В лабиринте миров (СИ) - Любушкина Татьяна Евгеньевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
- Рассказать, как он вызывал меня в кабинет? Мне было восемь лет. Он мне показывал фотографии. Очень откровенные. А потом просил раздеться. Я раздевалась. Ведь он же папа, правда? Папу надо слушаться.
От её дыхания моя шея стала влажной и я отодвинулась.
- Что, противно?
Я повернулась и оказалась с Катериной лицом к лицу.
- Ты рассказывала? Маме?
Катерина захохотала, показывая безупречные зубы.
- Да! Я рассказала!!! Мамочка была в восторге и просила не огорчать папу! Не огорчать, понятно?! Потому что иначе мы можем оказаться на улице. Знаешь, тут у нас жила одна... Аннушка, кухарка. Так вот ей не понравилось, что мой папочка пригласил в свой кабинет её дочку. Представляешь, какая нахалка? Да кухаркина дочка гордиться должна, что мой папочка...
Неожиданно голос Катерины прервался, речь её стала бессвязной, глаза безумно закатились.
- Кухарка! Дрянь! Он выкинул её вон! Ха-ха-ха!!! Не смей перечить папочке! – руки Катерины судорожно затряслись.
Я увидела на столе графин с водой и налила немного воды в стакан.
- Катя, успокойся, выпей!
Катерина не могла взять стакан руками, ладони её тряслись.
- Их через неделю нашли: кухарку и дочку. С перерезанным горлом. Ей всего десять лет было. Аннушкиной дочке...
Зубы её стучали о стакан, я почти силой вылила воду ей в рот.
Дыхание Катерины выровнялось. Движение рук успокоилось. Дикие глаза, сощурились, скрывая безумный огонь.
- Я ненавижу его. И он об этом знает. Так что кому-то из нас недолго осталось жить. И вот что я тебе скажу – сдохнуть должен он!
Я осторожно поставила стакан на стол. Похоже, жизни генеральской дочки не позавидуешь.
- Можно я у тебя останусь?
- Что?
- Можно я у тебя останусь ночевать? Мне негде.
Длинные, загнутые ресницы Катерины изумлённо дрогнули.
- Ты хочешь остаться у меня?!
- Да. Нельзя?
- Да ты что?! Конечно, можно! У меня сроду ни одной подруги не было! Правда, останешься?!
- Правда.
На некоторое время Катерина стала совершенно нормальной. Она счастливо щебетала, разыскивая мне постель и ночную рубашку. Показывала мне книги, пластинки, ставила какие-то старые песни, объясняя, что это самые модные мелодии.
Потом Катерину позвали на ужин, и она убежала, бросив мне напоследок.
- Я тебя не могу с собой взять. Отец разозлиться. Он не любит чужих. Но еды я тебе принесу.
Я кивнула.
- Можно мне походить по дому?
- Да, только не спускайся на второй этаж. Это половина отца.
Топот Катиных быстрых ног затих далеко внизу, и я вышла из комнаты. Я покинула флигель по узкой, крутой лестнице и через короткую крытую галерею зашла на третий этаж. На этаже было четыре комнаты, все они выходили в широкую прямоугольную залу, с потёртыми, старыми креслами, расставленными вдоль стены. Больше мебели в комнате не было.
Двери в комнаты были закрыты. И лишь одна из них была чуть распахнута и попускала узкий лучик света. Нерешительно потоптавшись на месте, я постучала.
- Войдите! – голос был так резок и неприятен, что я тут же пожалела о своём желании пообщаться с обитателями дома. Отступать было поздно, и я несмело потянула створку на себя.
- Здравствуйте.
Прямо напротив двери в таком же кресле, что стояли в зале, сидела девушка, или вернее молодая женщина. Тучная, с одутловатым серым лицом, жидкими волосами и огромными, выпученными глазами.
- Откуда ты здесь?! – вопрос её не показался мне странным. В этом доме жаловали только гостей Якова Петровича, а я таковым не являлась.
- Я к Катерине. Она пошла ужинать, а мне позволила походить по дому. Если я вас беспокою, то я уйду.
- Да нет, я хотела узнать, как ты сюда попала?! Тебя здесь быть не должно!
- Извините, – я снова пожалела, что забрела в комнату к толстухе. – Я пойду.
- Нет, стой! – толстуха забарабанила ладонью по столу. – Мама, мама!
Из соседней комнаты выскочила совершенно седая, сухопарая женщина и обеспокоенно захлопотала над дочерью.
