Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет (прочитать книгу .txt) 📗
— Товврик, — прошептала она. — Ты гораздо полезнее вне арены, Константин, поэтому я предлагаю тебе жизнь.
Все еще вздрагивая, она подняла разбросанные детали своего костюма. Завязать шарф ей удалось далеко не сразу: руки предательски дрожали. Убедившись, что Константин находится без сознания, Рапсодия подошла к двери и прислушалась — вдруг кого-нибудь привлек шум борьбы. Кругом царила тишина. Она открыла дверь в пустой коридор, огляделась, а потом осторожно закрыла ее за собой.
29
Дворец Главного жреца, Круг, Гвинвуд
Ллаурон подождал, пока слуги уйдут спать, и направился на северную башню древесного дворца, туда, где находился птичий вольер.
Посреди извилистого деревянного коридора Ллаурон остановился и глянул в окно на темнеющее небо: приближалась буря, и ветер щедро расшвыривал белые хлопья снега.
Под напором набирающего силу ветра трепетали нижние ветви Великого Белого Дерева, обнаженные руки извивались в замысловатых движениях зловещего танца. Ллаурон вздохнул; как и всегда, в его предупреждениях содержалась мудрость.
Он бесшумно открыл дверь на лестницу башни и стал подниматься по древним ступеням, таким же гладким и блестящим, как и в дни его юности, в счастливые времена; сейчас, после всего, что ему довелось пережить, было почти невозможно поверить, будто когда-то существовала любовь или нечто на нее похожее.
Лестница по спирали поднималась мимо трех ярусов к круглому вольеру, построенному Гвиллиамом для попугайчиков-неразлучников, развлекавших его семью, отправлявшуюся на отдых в древесный дворец. Пока дети были еще маленькими, Энвин каждый год хотя бы один раз покидала с ними величественный Канриф и отправлялась к подножию Великого Белого Дерева с тем, чтобы заботиться о нем и постигать его историю, проникаясь уважением к землям, которыми столько лет владела их бабушка, дракониха Элинсинос.
Ллаурон полюбил Дерево с того момента, как впервые увидел его, полюбил всей душой, отвергая все другие соблазны; лишь однажды он ему изменил. Только Ллаурон понимал истинное значение Дерева и к чему приведет его потеря. Приближалось время, когда он уже не сможет его защитить.
Поднимаясь по лестнице, он видел ветви Дерева — у вольера не было потолка. Хотя Дерево стояло на большой поляне в нескольких сотнях ярдов от башни, его нижние ветви возвышались над крышей дворца, переплетаясь с ветвями лесных деревьев. Зимой белые ветви Дерева излучали в темноте серебристое сияние.
Налетел порыв холодного ветра. Ллаурон пониже надвинул свой капюшон и вошел в вольер, пол которого покрывал толстый ковер наста.
В центре помещения, по кругу, стояли ряды птичьих клеток. При появлении Ллаурона некоторые птицы, не привыкшие к ночным визитам, принялись тревожно щебетать.
Ллаурон стряхнул снег с плеч и заговорил с птицами воркующим голосом, отчего обитатели клеток тут же успокоились. Он прошел мимо клеток, каждая из которых являла собой произведение, искусства и была построена в виде знаменитых намерьенских зданий, к отгороженной комнатке, где на столе стояла чернильница.
Главный жрец уселся в деревянное кресло, выдвинул нижний ящик стола и вытащил несколько непромокаемых листов пергамента, а потом нашел трутницу.
Затем Ллаурон зажег масляную лампу под замерзшей чернильницей. Перо куда-то исчезло, возможно, его унес ветер. Он раздраженно покачал головой, встал и принялся искать новое у какой-нибудь из птиц.
— С вашего разрешения, мадам, — сказал он подозрительно за ним наблюдавшей вороне.
Быстро вытащив перо из клетки, он вернулся к столу и достал перочинный нож. Несколько уверенных движений, и перо готово к работе. Ллаурон окунул его в оттаявшую чернильницу, разбив тонкую корочку льда, и начал писать аккуратным мелким почерком.
«Королю Акмеду Илоркскому.
