть как-то обозначить оседлость местного населения и намекнуть потенциальным захватчикам на намеренье защищать свою шибко свободную жизнь. Но как показала история, приключившаяся без малого триста лет тому назад, нападать и захватывать этот городок — смысла мало. Ради чего ведь завоевывают чужие территории? Да чтоб первоначально поживиться имуществом за счет грабежа. А уж потом оставшихся в живых жителей постепенно заставить подчиняться законам тех, кто их захватил, принудить платить налоги новому правителю, уболтать работать на благо свежеобретенного государства, и в конечном итоге ассимилировать с захватчиками в единое целое.
Попробовал как-то раз один из соседних князьков проделать нечто подобное с Уходвинском, рассчитывая со временем значительно расширить свое захудалое окраинное княжество за счет Ничейных земель и их обитателей. Так прознав об этом, уходвинцы при первых же признаках приближения княжьей рати дружно похватали самое ценное из скарба, подпалили городок на прощанье с четырех сторон и разлетелись по Ничейным землям, как и пепел по ветру. Много ли прибыли от пустынного пепелища? Да окромя прибавки лишних забот на прибыль и намека нет. С тех пор никто больше не нападал.
