Архимаг в матроске. Части 1, 2 - Арсеньев Сергей Владимирович (книги бесплатно без регистрации txt) 📗

— Эээ… это… а Вы кто? — спрашиваю я существо.

— Я Аркаша. А ты?

— Я это… Ленора. Тьфу, Леона.

— Лерон…Леорн… Не, сложно. Ленка! Ты — Ленка.

— Ленка. А где этот?.. Ну, Акрато… В общем, которого я звала.

— Акратопот?

— Точно! В яблочко!

— Это я.

— Ты же Аркаша.

— "Акратопот" ребята выговорить не могут. Это меня папа так назвал. А ребята Аркашей зовут. Так им проще.

— Ты бог?

— Бог.

— А чего ты такой… грязный?

— Ты поживи с моё под платформой, ещё не так вымажешься!

— Под какой платформой? Ты что, пьян?

— Пьян. Я всегда пьян. А ты?

— И я.

— Ты меня уважаешь?

— Уважаю.

— Наливай.

— Не вопрос. Тебе какого?

— Красного. Или белого. Всё равно.

Аркаша оказался отличным парнем. Добрым и весёлым. Правда, немного вонючим. Но я к этому времени так набрался, что мне было всё равно. А ещё он очень обрадовался тому, что у него снова появились почитатели. К нему уже лет семьдесят никто не взывал и он малость соскучился. А теперь он снова совсем как настоящий бог со своими верующими.

Когда я уже не мог сидеть на стуле, Аркаша меня подхватил и усадил на траву. Сам же сел рядом и мы с ним продолжали пить. Через некоторое время я обнаружил, что мы с Аркашей, сидя рядом на траве, хором орём песню: "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!". По-русски орём.

Потом мне стало совсем плохо. Меня стошнило и… тут я убедился, что Аркаша — действительно бог. Керн говорил, что Акратопот никому не нужен и потому его никто и не восславляет. Керн — балбес! Акратопот, оказывается, умеет исцелять похмелье! Да за одно только это ему, по-моему, нужно храмы по всей Земле понаставить. Ведь даже Агильери, магистр магии Жизни, похмелье лечить не может.

Аркаша что-то сделал, и у меня всё прошло. Голова не болит и не кружится, совсем не тошнит. Осталась только лёгкая эйфория, как после бутылочки слабого пива.

— Спасибо, Аркаша, — я встаю на ноги и брезгливо осматриваю лужу в траве, которую сам же только что и наблевал. — Про какую платформу ты говорил? Ты что, под платформой живёшь?

— Ага. Я, Ромка, Санёк и Коржик. У нас там здорово. И матрасы есть и тумбочка.

— Ты же бог!

— Вот именно. Потому я живу там, где мне нравится!

— Тебе нравится жить под платформой?

— Нравится. Никто не гонит, не дёргает. Спи, сколько хочешь. А как к папе домой попадёшь, сразу начинается: Акратопот туда, Акратопот сюда. Этим помоги, этих полечи. Надоело!

— А зимой как?

— Зимой мы под эскалатором живём. У нас там свой охранник есть, он пускает. Только Ромку не пускает. Говорит, собакам в метро нельзя. Но мы всё равно его проводим.

— Понятно. Слушай, Аркаша, тут такое дело…

Рассказываю ему про войну с эльфами и прошу помочь. Потому что я теперь — его верующий. А когда бога о чём-то просят 100 % его верующих, то он, обычно, соглашается помочь. Кроме того, я ещё с ним ещё обещал выпить и спеть. Кстати, насчёт "спеть". Аркаша страшно обрадовался тому, что я понимаю русский язык. Он, оказывается, знает много русских песен и страдает оттого, что ни в одном мире, кроме одного, их не понимают. Обещает спеть мне и говорит, что у него очень красивый голос. В общем, Аркаша согласился помочь и даже не обиделся на мою просьбу поклясться в этом. Просто сказал: "Папой клянусь!". От Меноса я уже знал, что такой клятвы вполне достаточно. Дионис — олимпиец, хоть и младший. Нарушить клятву его именем Аркаша едва ли решится.

Интересуюсь, где его знаменитая бочка. Он же везде вместе с ней изображается. Объясняет мне, что бочка — вчерашний день. У него теперь есть лучше. И показывает свою полупустую бутылку портвейна. Он, оказывается, вечную бутылку изобрёл. Портвейн в ней никогда не кончается. Но мне нужна бочка. Я ведь в бутылку не влезу. Без проблем. Аркаша потянулся и выкатил прямо из воздуха ручную двухколёсную тачку с укреплённой на ней бочкой. Сверху бочки люк, в стенке краник. Вот только одежда его к бочке теперь не подходит. Пришлось Аркаше переодеться. Он дёрнулся — и вот уже на нём потрёпанные сандалии на босу ногу и несвежий, когда-то белый, хитон с большим винным пятном на подоле.

