Кровь с молоком или неоплаченный долг (СИ) - Крутько Лариса (читать книги полные txt) 📗
Вскоре появился запыхавшийся Терн с походной флягой в руках. Он сумел незаметно проскользнуть мимо уже заполнивших здание солдат графа фон Левенхальда, довести до обморока приставленного к лошадям сторожа и пробраться в конюшню. Успокоив только ему известным способом встревоженную лошадь, он быстро сделал прокол на ее шее, наполнил флягу кровью и стрелой примчался обратно.
Дикарь с измученным видом опустился на каменные плиты и протянул фляжку Лизе. Сняв крышку, та осторожно поднесла ее к губам мужа, успевшего снова потерять сознание. Ей удалось влить ему в рот немного, и вскоре дело пошло на лад. Однако выпив все до капли, он снова отключился. Лиза испуганно охнула, но Лана поспешила ее успокоить:
-Это слишком много после такой голодовки, он просто заснул, не тревожься так!
Когда они наконец выбрались из мрачной каменной тюрьмы, уже ярко светило солнце. Яромир и Марек с Бориславом появились также неожиданно, как исчезли. Вид у них был таинственный и довольный. Но ни Важеку, ни Римару не удалось вытянуть из них ни одного слова, тем более что их встретил сам Конрад фон Левенхальд. Он был доволен результатами своей внезапной проверки, выявившей немало нарушений и злоупотребле-ний. Выяснилось, что почти все признания в самых страшных грехах были обеспечены с помощью жестоких пыток. Всех заключенных он велел отправить по домам, все же запретив им покидать город, пока специальная комиссия не изучит дело каждого из них.
Кроме того, внимание королевского проверяющего привлекли неучтенные денежные суммы и драгоценности, хранившиеся в кабинете самого Верховного инквизитора. Потайной шкаф был распахнут настеж, а куча золотых монет и украшений лежала на столе без всякого присмотра!
К сожалению, сам епископ Альбрехт не смог сказать по этому поводу ни одного вразумительного слова. Он вообще не мог ничего сказать , поскольку был найден без сознания лежащим на полу рядом с отхожим местом, весь перемазанный в дерьме. Похоже, он еще долго не придет в себя после этого приключения, хотя совершенно непонятно, кто мог бы решиться на такое. Конрад фон Левенхальд с усмешкой взглянул на капитана королевских гвардейцев, но Яромир лишь удивленно пожал плечами. Стоявший рядом с ним Марек поспешил опустить глаза вниз, а потом и вовсе отвернулся. Честно говоря, он сожалел только о том, что совсем не утопил мерзкого старикашку, который ругал его и всех нелюдей на чем свет стоит, употребляя при этом слова и выражения, не очень подходящие лицу духовного звания. Но господину графу знать об этом вовсе не обязательно.
Пока Римар и Борислав осторожно переносили Рюдигера в крытую повозку, во дворе появилась Оливия. Ее сопровождал Гюнтер Штольц и еще трое охранников, легкое платье цвета небесной лазури сидело на ней просто изумительно. Однако взглянув на барона фон Шлотерштайна, она вдруг горько заплакала. Конрад неловко обнял ее, желая успокоить, и она уткнулась ему в плечо, продолжая всхлипывать.
-Ну что вы, не плачьте. Его друзья говорят, что все обойдется, он поправится...
Он осторожно погладил ее по голове, и Гюнтер Штольц усмехнулся про себя:
«По крайней мере этот не пьет кровь, и у него нет жены и двух маленьких проказников...Пока нет, потому что моя госпожа быстро это исправит!»
Глава 19
Возвращение к жизни
Постоялый двор «Добрый путь» пользовался в Лангдорфе хорошей репутацией. Его хозяйкой была пожилая вдова, и женская рука чувствовалась здесь во всем. Уютные комнаты сияли чистотой, кровати были аккуратно заправлены, на полу ни соринки. В кувшине для умывания чистая вода и рядом свежие льняные полотенца. И постояльцы здесь были всегда приличные, под стать заведению. Никаких искателей приключений, наемных солдат, порядочные спокойные люди, нередко с семьями.
Однако во время войны люди стали меньше путешествовать, навещать родню и ездить по делам, доходы снизились. Госпожа Аделина еле сводила концы с концами. Поэтому, когда добрый знакомый хозяйки, Гюнтер Штольц настоятельно посоветовал ейприютить одиннадцать человек, оказавших услугу самому графу фон Левенхальду, госпожа Аделина долго не раздумывала. Правда, ее несколько насторожило, что все они алданцы. Лангдорф боевые действия не затронули, и алданских солдат здесь в глаза не видели, но охотно рассказывали о них всякие ужасы.
