Клинок предателя - де Кастелл Себастьян (читаем книги txt) 📗
Шутка, похоже, зашла слишком далеко: девочка едва не плакала.
— Ох, зачем же так жестоко, — сказал Крюг и помахал ей мощной медвежьей рукой. — Иди сюда, крошка. Я сделаю тебе хороший деревянный меч для игр.
Алине совсем не хотелось играть с деревянным мечом, но она шагнула к нему.
— Значит, ты все уже решила? — спросил Брасти.
— Что?
— Что больше не хочешь учиться стрелять?
— Вы же знаете, что это неправда. Почему вы такой злой? Почему вы все такие злые?
Валиана выглянула из повозки.
— Иди ко мне, Алина. Пусть эти болваны сами играют со своими игрушками.
Алина шагнула к ней, но Брасти ее остановил.
— Последний шанс, — сказал он без тени насмешки.
— Вы же и так знаете, чего я хочу, — вздохнула она с несчастным видом.
— Скажи это вслух, — потребовал Брасти; он все еще держал руки так, словно в них лежал лук.
— Я хочу научиться стрелять из лука.
— Еще раз.
— Я хочу научиться стрелять из лука.
Брасти преклонил колено и сказал:
— Тогда прими его.
Она замешкалась.
— Бери.
Она робко протянула руки и сделала вид, будто берет воображаемый лук из его рук.
— А теперь поклянись, Алина. Поклянись, что будешь следовать моим урокам, всегда метко целиться и, более всего, относиться к луку так, словно это твое последнее оружие.
Ничего не понимая, она кое–как произнесла:
— К-клянусь.
Брасти встал.
— Хорошо. Иди, спрячь лук и возвращайся. Для первого урока он тебе не понадобится.
Алина убежала к повозке, делая вид, будто аккуратно прячет лук среди припасов.
Кест посмотрел на Брасти.
— Должен признаться, что я никогда не учился стрельбе.
— Слишком уж утонченное искусство для вашего брата, Кест.
— Возможно… Признаюсь, что никак не возьму в толк, в чем смысл воображаемого лука.
— Если ты умеешь целиться и стрелять с воображаемым луком, то сможешь и с настоящим.
— Неужели именно так учатся стрелять?
— Мой учитель начал именно с этого, когда мне было столько же, сколько Алине. Мастер должен знать форму лука, а не просто доверять своим ощущениям. Настоящее оружие — это сам лучник, а лук — всего лишь деревяшка.
Кто–то из парней фыркнул, но слова Брасти было трудно подвергать сомнению, ибо он никогда не промахивался.
Алина вернулась и посмотрела на него.
— А про ветер расскажете? — спросила она. — Откуда вы знаете, насколько он сильный?
— Сначала, конечно, определяешь на глаз, но потом их придется закрыть, чтобы определить на слух.
— Как это?
— Закрой–ка глаза.
Она послушалась. Я тоже прикрыл веки, хоть и чувствовал себя глупо.
— А теперь слушай. Что ты слышишь?
— Вас и то, как остальные двигаются.
— Хорошо. А что еще?
— Лошадь храпит, и что–то шуршит, может быть повод.
— Продолжай, — сказал Брасти. — Вслушайся.
— Слышу, как ветер шелестит листьями.
— Правильно. Очень хорошо. Попробуй вслушаться еще и определить направление ветра. Что тебе напоминает звук?
— Будто кошка ступает по листве.
— Точно, как кошка. Это… О, черт!
Я открыл глаза и увидел, как Брасти вскочил на крышу первой повозки и схватился за лук. Настоящий.
— Что там? — спросил Фелток.
— Кошка, ступающая по листьям, — сказал он. — На таком расстоянии этот звук издают лишь люди, которые хотят подойти незаметно.
Фелток не колебался.
— К оружию, черт возьми! Уберите лошадей, поставьте повозки в круг. Карету госпожи в центр. Защищать ее светлость!
Парни кинулись исполнять приказ, а Фелток спросил:
— Сколько их там?
Брасти покачал головой.
— Наверняка не скажешь, но, видимо, больше, чем нас.
Долго ждать не пришлось: как только разбойники поняли, что мы достали оружие, они перестали таиться. Я заметил движение по обе стороны от дороги.
— Проклятые деревья, — выругался Фелток. — Ничего не видно, а мы сидим тут у всех на виду, как чертова мишень.
Охранники рассредоточились под прикрытием повозок, готовясь к атаке и выжидая момент. Брасти, направляя лук, выискивал цели.
