Чужой дневник - Канаева Марина Анатольевна (мир книг .txt) 📗
— Но как они вообще догадались?.. Неужели всех, кто терял память, так трусят?
— Многих. А ты ещё и жила в посёлке, где недавно прокатилась волна суицидов, убийств и произошло два непонятных взрыва, после одного из которых ты чудом выжила. Сама понимаешь…
Дверь открылась, и в комнату вошли Егор с Ингой. Мы переглянулись. Первой тишину нарушила кошка.
— К вам тоже наведывались гости?
— Да, мы столкнулись с ними в парке, — отозвалась Инга, — Нас по большему счёту расспрашивали о том, что ты рассказывала, как себя ведёшь, Егора просили ещё раз описать смерть Жанны в связи с тем, что двое её детей пропали без вести. Сказали, чтоб ты позвонила какому-то доктору. О чём речь?
Вздохнув, я пересказала свой диалог с голубоглазым. Егор нахмурился.
— Это серьёзно, сестричка. Что-то мне подсказывает, что они только первый раз просят вежливо. Дальше… ну…
— Дальше её просто запихнут в психушку, как подопытного кролика, и начнут выуживать из разума информацию. Потом, когда она не будет нужна, её, скорей всего, уничтожат, — тихо заметила кошка, — Я ведь предупреждала, лучше не заявлять о том, что она жива. Стоял бы себе и дальше её надгробный камушек со скорбным ангелом — и меньше проблем. А так…
Я вздохнула. Кошка действительно была против моего воскрешения, но я увидела бледную, осунувшуюся маму, постаревшего папу и не смогла не сказать им, что жива. Естественно, скрывать этот факт они не пожелали.
— Я не думала, что это может принять такую форму, Киса. Да стоит те же газеты почитать, то в одном нашем городе столько мистического происходит! А объявления! Экстрасенсы, гадалки, шептуньи! И их не трогают! А тут…
— Дочка, ты такая маленькая, — вздохнула кошка горько, — Боюсь, ты не замечаешь очевидных вещей. Да, ты живешь во времена, когда мистическая мишура стала очень популярной, но учти: газетные сенсации вымышлены, большинство рекламирующих себя придурков — полные бездари, а правду о человечестве, вере и силе от людей прячут за семью замками. Кстати, возможно, это и верно — есть правда, которую лучше не знать. Но ещё со времён Константина* детей Лилит стараются уничтожать всеми правдами и неправдами. Инквизиция, казни неугодных, репрессии 30-х годов — всё это было направлено на уничтожение ярких, одарённых, не таких, как все. Это было сделано, чтоб уничтожить нас. Разумеется, сейчас всё не настолько радикально, но поверь — всем, кто обладает настоящей силой, живётся далеко не солнечно. Во-первых, в период, когда дар только прорезался, человека, который будет рассказывать о том, что видит или слышит, скорей всего начнут лечить психотропными препаратами. Если же человек проявит по-настоящему опасный дар, который может повелевать или убивать, его попытаются подчинить, исследовать… или уничтожить. Они подозревают в тебе носителя таких способностей.
Я вздохнула.
— Что мне делать, Киса?
— Ну, ты можешь попросить о помощи.
— Эрика? — уточнила я с невесёлым смешком.
— Да. С наследником, пусть и незаконнорожденным, Князя, не рискнут спорить. Всё-таки высокопоставленное лицо в одном из смежных миров.
— Один из? Так их много?
— Конечно. Будешь смеяться, но в одном из них живут зелёные человечки.
— Ха-ха, — заметила я хмуро.
— Ты попросишь его о помощи?
Я встала, медленно подошла к окну. Пока я жила в Дите, в город прокралась осень. По календарю сентябрь ещё не наступил, а листья клёнов уже начали желтеть. Небо застелили сероватые тучи. Ещё пара дней — и улицы запестрят от разноцветных капюшонов и зонтов. Я смотрела, и мне хотелось прошептать: "Осень, а вот и ты". Если б я не нашла книгу, я б сейчас была одной из наивных девочек, проблемы которых сводятся к сдаче экзаменов и поискам великой любви. На их руках нет крови, и им не о чём жалеть. Они могут позволить себе просто жить, не волнуясь о том, что их могут запереть в лаборатории или уничтожить. Если б я не нашла книгу, я б шла послезавтра в 11 класс. Если бы… Я рассмеялась.
— Нет, Киса. Мне не нужна его помощь.
Кошка внимательно посмотрела на меня.
— Когда решишься на что-либо, скажи мне. Ты мне как дочь, Клара. Не забудь сказать мне, девочка, что ты решила.
Внимательно глядя ей в глаза, я кивнула. В этот момент, наверно, впервые, мы говорили на равных.
