Полотно темных душ - Бергстром Элейн (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Несколько капель вина из бурдюка просочилось сквозь швы и упало ему на руку. К его кисло-сладкому аромату примешивался более резкий запах яда, и Джонатан почувствовал искушение умереть быстро и безболезненно. Протянув руку, Джонатан оттолкнул вино, так чтобы оно оказалось вне пределов досягаемости. Его срок еще не пришел, а когда он придет – Джонатан предпочитал умереть в огне.
Церемония бракосочетания тем временем закончилась, кто-то снова запел, но собравшиеся не поддержали песню так единодушно и радостно, как это было на празднике урожая. Страх измучил людей, отняв у них силы, а ужасные ночные убийства продолжали угрожать каждому из них.
Не обращая внимания на мучительную боль в спине, Джонатан свернулся в клетке еще более плотным комком и вытянул шею так, что ему стала видна улица, ведущая к гостинице. Он насчитал двенадцать человек, покинувших праздник, – едва ли достаточно, чтобы загладить его вину. Жон всматривался в ночную тьму до боли в глазах, надеясь увидеть кого-нибудь еще, но в это время барабаны снова загрохотали, и в хижину вошли несколько мужчин. Они пришли за ним.
Под монотонный бой больших барабанов клетку Жона вынесли к костру. Маэв читала заклинания, и собравшиеся вторили ей неуверенно и виновато:
– Духу этого края приносим мы жертву. Пусть ее боль и ее кровь сделают зиму короче, весенние дожди обильнее, а землю – щедрее…
Этой ночью Маэв не надела своего праздничного платья, отделанного яркими лентами. Свои ноги она спрятала под просторными шароварами, заправленными в высокие сапоги. Крошечные кимвалы, прикрепленные к пальцам рук, звучали приглушенно, так как Маэв по-прежнему была в перчатках, и их дробь была тревожной, как и шепот толпы, повторяющей заклинания.
Золотая маска закрывала уже все лицо Маэв. Маленькие алмазы, словно слезы, блестели в уголках глазниц, а губы были изогнуты в постоянной, всепонимающей и печальной улыбке. По краям маска была украшена перьями, из-под которых на плечи Маэв свешивалось то, что осталось от ее некогда великолепных, иссиня-черных волос: это были редкие, тускло-серые спутанные пряди. Голос Маэв, однако, был все так же красив, хотя и звучал сейчас несколько напряженно.
Костер на площади вряд ли был больше, чем тот, на котором осенью сожгли гоблина. Жители поселка не желали проявлять милосердие, которое могло бы выдать их сомнения. Это стало абсолютно ясно Джонатану, когда клетку подняли высоко над костром, а потом стали медленно опускать все ниже и ниже.
Он не станет биться о прутья, не станет кричать, не позволит ни им, ни этому проклятому краю насладиться его мучениями! Однако лишь только языки пламени лизнули его бок, Жон ощутил сильную боль, которая пульсировала во всем теле в такт ударам сердца. Некоторое время он терпел боль молча, но это время прошло очень быстро, и вместе с ним истаяла его решимость. Приподняв голову, чтобы глотнуть немного свежего воздуха и закричать от нестерпимой боли, он увидел кружащийся над клеткой серебристый туман. На мгновение в тумане возникло лицо Сондры, искаженное страхом и благоговением одновременно.
– Она жива, – прошептал Жон сквозь стиснутые зубы. – Она жива, – подтвердил голос Моргота.
Джонатан ударился всем телом о горячие прутья клетки и выкрикнул ее имя.
Между тем туман сгустился и опустился на землю между костром и Маэв. Медленно, очень медленно внутри него возникло тело Моргота. Колдун был одет в белые развевающиеся одежды, а бледная кожа мерцала, как хорошо отполированный металл. Лицо Моргота, обрамленное серебристо-белыми волосами, постоянно менялось, так что каждый из собравшихся, не видя его подлинных черт, оказывался лицом к лицу с существом, как две капли воды похожим на свою потаенную мечту: кто-то видел в Морготе мужчину, кто-то – прекрасную женщину, но каждый видел в нем что-то свое, неповторимое и неповторенное.
Толпа притихла, перестав повторять заклинания, и Маэв обернулась, чтобы посмотреть, что это отвлекло внимание толпы. Моргот, вытянув в ее сторону указательный палец, произнес обвиняющим тоном только одно слово:
– Лисица.
