Аркадия (СИ) - Беляева Дарья Андреевна (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Я снова посмотрела на залитую кровью Констанцию. Я не понимала, это ее кровь или может быть кровь, которой ее поили. Мне стало грустно, и я впервые поняла, почему взрослым не нравится, что я гот.
Потому что смерть это не круто, и они не хотят о ней помнить.
Потому что это последняя Констанция, которую я увижу, других не будет. Не будет Констанции, которая смеется и которая ругается, и Констанции, которая расчесывает волосы. Не будет Констанции, которая сцепляет пальцы и расцепляет их снова и снова, как только задумывается. Никакой другой Констанции больше не будет. А может и никакого Герхарда. Так вот все просто. И никаких черепов, крестов и черной помады не нужно будет, чтобы никогда об этом не забывать.
Я по-настоящему поняла, что такое смерть. И что за драгоценные камни приносят мои монстры. Мне не понравилась эта мысль. Впервые этот сказочный мир стал казаться мне не жутким, не волшебным, а по-настоящему страшным.
И меня окружала сотня по-настоящему мертвых людей.
Ветер стал пронизывающим до костей, и я испугалась, что Буря уже рядом.
Астрид открыла ворота едва ли не пинком. Жадина оставался неподвижным, будто был картинкой, которую кто-то приклеил в этот ночной пейзаж, а волосы Астрид развевались от ветра и были похожи на локоны костра.
- Чего ты хочешь? - спросил Жадина. Голос его был спокойным, и даже сипение, вырывавшееся из его глотки не казалось таким болезненным. Они стояли друг напротив друга, принцесса и вождь.
Астрид сказала:
- Отпусти нас. Я не хочу забрать твое племя или вроде того.
- Ты можешь загадать все, и я выполню это. Ты хочешь, чтобы я просто отпустил вас?
- Еще я хочу переодеться и поесть. И чтобы нога не болела.
Да, подумала я, Астрид можно доверять. Самое главное она упомянула. А потом мой взгляд наткнулся на бледного Герхарда, и я почувствовала стыд за то, что думаю о еде. Я была бесчувственной и одновременно не по-своему стыдливой.
- А если ты проиграешь, - сказал Жадина после паузы. - Я хочу, чтобы твои друзья поглядели на Хрустальный Грот.
- То есть, ты больше экскурсовод, чем убийца?
- Ты не поглядишь. Тебя я убью, - сказал Жадина. Но для него явно было важно, чтобы Астрид согласилась. Она кивнула. Тогда Жадина взял костяной клинок и дотронулся им до своей щеки, надавил так сильно, чтобы выступила кровь. Он крикнул:
- Верните ей оружие.
Почти тут же кто-то бросил за ограду кинжал. Он приземлился в снег, свет огня не доходил до него, и кинжал выглядел пятном из темноты, будто кто-то вырезал кусок снега в фотошопе.
Астрид подхватила кинжал. Жадина постучал пальцем по своей окровавленной щеке.
Астрид кивнула. Они понимали друг друга намного лучше, чем я думала. Она порезала свою щеку, не поморщившись и, кажется, сама была удивлена этому.
Все было готово к бою, и напряжение стало таким ощутимым, будто сам воздух был напоен электричеством.
А потом посреди этого невероятно жесткого, ощутимого пространства вдруг раздался стон Констанции, я отшатнулась, Аксель рядом вздохнул, Адриан сохранил свойственное ему спокойствие, а Астрид даже вскрикнула, впервые проявив испуг. Некоторое время глаза у Констанции были дикие, первобытные - совсем ей не свойственный взгляд, роднивший ее скорее с Потерянными. А может в ней все еще было что-то умирающее или даже мертвое.
- Констанция! - крикнул Аксель, она обернулась на его голос, на лице ее не сразу отразилось узнавание, и сказать она ничего не успела.
- Выбор сделан, - сказал Жадина. Движение у него было стремительное, такое быстрое, что и заметить его было сложно.
Тогда я подумала, что с Акселем они могли бы сражаться на равных или почти на равных.
Констанция испуганно вскрикнула, а Астрид не успела сделать ровным счетом ничего. Все случилось очень быстро, и я увидела клинок в руке Жадины, только когда он вошел в ее плечо. Астрид выглядела удивленной, а Жадина как-то совсем по-звериному зашипел.