Ваше величество,
С глубоким прискорбием я узнал от Р. об ужасной болезни, обрушившейся на Ваш народ, и о трагической гибели Вашей армии. Посылаю Вам свои соболезнования и готов оказать любую помощь, если Вы нуждаетесь в лекарствах или травах, необходимых для похоронных ритуалов.
Ллаурон, Главный жрец. Гвинвуд».
Он удовлетворенно кивнул, а потом семь раз скопировал послание, дождался, пока чернил а просохнут, после чего тщательно свернул непромокаемые листы в небольшие свитки и засунул их в карман. Вернувшись к клеткам, он некоторое время задумчиво смотрел на своих питомцев.
В каждой из них помещались разносчики и гонцы, обученные летать к зданиям, похожим на клетки, в которых они жили. Гонцы приземлялись на специальные насесты, где у них забирали сообщения, после чего птиц кормили, давали отдохнуть и отправляли обратно с ответным посланием. А вот разносчики всегда садились на венец крыши, где и сидели до тех пор, пока на них не обратят внимания, как правило слишком поздно.
Использование разносчиков имело постыдную историю. Энвин весьма успешно применяла их в войне с Гвиллиамом, отправляя таким образом болезни или флаконы с ядом, а во время одной ужасной битвы птицы принесли тлеющие угли в деревни, окружающие Бет-Корбэр, что привело к грандиозному пожару, во время которого все сгорело дотла. Оружие оказалось вдвойне эффективным, поскольку Гвиллиам любил птиц и знал, что Энвин их использует, чтобы уничтожить его королевство. Печальный эпизод печальной эпохи. Ллаурон был рад тому, что люди отказались от подобного использования пернатых, но задуманное им сейчас мало отличалось от отвратительных поступков Энвин.
Пернатая почта довольно успешно помогала доставлять сообщения главам других государств и высокому священству, хотя зимой была не такой надежной, как в более теплое время года. С появлением охраняемых почтовых караванов, которые некоторое время назад ввел Акмед, птицами стали пользоваться значительно реже.
Ллаурон задумчиво смотрел на клетки, каждая из которых до самых последних деталей напоминала герцогские дворцы различных провинций: Грейт-Холл Авондерра; Хагфорт, замок лорда Стивена в Навар не; Высокую Башню, где заседал Седрик Кандерр, в провинции, носящей его имя; Суд Ярима, дом Ирмана Карскрика, герцога провинции Ярим; Грин-Холл в Бет-Корбэре; Дворец Регента в Бетани, где жил Тристан Стюард. Одна клетка служила моделью Джерна Тала, Дворца Весов в Сорболде, где находились огромные весы правосудия и где жила капризная вдовствующая императрица вместе с неженкой сыном, кронпринцем.
Ллаурон уже давно подозревал, что ф’дор поселился в теле одного из этих людей или какого-то высокопоставленного сановника из их окружения, хотя долгие годы поисков так и не дали результатов. Мозоль, образовавшаяся у него на пальце, не будет напрасной, если лживые послания попадут по адресу, хотя главными в этой игре станут не семь птиц. Ллаурон взял несколько футляров для посланий с полки, расположенной под клетками.
Он поочередно доставал из клеток птиц, которые тут же начинали протестующе чирикать. Ллаурон нежно поглаживал их шеи, успокаивающе воркуя.
— Я приношу вам свои самые искренние извинения, дорогая леди, за нарушенный сон, — сказал он снежной горлице, укрепляя на лапке футляр с посланием, — но боюсь, так нужно.
Ллаурон поднес ее к окну, выходящему на Великое Белое Дерево, немного постоял, глядя, как ветер несет в темноте белые хлопья снега, потом открыл окно, выбросил горлицу в ночь и быстро закрыл его за ней.
Он повторил эту процедуру еще несколько раз, пока не отправил по птице в каждую провинцию. Затем он подошел к просторной клетке, имитировавшей горные владения Канрифа.
Здесь обитали черные ласточки, сильные маленькие птицы со скромным оперением и внешне ничем не примечательные, но способные преодолевать огромные расстояния. Ласточки уже не раз доказывали свою надежность, доставляя корреспонденцию в Илорк.
Ллаурон выбрал Оберлана, своего любимого самца, поднес к окну и посмотрел ласточке в глаза.
