Любишь кататься - умей и кувыркаться (СИ) - Мазуркевич Наталья (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
- Миледи, вы столь красноречивы, что я теряюсь.
Вот паяц! Вот что за наезды? Иду, никого не трогаю, пирожки нюхаю, так нет же – нашелся недовольный!
- Когда найдетесь, обращайтесь…
- Уже нашел!
-… в службу поддержки. Там вам найдут идеального собеседника.
- Дана, – уже не паясничая и не кривляясь, обратился демон, – сегодня не мой день?
- Не ваш, – погрустнев, отозвалась я. Нет, он все-таки умудрился мне настроение испортить. Я не привыкла видеть демонюгу грустным или серьезным, или… настоящим? Почему-то мне казалось, что именно сейчас он истинный. Уставший, досадливо хмурящийся и кривящий уголки губ – улыбкой это не назвал бы даже слепой. И я извинилась. Не знаю за что, но извинилась: – Простите.
- Да, сегодня не мой день, – с горечью проговорил мужчина и, сделав шаг вперед, исчез.
Я на пару минут застыла, где была, пытаясь понять, что произошло между нами, но ответа не было. И день… У Наона что-то случилось? Дурья я башка, выслушать не могла?!
Настроение вконец упало, и порог общаги пересекала уже совсем хмурая я. Даже пирожки перестали пахнуть столь завлекательно, становясь обычными кусками теста с холодной вишней внутри. Ну чего я такая злыдня?
Никто не ответил. Да и кто мог знать, что меня терзает? Правильно, никто. Защита Альтара действовала прекрасно, уберегая от чрезмерного внимания его коллег-магистров, да и от старшекурсников помогала. Те же любят правила нарушать. И чем ближе к заветной бумажке, тем меньше сдерживающих факторов, тем тише голос рассудка.
В общежитии никого не было. Старшие – ушли на пары или отправились по тавернам, младшие – не вернулись с четвертой пары. Здание пустовало, даже призраков не было видно. И я все чаще задавалась вопросом, а не показалось ли мне тогда, в первый раз в темноте? А был ли призрак или это мое больное воображение, ожидавшее западни создало его персонально для меня?
Нет, в том, что бестелесные сущности есть, я не сомневалась: по академии они часто бродили, но чтобы здесь, в общежитии – такого я не встречала, а ведь уже изрядный срок жила под новой крышей.
Медленно я побрела вверх по лестнице, остановилась напротив своего этажа и вздохнула. Желания возвращаться к себе не было. Вообще ничего не хотелось. Совсем. Как будто желания выключили. Вскоре пришла и слабость – до комнаты я не успела добраться.
Приходила в себя я рывками. Глаза то открывались, то веки тяжелели и накатывала темнота. Слух и вовсе подводил: отдельные звуки – они наотрез отказывались складываться в слова, да и сами потеряли всякий смысл. Только запах пробивался в мое бессмысленное царство. Едкий, удушающий, доводящий до слез. Только запах.
Наверное, кто-то приходил. Не мог не приходить: я то и дело видела силуэты. Кажется, кто-то кричал. Еще реже тихонько плакал. Или смеялся? Сказать точно я бы не взялась. Но мне хотелось, чтобы плакали. Это бы значило, что они беспокоятся. Кто они? Помнила слабо. Родители? Или друзья? Случайные знакомцы?
Что-то не позволяло мне вспомнить. Силы… их просто не было. Перегорели, исчезли, трусливо сбежали, отлучились по делам? Кто бы мне ответил на этот вопрос.
А потом пришла она. У нее были теплые руки и добрый голос. И рядом с ней хотелось быть. Долго или считанные мгновения, я потеряла счет времени, но мне начало становиться лучше. И пятна перед глазами стали приобретать смысл, а звуки превратились в слова. А вот запах… этот мерзкий запах, наконец, ушел.
Я все же проснулась.
Видеть над головой белый потолок – добрый знак. Хотя как на это посмотреть. С одной стороны – он предвещал скучное лежание в постели и дюжину лекарств, с другой – он предвещал. И этого было достаточно. Того, что жизнь продолжается, что еще можно куда-то идти, чего-то ждать, и лежать скучающе в этой жаркой белой кровати, из которой уже через считанные секунды хочется сбежать.
Я с удовольствием выползла из-под одеяла и огляделась. Так и есть. Пять кроватей, шестая – моя. Чуть вдалеке прикорнула на стуле целительница. Выглядела она не очень, и мне стало совестно, что видимо из-за меня ей не дали нормально отдохнуть. Больше в палате никого не было, кто бы мог заметить мое пробуждение. Неужели мне показалось, что кто-то приходил меня проведать?