— Ленка, а ты когда мылась в последний раз?

— Вчера вечером, а что?

— Ничего, это я так. Ладно, лезь. Раз вчера.

Ставлю ногу на колесо и лезу вверх.

— Э, э!! Ты куда?!

— В бочку. Ты чего, Аркаша? Мы же договорились!

— В одежде? В обуви? Я же пью оттуда! Раздевайся, давай!

— Эээ… совсем?

— Нет, блин, наполовину! Давай, давай. В одежде в бочку не пущу.

— Ну, ладно. Отвернись.

— Ты чего? Ааа… Да я не по этой части. Я же не сатир. Это те всегда готовы… со всем, что движется. А моё — вот! — хлопает по бочке.

— Всё равно отвернись.

— Впрочем, если ты настаиваешь… хотя, не. Ты слишком тощая. Я люблю, чтобы тут было — во, и тут было — во! А ты… а у тебя… ни посмотреть, ни подержаться. Не, столько не выпить даже мне.

— Тьфу на тебя, Аркаша. Отвернись!

— Да, пожалуйста. Не больно то и хотелось смотреть. Было бы на что.

Отворачивается. Я раздеваюсь, засовываю одежду и кроссовки в сундук, и лезу в бочку. Там вода. Мокрая. Мне немного выше колен.

— Аркаша, а тут вода.

— Я знаю.

— А я думала, у тебя вино в бочке.

— Так и есть. Обычно. Это я его для тебя водой сделал. Ехать, сидя в вине, ты не сможешь. Сомлеешь и утонешь.

— Спасибо, Аркаша. А как же ты пить будешь?

— Буду иногда ненадолго превращать воду в вино, наливать и превращать обратно. Пару минут ты в вине высидишь, ничего тебе не сделается.

— Чего-то тут много воды. Я не утону?

— Какой много? Половины — и то нет. Ещё и доливать в пути придётся. Считай, порожняком пойдём!

— Ладно. Так ты понял, куда нам нужно?

— Да понял, понял. Прямо к Первому Дубу. Я там был уже лет двести назад. Меня, может, ещё помнят.

— Точно доедем к вечеру?

— Доедем. Я же обещал.

— Триста километров. К вечеру не всякая птица долетит.

— Я ведь не птица. Я всё-таки бог. Не боись, доедем! Давай, садись, я закрою. И это, Ленка, в бочке не блевать и не гадить. Я оттуда пью, не забывай!

Сел в воду. В сидячем положении вода плещется у моих грудей. Зайка плюхнулся рядом и стал щукой. Изнутри бочка скользкая, держаться тут не за что. Только за стены. Чувствую, как Аркаша снаружи взялся за ручки тачки, приподнял её, и мы поехали. А я сполз по скользкому дну к противоположному днищу…

Глава 28

Из-за о-о-острова на стре-е-ежень,

На просто-о-ор речной волны-ы-ы…

Третий час я путешествую в бочке с Аркашей, и уже успел от всей души возненавидеть его голос. Он орёт, не переставая ни на минуту. Чуть приостанавливается только для того, чтобы хлебнуть из своей глиняной кружки. Кружку он в руке не несёт. Там всё предусмотрено. На бочке есть специальная держалка для его кружки.

Останавливаемся. Что, уже приехали? Открывается люк и в бочку вливается ведро воды. Холодная. Ещё ведро. Ещё.

— Эй, Аркаша, ты чего? Зачем льёшь?

— Заправка, Ленка. А то мало осталось. Не доедем. Да всё уже, больше не лью.

Люк закрывается, снова вокруг меня воцарятся темнота, а я чувствую, что сижу теперь не в воде, а в вине. Зайки тут уже нет. Когда вода в первый раз превратилась в вино, ему это очень не понравилось. Оказывается, рыба не любит плавать в вине. Я его выпустил и сейчас он обезьянкой сидит сверху бочки. Открывается краник. Журчание. Понятно, Аркаша наполняет свою кружку. Куда в него только лезет столько?

Опять поехали. Ой, после этой заправки мне теперь тут воды по горло. На очередной кочке бочка подпрыгивает, и вода заливает мне лицо. Отплёвываюсь и вытряхиваю воду из ушей. Блин. А говорил: "порожняком пойдём". Хорошо ещё, что у нас тут сейчас тепло. Как в Турции…