Я заметил, что Алина бросилась к повозке, в которой спрятала свой «лук», и крикнул:
— Алина! Иди к леди Валиане и сиди с ней!
Мне пришлось отвернуться, потому что в этот миг в землю рядом со мной вонзилось несколько стрел.
— Пистоли есть? — спросил я у Фелтока.
— Дрянь, а не оружие, — ответил он. — Хорошо, если из дюжины один в цель попадает. Кроме того, они однозарядные, и требуется уйма времени, чтобы их перезарядить.
Брасти выпустил стрелу в лес, и она попала одному разбойнику в плечо.
— Я бы не стал этого делать, — раздался голос из–за деревьев.
— Да? И почему это? — спросил Фелток.
В ответ в грязь под нашими ногами ударил целый град стрел. Не меньше тридцати.
— Проклятье, Фелток. Почему ты не взял с собой больше людей?
— По приказу ее светлости. Десять человек, включая меня, не больше.
— Зачем леди Валиана отдала такой приказ, зная, что это опасно?
Фелток взглянул на меня.
— Не она, а ее мать, герцогиня. Это ее приказ.
Мы с Кестом переглянулись. Он был так же сбит с толку, как и я, — а может, и того больше, если учесть, что до сих пор он замышлял убить Валиану.
Главарь снова прокричал:
— Оставьте повозки и уходите. Не будем лить кровь почем зря. Из леса прилетела стрела и вонзилась в плечо Блондинчика.
— Это тебе за моего парня, которому ваш лучник попал в плечо. Всё по справедливости.
— Мы не можем бросить повозки, — сказал я. — Дорога впереди длинная и опасная, мы умрем от голода.
— Лучше вы, чем мы, — ответил он. — У всех есть право на провизию и удобства.
— И кто это сказал? — пробормотал Фелток.
Но у разбойника был хороший слух.
— Так гласит королевский закон, мой старый дерзкий друг. Можешь сам узнать, если найдешь кого–то, кто научит тебя читать.
— Надо же, какой разговорчивый разбойник, — хмыкнул Фелток.
Действительно, хорошо сказано, и королевский закон верно истолкован.
Даже интересно!
— Давайте обсудим, — предложил я. — У каждого человека есть право на проведение переговоров, прежде чем будет пролита кровь.
Молчание.
— Хорошо, — ответил наконец главарь. — Мы сейчас выйдем. Дюжина наших против дюжины ваших, но имейте в виду, что у меня есть еще лучники, которые прикончат вас, если вы вздумаете схитрить. Оружие у нас наготове.
— Принято, это справедливо, — согласился я.
Они вышли из леса. Обросшие, в лохмотьях, с повидавшими виды мечами и деревянными пиками. Позади всех шел главарь с длинным клинком, сверкавшим на солнце, без малейших признаков ржавчины. На голове у него была изношенная коричневая шляпа с широкими полями. А на плечах — плащ магистрата.
— Адская преисподняя, — выдохнул Брасти.
Фелток, прищурившись, взглянул на меня. Он мне как–то говорил, что некоторые «шкурники» встали на путь грабежа и разбоя.
— Вряд ли он магистрат. Скорее, убил кого–то из наших и снял с него плащ.
— Нет, — ответил Кест. — Я его узнал. Это Куньен из Орисона. Кантор.
Я тоже узнал его. Куньен стал кантором вскоре после меня. Будучи кантором, он решал дела, которые не удалось решить другим магистратам. Кантор всегда был готов отправиться туда, где убили или взяли в плен другого магистрата, чтобы совершить правосудие.
— Вот так встреча, — сказал Куньен. Он неторопливо подошел, оглядывая наших спутников. Обратил внимание на Валиану в повозке. — Вы прекрасны, милочка моя. Может, поцелуете меня? — спросил он, а затем заметил Трин, сидящую рядом. — Надо же. Две красавицы по цене одной, просто замечательно!
— Не смей, — сказал я. — Пока никто еще не пострадал всерьез.
— А ему–то какое до этого дело? — фыркнула Валиана. Она вылезла из повозки и подошла к нам, Трин семенила следом за ней.
— Миледи, — начал Фелток.
— Почему ему должно быть до этого дело? Он же шкурник, а они ведут себя именно так. — Она повернулась ко мне и отвесила пощечину. — Это тебе за все твои возвышенные слова и самомнение, ибо ты всегда считаешь, что другие неправы. Ты и твои люди не лучше остальных, даже хуже, потому что вы всегда смотрите свысока даже на самых достойных.