Крупная дрожь пробежала по телу Маэв, она вскрикнула от ярости и боли. В следующий миг она сорвала с лица маску, сдернула с рук перчатки, явив всем свое ужасное проклятье. Жители Линде отшатнулись, увидев ее загрубевшую желтую кожу, гноящиеся язвы, черный провал рта между распухшими губами и скрюченные, костлявые пальцы. Приказ Моргота обладал непреодолимой силой, и Маэв начала превращаться.
Кожа лица натянулась и разгладилась, и на какой-то краткий миг былая красота вернулась к Маэв, но уже в следующую секунду нос и нижняя часть ее лица стали удлиняться, вытягиваться вперед, нос заострился, а зубы и ногти стали расти и загибаться. Маэв сорвала одежду, и все увидели, что ее тело покрылось чудесным серебристым мехом, который ложился волнами на ее спину и грудь, продолжая расти и густеть.
Дочь Кези, стоявшая в первых рядах собравшихся, пронзительно закричала, указывая на Маэв. Кези толкнул дочь себе за спину и, сорвав с шеи амулет Ивара, бросился вперед, намереваясь разорвать ведьму на части. Несколько мужчин тоже сорвались со своих мест, и Маэв, преданная и испуганная большим количеством противников, вырвалась из круга и исчезла в темноте. Мужчины застыли на месте, устрашенные ее внезапным преображением, но Кези, сорвав с себя одежду, стал на глазах у всех превращаться в крупного волка. Опустившись на четвереньки, он помчался вслед за Маэв.
Как только Маэв начала изменять свой облик, мужчины, удерживавшие клетку Жона над огнем, попытались оттолкнуть ее в сторону, но вся их сила не могла сдвинуть клетку ни на фут. Тогда они выпустили из рук шесты, на которых висела клетка, но она не упала, продолжая висеть в воздухе. Длинными палками мужчины попробовали раскидать костер, однако какая-то сила, невидимая, но могущественная, окружила пылающий костер стеной, и их яростные удары не достигали цели. Растерявшиеся и испуганные, мужчины побросали палки и тоже выбежали из круга, ища спасения в толпе.
Когда в круге остались только отец и сын, Моргот медленно повернулся к Жону, который продолжал корчиться в муках над обжигающим пламенем костра.
– Если хочешь, можешь умереть сейчас, но тогда я возьму твою невесту и использую ее так, как я использовал твою мать. Я могу получить другого сына.
Джонатан не ответил, несмотря на то, что жгучая боль продолжала терзать его тело, а легкие задыхались от недостатка воздуха.
– Твоя смерть ничего не изменит и ничего не сможет предотвратить. Я уничтожу этот поселок, уничтожу Ткань и стариков, которые тебя воспитали. С тобой или без тебя моя армия будет освобождена.
Языки пламени поднялись выше, закрывая от Джонатана фигуру отца и безмолвствующую толпу сельчан. Он и не подозревал, что может быть так больно. Несмотря на жару, на его коже не появилось пока ни одного волдыря и волосы тоже не загорались. Отец умолял его добровольно согласиться служить ему. Если он откажется, то вместо него пустая оболочка, скорлупа, такая же, каким был когда-то Моргот, лишенная рассудка и воли и наделенная лишь рабской покорностью и нерассуждающей силой, станет творить суд и расправу по приказу его отца.
– Я делаю лишь то, что должен, – сказал Моргот. – И ты поступай так, как должен. Если ты еще хочешь быть моим союзником, покажи свою силу, покажи, что ты остаешься моим сыном. Освободи себя. Дай себе волю.
При этих словах Моргота языки пламени обвились вокруг запястий Джонатана, и цепи расплавились. Его руки были свободны, и Жон почувствовал, как к нему возвращаются когда-то заученные заклятья и магические формулы, как возвращается и растекается по членам былая сила, пробуждая в нем позабытые страсти.
– Покажи мне!
Ивар и Андор остались со Стражами, Сондра в плену у Моргота. Неужели легионы его отца разделяют его страшный голод? Неужели жители поселка станут для них всего лишь запасом продовольствия, скотом, предназначенным на убой? Джонатан посмотрел сквозь языки пламени прямо в глаза отцу. Медленно, но уверенно он прочел заклинание, которое уменьшило жар пламени, потом еще одно, которое сконцентрировало всю энергию пылающих в костре дров на том, чтобы расплавить замок клетки. Моргот тем временем опустил клетку на землю возле костра. Джонатан распахнул дверцу и распростерся на мерзлой земле. Никогда раньше прикосновение к холодному не действовало на него так успокаивающе.
