Ошимское колесо (ЛП) - Лоуренс Марк (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Я убираю ключ.
– Я буду ждать. – Это никудышная ложь. Я даже не знаю, что значит "ждать зова". Ключ на моей груди становится теплее, словно неправда ему приятна. Я пытаюсь придумать последние слова для Снорри. "Прощай" звучит помпезно. "Будь осторожен" – явно не то, что случится.
– Задай им жару.
Вой звучит так громко и близко, что это уже почти как удар. Я бегу, бегу на свет, этот изумительный, живой свет, не отрывая взгляда от дверей.
– Будь осторожен! – кричит Снорри мне вслед. – Они будут тебя испытывать.
Мне это не нравится, но испытание или не испытание, а я отправляюсь домой.
Уже у двери я проношусь мимо души юной женщины, выходящей наружу. В её призрачных очертаниях я вижу ужас. Она бежит, съёживаясь, словно в любой миг на неё может броситься огромный орёл. Я делаю практически то же самое, только бегу в противоположном направлении.
Тьма накатывает за мной, словно волна на берег, обгоняет меня со всех сторон, наступает на пятки. Я пролетаю в дверь, умудрившись поскользнуться на пороге, и растягиваюсь головой вперёд в коридоре. В ужасе глядя назад, я вижу, как чернота врезается в здание, дверь становится прямоугольником ночи, толчки сотрясают пол, но ни клочка тьмы не проникает в проход, где я лежу, и ни капли ужаса снаружи не видно. Если она и воет там – я её не слышу.
Я поднимаюсь, стряхивая с себя пыль, по-прежнему нервно вглядываясь во тьму снаружи. Наконец решаюсь отвернуться и глянуть в зал судий. Это не то, чего я ожидал. Нет ни зала суда, ни душ, стоящих в очереди в ожидании вердикта в отношении своей жизни, ни трио Зевсовых сволочей, сидящих на местах судей. Нет ничего, кроме длинного коридора – слишком длинного для этого здания, хотя оно и огромное. В дальнем конце что-то ярко горит – синее, зелёное, многообещающее. Мне нужно лишь идти вперёд, и я окажусь дома. Я совершенно в этом уверен. Мне не нужен даже ключ Лжеца. Это истинный путь, по которому может пройти праведный.
Я делаю шаг вперёд, и вдоль обеих стен появляются двери. Простые деревянные двери через каждые десять ярдов, их тут десятки. Я делаю ещё один шаг, и все двери распахиваются, сначала ближайшая, мгновением позже следующая, и так далее, словно волна проходит в сторону далёкого сине-зелёного обещания.
Легко пройти мимо комнат за первыми дверями. Первая слева пуста, за исключением брошенного кошелька. В комнате справа тоже ничего нет, кроме разбросанных серебряных монет. Следующая пара пуста, за исключением брошенного меча и маленькой закрытой шкатулки.
– Вы меня искушаете? – легко смеюсь я и шагаю дальше, даже не глядя в комнаты, мимо которых прохожу.
Сотня дверей остаётся позади, и я останавливаюсь, словно врезавшись в деревянный столб. Самый приятный запах в истории ароматов проникает в нос и помимо воли поворачивает мою голову. В комнате слева накрыт стол. Простой стол без скатерти или столовых приборов, и на нём стоит деревянная тарелка, на которой лежит половина зажаренного цыплёнка, источающая пар. Мой рот мгновенно наполняется слюной, живот скручивает в тугой требовательный узел. Каждая частичка моего тела кричит о том, как она хочет этого горячего жареного мяса. Я так долго жил с голодом в Аду, что всё тело буквально воет в ответ на призыв хорошей еды.
Всхлипывая, я отворачиваюсь, и тут же вижу в комнате напротив простой кубок из чистого стекла, до краёв наполненный водой. Только увидев его, я уже знаю, что это чистейшая ключевая вода, журчавшая из-под древних скал, и стоит мне лишь испить её, влить в изжаренное смертным прикосновением горло, как жажда в тот же миг исчезнет. Для того, кто никогда не испытывал жажды засушливых земель смерти, может показаться безумием мысль, что человек может пожертвовать собой ради стакана воды. Но чтобы это понять, это надо пережить. Я весь пересох в пустыне Саха́р. Но это ничто по сравнению с жаждой, которую чувствует человек, проведший день в Аду.