Если одна моя сестра жива, значит скоро умрет вторая. Плохой сегодня день или карма плохая, как сказал бы Адриан.
Жадина скинул с себя шкуру, и я вновь увидела его уродливое тело, будто сложенное из двух таких неподходящих кусков. Он передвигался очень быстро, словно его длинные паучьи ноги были созданы для того, чтобы делать движения стремительными и тонкими, как узор.
Астрид на секунду прижала руку к ране, ее пальцы тут же стали красными, но на лице вместо испуга мелькнула радость, а может даже облегчение. И хотя я стояла достаточно близко, я не могла точно считать ее эмоции, золотой свет костра делал ее лицо сказочной иллюстрацией, придавая ему смелость и красоту, но смягчая и смешивая все оттенки эмоций. Она бросилась навстречу Жадине, фактически это был рывок, сильный и нелепый, как у молодого, большого зверя. Жадине было легко его избежать. Он двигался вокруг нее, и она то и дело разворачивалась, чтобы он оставался в ее поле зрения, но это было совершенно бесполезно. Его движения были слишком быстрыми, чтобы их можно было предсказать. Астрид никак не могла сориентироваться, и хотя движения ее изобиловали силой и решительностью, она не могла добраться для него - он был слишком ловким.
Сама же Астрид покрывалась порезами, некоторые из них были довольно глубокими. Они могли быть и глубже. Вся сила Астрид будто ушла в резкость ее уворотов. И хотя она не могла избежать клинка, она умудрялась не впускать его слишком глубоко.
Но это не могло продолжаться вечно. Она слабела. Вернее, она должна была слабеть.
Только Астрид улыбалась, лицо ее было почти спокойным, а вот лицо Жадины было искажено гримасой боли.
Словно бы это он был изрезан клинком Астрид. Ее кинжал и вправду был в крови, только это была ее кровь.
Сначала я все думала, что за сирена здесь визжит, откуда вообще сирена. Мысли текли вяло, словно были щедро, как поделка младшеклассника, смазаны клеем.
А потом я поняла, что это Констанция визжит, на какой-то невероятной ноте:
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста прекратите!
Слов "прекратите" и "пожалуйста" было так много, что они даже потеряли свой смысл, затерлись от многократного повторения.
Но никто, конечно же, не прекращал.
Я думала, Астрид ведь уже должна была свалиться, но это движения Жадины стали менее точны, смазаны, как у человека, который не может сосредоточиться.
А потом он закричал, когда клинок вошел в плечо Астрид, в уже оставленную им рану, так ему подходящую, и прошил его насквозь.
Они все еще были связаны, но только кричал Жадина. Кинжал Астрид прошелся по его второй щеке, довершая жуткий грим, и мог легко скользнуть к шее. Лапки танцевали, но не сдвигали тело Жадины с места. Астрид пнула его, и он упал, словно все эти лапки были мягкими, игрушечными.
Астрид, как ни в чем ни бывало выдернула клинок из своего плеча, чем вырвала из горла Жадины еще один крик. Она взяла два клинка, свой, металлический и его, костяной. Оба они были готовы пронзить его грудь, а он трясся на земле, этот мертвый мальчик.
Астрид сказала:
- Я поступила нечестно. Но я не знала всего, что могу.
Я лишь интуитивно понимала о чем она. Не Астрид чувствовала причитавшуюся боль, а Жадина. Раны Астрид истекали кровью на снег, но это Жадина дрожал от боли.
Мне казалось, она была готова бросить оба клинка, хотя ими, конечно, стоило бы воспользоваться.
Интересно, если он и есть душа, куда он попадет после смерти?
Констанция крикнула:
- Нет! Пожалуйста, Астрид, не убивай его, они спасли нас с Герхардом! Пожалуйста!
И я поняла, что не видела как вели Герхарда и Констанцию. Я слышала ее крики, но это могли быть крики боли и страха, а не вопли о спасении.
Я вспомнила, как легко умереть в Буре, и как быстро я потеряла там каждого.
Астрид замерла. У нее было совершенно дикое выражение лица, злое и голодное. И хотя ее руки были готовы отпустить клинки, глаза не были готовы.
- Что? - спросила она, будто Констанция говорила с ней на другом языке. Теперь Астрид и Жадина поменялись местами. Она была варваром, дикой воительницей, а он - поверженным королем, глаза его были наполнены совсем не свойственной подросткам гордостью, которая равна смирению с неизбежным.