Кровать не скрипнула, когда я с нее сползала, голыми пятками касаясь пола. Холодный. Тапочек нигде не было, и пришлось согреваться скоростью: быстрыми перебежками достигла окна, глянула на улицу и с облегчение выдохнула: до зимы еще дело не дошло. Все те же зеленые листья качаются на ветру.
Часов в палате не было. И это обстоятельство меня расстроило: нет. Я понимаю, что пациентам необязательно знать, сколько минут осталось до конца из лечебного заключения, но могли бы хоть для медсестер повесить? Или целительницы и так всегда время знают? Полезное, видать, умение. И тайное. Нам на бытовых чарах еще не рассказывали, хотя про чистку зубов и завязывание шнурков еще в первый раз сообщили.
Скрипнул стул, напоминая мне быть расторопней, если хочу пронести собственную тушку контрабандой в общагу. Судя по увиденному во дворе, сейчас шла первая лекция, а серое небо не благоволила утренним прогулкам и вероятность встретить праздношатающихся стремилась к нулю. Это шанс! Решила я и коснулась ручки двери.
Далее был сплошной шпионский фильм. Разве что холодно было по настоящему, и слабость накатывала. Но мы же не сдаемся! Мы добежали до общаги и заползли под родное одеяло.
«Вот теперь можно и отдохнуть», – подумалось мне. Зря поспешила с выводами. Ой, зря.
- Данька, Данечка… – Меня упрямо трепали за плечо.
- А? – сонно отозвалась я.
- Ты как? – с тревогой спросили у меня. Вита? Да, голос был определенно ее, только не такой командный, как обычно.
- Хорошо, – буркнула я. – Только спать хочу.
- Хорошо. Спи, – разрешила кикимора. Я слышала, как она крадется к двери и уже там, за дверью, кому-то говорит. – Данька спит, не будите. Все хорошо с ней.
Не знаю, кому Вита говорила, но терпением они не отличались. Дверь с легким щелчком открылась, и кто-то зашел. Их было несколько. Тихо прошли к кровати, чья-то рука коснулась моего лба. Я из вредности открыла глаза, показывая, что они меня зло разбудили. И улыбнулась. Ванична.
С уставшей, но теплой улыбкой, ставшей мне родной за время, проведенное на болоте, она смотрела на меня. И я видела, как она с облегчение выдыхает, как разглаживаются морщинки на лбу, как успокаивается ее лицо.
- Мама…
Ванична провела ладонью по моему лицу, откинула челку и наклонилась, чтобы поцеловать в лоб, заодно проверяя температуру. За ее спиной, я видела их краем глаза, хотя и следила больше за старшей кикиморой, маячил ректор, степенно стояла Коха и совсем вдалеке, у самой двери, подпирал стенку Альтар.
- Все хорошо, – тихо уверила меня она.
- А почему вас здесь так много? – полюбопытствовала я, теперь уже глядя на каждого персонального.
Ректор отвел взгляд, Коха усмехнулась, с прищуром следя за реакцией Бродседа. Я внезапно почувствовала себя как на сцене, как будто мы даем спектакль «Семейная драма» и застыли на очередном акте, дожидаясь, пока установят правильный свет.
- Мы волновались, – ответила за всех Ванична. – Ты заболела, только пошла на поправку и вдруг исчезаешь из лазарета.
- Так светло и грустно, – попыталась оправдаться я. Коха совсем уж не по-королевски хихикнула, а ректор нахмурился неодобрительно.
- Мы так и поняли, – заверила меня, наверное, все же мама. Ведь в этом мире так по сути и было.
- Понятливые.
Я как-то изрядно поглупела, находясь рядом с ней. Видимо, так и происходит с детьми, когда они до маминой юбки дорываются, спасаясь от страшного окружающего мира. А рядом с мамой всегда хорошо и безопасно. Мама – она такая, она самая лучшая и надежная.
- Хм, магистры, – Коха обвела ироничным взглядом обоих гостей, – кажется, вы мешаете воссоединению семьи. Вам не кажется…
Договаривать она не стала, но все и так поняли, что их попросили на выход. Но если Альтар вышел спокойно, то Бродсед упрямился и норовил задержаться в дверях. И чего его так любопытство влечет? Кикимор разве в такой концентрации не видел?