Но в конце концов, война ведь закончилась, к тому же один из новых постояльцев пострадал от Инквизиции. Беднягу внесли в комнату на носилках. Прошло уже три дня, но видимо он так и не встал на ноги.
Инквизицию госпожа Аделина не слишком любила. Лет тридцать назад она жила в небольшой деревне с родителями и старшей сестрой. Марта была красива и остра на язык, к тому же неплохо разбиралась в травах, постоянно бегала к старой Зильде. Та жила на отшибе, почти в лесу и считалась чуть ли не ведьмой. Однако несмотря на такую репутацию, у нее хоть раз побывал каждый из местных жителей. Ведьма или нет, но всегда поможет, если кто заболел или надо принять трудные роды. Марту она готовила себе в преемницы. Родители конечно были не слишком рады, но Марта и слушать ничего не хотела.
Вот только однажды явилась вечером вся растрепанная в порванном платье. А на следующий день один из местных богачей старательно прятал синяк под глазом . Никто не успел опомниться, как старую Зильду объявили ведьмой, Марту ее пособницей. Их увезли в город и через неделю сожгли на костре. Их семье пришлось спешно покинуть родной дом, бросить налаженное хозяйство и искать счастья в чужом городе.
Поэтому услышав, что благодаря ее гостям господин епископ находится под домашним арестом, госпожа Аделина уже заранее прониклась к ним симпатией.
Надо сказать, молодые люди вели себя прилично и пока никаких неприятностей не доставляли, даже старались помочь по хозяйству. Правда, за те деньги, которые вручил ей крепкий молодой человек с зелеными глазами, они смело могли бы ни о чем не беспокоиться. Но из-за войны часть прислуги пришлось рассчитать, и их помощь была кстати. Трое сильных парней с видимым удовольствием таскали воду на кухню и рубили дрова, чистили конюшню.
Два из них были похоже братьями. Темноволосые, почему-то всегда лохматые, с пронзительным взглядом светло-карих глаз и простоватыми крестьянскими лицами. Третий носил странную для мужчины прическу. Длинные темно-русые волосы, разделенные пробором, были заплетены в две косы. Довольно симпатичное лицо пожалуй было слишком бледным, но на больного он был совершенно не похож. Он никогда не разговаривал, только улыбался, не разжимая губ, и хозяйка уже стала считать парня немым, и даже жалела бедного калеку.
Среди алданцев были четыре женщины. Правда, одна из них не отходила от больного мужа и редко спускалась вниз. Бойкая красотка с каштановыми кудрями и изящная нежная блондинка с удовольствием помогали госпоже Аделине навести порядок и накрыть на стол.
Четвертая была самой молодой и, пожалуй, самой бестолковой. Кажется, она не имела ни малейшего представления о домашнем хозяйстве. Ее участие в общих хлопотах завершилось разбитой стопкой фарфоровых тарелок. Девица захлопала длинными темными ресницами и растерянно улыбнулась. Увидев острые нечеловеческие зубы, госпожа Аделина схватилась было за сердце, но из красивых голубых глаз вдруг побежали слезинки, юная вампирша зашмыгала носом.
-Ну что ты деточка, это всего лишь посуда! Просто будь поаккуратней, ты же летаешь как ветер!
Пожилая женщина вручила Лане совок и веник, и поддавшись внезапному порыву, погладила по голове. Та вспыхнула и принялась с неимоверным усердием сметать осколки, подняв тучу пыли.
В небольшой комнатке на втором этаже царил полумрак. Плотные шторы на окнах были задернуты, и летнее солнце не могло проникнуть внутрь. Лиза стояла на коленях перед висевшим на стене распятием и горячо молилась. Прошептав последние слова и перекрестившись, она поднялась с колен и склонилась над Рюдигером, мирно спавшим на уютной постели. Кажется, Господь откликнулся на ее молитвы, и все самое страшное было позади. Правда, он еще слишком слаб, и почти все время спит, но жуткие ожоги почти прошли. Лиза испытывала муки совести, глядя на испачканные кровью и сукровицей белоснежные простыни. Но Клодия успокоила ее, заявив, что берется все отстирать. Здесь она чувствовала себя, словно рыба в воде. Ее семья владела единственным постоялым двором в Темнолесье, и она с радостью окунулась в привычные с детства заботы.