- Что, милая, что?!
- Кресло!
Женщина выкатила из-за угла допотопную коляску для инвалидов с широкими колёсами и принялась усаживать туда свою крикливую дочь. Я хотела помочь, но меня отстранили.
- Мы уж сами, – сухопарая женщина сурово взглянула на меня из-под очков. – А вы кто будете? Подруга Катерины? Однако... отчего же вы не с гостями?
Мать и дочь переглянулись и неожиданно рассмеялись. Смех их был безрадостным, но содержал известную долю злорадства и, похоже, что по отношению ко мне.
- Что не так? – я насупилась
- Не обижайтесь, деточка, – седовласая женщина вытерла выступившие слёзы. – На самом деле Яков Петрович любит гостей, особенно подруг Катеньки, но вас она не решилась предложить своему папе, видно решила, что ты слишком э-э-э...
- Страшная, – с удовольствием заключила толстуха, и они с мамой снова весело рассмеялись.
- А вас не зовут по той же причине? – не удержалась я от вопроса.
Подбородок старухи задрожал, и на глаза навернулись, нет, прямо-таки брызнули крупные слёзы. Ну, что мне стоило сдержаться?!
- Да что ты знаешь о нас?! Я была первая красавица в этом городе! Первая! В женихах копалась, как в сору. Яшка тогда был никто, племянник нашего бухгалтера. А мой отец банки по всей России держал. Всё национализировали! Яшка – красноармеец сопливый, в ногах у меня валялся, замуж звал. Я думала – любовь!
- Скажи уж сразу, женихи разбежались, как только закончился период НЭПа и дедушкины банки национализировали, – насмешливо прокомментировала толстуха.
Старуха неожиданно улыбнулась и согласно кивнула седой головой.
- Верно, дочка. Всё так. Были женихи – и нет их. Жаль, что Яшка, подлец, вместе со всеми не сгинул. Всю жизнь меня пытал, где отец свои сокровища зарыл.
Мать и дочь снова рассмеялись.
- А были сокровища?
- Откуда?! – старуха обречённо махнула рукой. – Отец, как и многие тогда, не верил, что его имущество просто отберут. Без насилия, нападения и жертв. В одно не слишком прекрасное утро он пришёл в свой рабочий кабинет в банк, на Московской улице, а ему сообщили, что этот банк и две других банка в столице и завод в провинции, всё это теперь народное достояние и любезно предложили место управляющего в одном из банков.
- А он что?
- Он? Поступил так же, как поступают все мужчины. Застрелился. Оставил записку, что не потерпит бесчестья и потому уходит из жизни. Мужчины! – углы её рта скривились. – Они говорят о чести в то время, как их обнищавшие дети вынуждены идти на панель или выйти замуж за пройдоху Яшку, что, как показала жизнь, практически одно и то же.
За дверью послышались шум и возня. Мать и дочь прислушались. Заключение вынесла толстуха:
- Опять Катька бузит. Она хотела зельем Софку потравить, чтобы та ребёнка скинула, да что-то у неё не срослось, вот и бесится.
Собственные слова ей показались до ужаса смешными, и они снова покатились со смеху. Я поспешила откланяться и вернуться во флигель до прихода Катерины. Не хотелось ей рассказывать о своём знакомстве. Но едва я открыла дверь, как планы мои изменились. В зале стояли клубы чёрного дыма. Дым проникал отовсюду, забивая лёгкие, так что сразу стало трудно дышать.
- Пожар!
Я побежала по залу, стремясь покинуть третий этаж, и тут же вернулась назад. Старухе не справиться одной с тяжёлой коляской.
- Беги! – толстуха замахала на меня тучными руками. – Беги, спасайся! Ты должна выбраться!
За моей спиной раздались крики. Я бросилась на них. Языки пламени уже охватили крытую галерею, и по ней металась тонкая фигура Катерины.
- Гори всё синим пламенем! Гори проклятый дом!
Я бросилась к ней, но перегоревшие доски под моим телом рухнули, и я упала прямо в бушующий огонь.
Глава 29
Снова пожар. Август.
Лежать было неудобно. Подушка под моей головой приобрела твёрдость камня, и затылок нестерпимо заныл. Собираясь принять более удобную позу, я открыла глаза, и тот час вскочила на ноги. Я вовсе не лежала в постели. Я стояла во дворе дома генерала Зотова. Сосны мелодично шумели над моей головой. Нигде не было и следа от пожара.