Но всё равно, я отрываюсь от этого зрелища и ковыляю дальше. Всё тело болит от резко проснувшейся в нём жизни из-за близости мира после такого долгого похода по землям мёртвых. Всё больше запахов набрасывается на меня, и каждый приятнее предыдущего. Яблоки, карамель, свежевыпеченный хлеб… пиво. Свежее пиво, благоухающее хмелем… журчание из крана чуть не развернуло меня. Мельком я вижу комнаты: в одной луг, залитый солнцем, в другой – конь, готовый к скачке, великолепный зверь, с мышцами, бугрящимися под тёмной шкурой, способный мчаться галопом весь день. Там есть комнаты, где сокровища лежат целыми кучами, столько золота, что можно купить королевства целиком. Я сосредотачиваюсь на отдалённом прямоугольнике зелёной травы и голубого неба, который приближается с каждым шагом. Моя воля железная. Я понимаю, что это испытание, и меня не свернуть.
Я в двадцати ярдах от последней двери. Вижу голубое небо, зелень сада, стену за ним. Выглядит как королевский сад за конюшнями гонцов. Я бегу.
– Ял, возвращайся в кровать.
Один взгляд в сторону, и я резко останавливаюсь, поворачиваюсь и делаю три шага назад. Я узнаю́ комнату, это спальня. В закрытые жалюзями окна льётся свет, разделяя кровать на параллельные линии света и тени. И каждая светлая полоска поднимается, описывает её контуры, показывая гладкую смуглую кожу на тёплой плоти. Она лежит обнажённая, в точности как я её и оставил, шёлковые простыни закрывают её до середины спины, повторяя изгибы столь же точно, как и свет.
– Лиза?
Она не говорит, лишь слабо потягивается, как человек в мгновения перед тем, как проснётся.
Это дверь в прошлое. Сам воздух мерцает в дверях, в мире видны изломы, и каждый ведёт к новым возможностям, новым версиям моей жизни. Если бы я остался с ней тем утром, если бы повернулся в дверях, когда она меня позвала, всё ещё в плену своих снов, если бы я мог ещё раз лечь рядом с ней… ничего из этого бы не случилось. Я пропустил бы обращение бабушки. Никогда не встретил бы Снорри. Он бы сам отправился домой. Я жил бы той жизнью, которой жил всегда. Возможно, я попросил бы Лизу выйти за меня, потратил бы её приданое, чтобы откупиться от Мэреса Аллуса, и до сих пор продолжались бы ленивые, мягкие дни моей жизни.
Эта единственная мысль переполнила меня. Вернись. Верни всё вспять. Сделай заново. Эта единственная мысль и её восхитительная жизненная сила после столь долгого времени в мёртвых землях. Лиза де Вир, высокая, стройная, прекрасная, тёплая, живая. Пройди по коридору и вернись в настоящее, во дворец в Вермильоне, где она уже замужем и весь мир против меня… или в последний миг поверни сюда и сделай шаг назад в то утро, где всё пошло не так, и где этого так легко можно было избежать.
Один шаг, вот и всё, что требуется. Остального я даже не помню. Я кладу руку ей на бедро, сажусь возле неё. Начинаю стягивать сапоги. Лиза протягивает руки, чтобы притянуть меня к себе, медленно поворачивается, тёмные волосы волнами ниспадают с её плеча.
У неё нет лица, лишь воронка плоти, из которой торчат десятки острых змеиных клыков, и с них капает яд. С криком ужаса я падаю с кровати, моя рубашка рвётся, большая её часть остаётся в кулаке существа. Я хватаю ключ и бегу к двери, но никакой двери уже нет. Карабкаюсь назад по полу спальни, а тварь, которая не Лиза, поднимается с кровати. Зажатый в угол, я тянусь, чтобы открыть ставни, но за ними лишь мёртвое небо Ада – там меня ждут вечные муки. В мёртвом свете яснее видно мерцание в тех местах, где миры касаются друг друга, и Не-Лиза выглядит как нечто скорее сделанное, чем выросшее – грязная плоть на старых костях. Она неловко слезает с кровати, дёргая конечностями, и шагает в мою сторону.
В отчаянии я сую ключ в сторону ближайшего места, где преломляется свет. Это не дверь, но почти может ею быть. Это полушанс, и я им пользуюсь. Чувствую, как ключ Локи увлекается чем-то, цепляется зубцами за какую-то ткань бытия… и я его поворачиваю.
А мгновением позже я уже вываливаюсь в печь Саха́ра, на обжигающе горячий песок, в раскалённую добела жару́, в место, которое пожирает надежду и погребает кости… и чувствую себя великолепно.