***
Они теперь названивали мне постоянно, уже не просили, а требовали прийти к врачу, владеющему гипнозом. Я же притворялась дурочкой и спокойно ходила в школу. Мне нужно было немного времени, чтоб всё продумать. Бог мой, ведь каких-то пару месяцев назад я искренне переживала из-за обычных размолвок с математичкой! Да уж…
Я снова, в который раз, смотрела на пёстрый, изменчивый мир за окном. Такой родной, такой привычный и… чужой?
— Эрик, Эрик, что же ты сделал со мной, — прошептала я, вновь приметив знакомые черты у незнакомого прохожего. Несколько недель — и мир, в котором я выросла, стал безумно чужим — и пустым. Я щурилась от солнца, я смотрела не на людей, а сквозь них, я… — Я запуталась…
— Это бывает.
Я улыбнулась.
— Кому об этом знать, как не тебе, Кларисс.
— А в чью память ты успела ещё залезть, девочка?
— Амэли.
За моей спиной повисла тишина. Меня захлестнула волна изумления и страха, которые испытала кошка.
— Ты… Ты спятила, слышишь? — просипела она, — Ты хоть понимаешь, чью карму взвалила себе на плечи, чью вину себе на душу?! Как ты не можешь понять, что любая судьба, которую ты прочитываешь, пусть и не полностью, в книге, сливается с твоей, навсегда её изменяя?! Тебе мало того, что на тебя упали мои грехи?
— Киса…
— Что? Что Киса? Хватит так называть меня, слышишь?! Я человек, и у меня есть имя!! Да, я потеряла на него право около трёхсот лет назад, но не забыла, кем была!!
— Кларисс, я всё это знаю.
— Знаешь? Ты…
— Тихо.
Я спокойно, властно смотрела ей в глаза.
— Я выросла, Киса. Я уже не та наивная девочка, для которой вы в своё время разыграли глупое представление с участием громадных собак. Я понимаю, что была пешкой в чьей-то грандиозной игре. Кто кукловод? Не знаю, но в его существовании не сомневаюсь. Я многое успела повидать, и мне не вернуть той чистоты, той открытой дерзкой улыбки… Я надеялась, я пыталась. Но мне здесь не место.
— Значит, вернешься в Дит?
— Об этом я и хотела поговорить. Ответь мне на вопрос: почему ты продала свою сущность Книге? Я б могла сама заглянуть в твоё прошлое, но не хочу забирать и это проклятие себе.
На комнату упала гнетущая тишина. Кошка прикрыла глаза и печально опустила голову. Она молчала, и я не торопила её. Когда она заговорила, её голос звучал тихо и горько.
— Когда я попала в Дит, мне было 25. Всё то время, которое прошло после моего побега из монастыря, — ты ведь знаешь, о чём я, верно? — я разыскивала путь в тот мир, куда Лана унесла моего сына. Я искала — но не находила, и сходила с ума от боли и одиночества. Он снился мне каждую ночь, веришь? Блуждал в темноте и звал маму. Это была мука, ведь я даже умереть не могла — вышло бы, что я оставила его. В один из таких дней я столкнулась с женщиной… знаешь, я её узнала. Никогда не видела, но узнала. Именно её печать некогда легла мне на чело. Она не здоровалась — просто спросила, хочу ли я умереть. Я ответила — нет. Она спросила, хочу ли я попасть в ад. Я снова хотела отказаться, когда она напомнила, что ад — это ключ ко всем мирам. И я вдруг подумала, что там, где, как я думала, нет живых, я вновь увижу Тия…
У меня внутри всё сжалось.
— Ты думала, что вновь встретишь его там, в Дите? Но это глупо…
— Глупо, — презрительно покривила Кларисс губы, — Ещё как. Но… я любила его, Клара. Всегда. Даже сейчас. Я не знаю, за что боги оставили меня в живых, отобрав всё, что я любила. И тогда… Это был шанс. Рискованный, безумный, но шанс снова увидеть хоть бы его, чтоб он хотя бы сказал мне что-то, хотя бы улыбнулся, чтоб я снова была… И я пошла в Дит, не оглядываясь. Сама понимаешь, там меня ожидало разочарование. Тьма, борьба, кошмары, пустота, одиночество… но я выжила. Я стала Миледи, стала, фактически, правительницей Дита. Я нашла мир, в который сбежала Лана, но к тому времени мой сын, смертный человек, давно умер. И, когда я узнала об этом, во мне умерло всё человеческое. Лет триста я не жила, я существовала, а потом… Потом мне показали мою наследницу, твою бабку, которая жила на Земле, и её сына. Меня поставили перед выбором: либо их жизни, либо моя свобода. Я думала недолго, девочка. Я согласилась. Теперь я — твоя рабыня. И знаешь, мне ничего не жаль.
