Эхо Погибших Империй (СИ) - Колупалин Илья (версия книг .TXT) 📗
— Нет, я говорю не о Кайрене, — пояснил Нойрос. — Со мной в дозоре стоял молодой солдат по имени Занн. Он отказался освобождать вас, и мне пришлось его убить. Хладнокровно убить. Это вина будет лежать на моей совести до самой смерти.
В действительности Нойросу было глубоко плевать на жизнь Занна, так как тогда он видел его в первый (и как оказалось, последний) раз. Однако теперь эта история пришлась очень кстати, для того, чтобы вызвать сочувствие у тешайца.
«Я спас их, но все же, я по-прежнему чужой для них. Теперь, отвоевав их жизни, нужно постепенно начинать завоевывать их сердца».
— У всякой добродетели своя цена, — глубокомысленно проговорил Хагайло, вглядываясь в пляшущие языки пламени. — Не жалей о том, что уже случилось — этого все равно не исправить. Подумай лучше о том, что можешь совершить в будущем.
— Хаг, скажи, а ты когда-нибудь бывал на гапариях? — спросил вдруг Нойрос.
— Бывал, — ответил тешаец с легкой усмешкой, — и не раз. Да, ты получаешь на них огромное удовольствие, и чувствуешь себя потом возрожденным… Но все это иллюзия — лишь средство на время забыть про боль, — такое же, как выпивка или дурманящие травы. Ты выходишь из храма и вскоре понимаешь, что дома у тебя ненакормленные дети, изможденная от забот жена, а деньги из твоего кошелька утекают в карман вельможам. Религиозники — ловкие пройдохи, и умеют пустить пыль в глаза, но людскому терпению когда-нибудь все-таки приходит конец. Как раз это и произошло в нашем старом, мирном Тешае.
— А я был на гапарии всего один раз, — напряженно произнес Нойрос. — И это было… по-настоящему жутко.
— Жутко?
— Да. Со мной произошло нечто необъяснимое. Я отверг дар Аклонтов… отверг бессознательно. И только теперь я понимаю, что уже тогда бунтарь был рожден во мне. Бунтарь, не признающий законы лжи и лицемерия, по которым живут все люди в аклонтистских странах. Теперь я в полной мере ощущаю, каково быть отверженным, каково быть ненавистным и преследуемым! Даже моя семья теперь проклянет меня…
Хагайло в знак немой поддержки положил свою могучую руку на плечо Нойроса.
— Послушай! — вдруг как-то весь вздрогнул Нойрос. — А тебе известно что-нибудь о Мастере? О Кукловоде?
Тут его собеседник потемнел, и кадык его нервно зашевелился.
— Я… я не хочу… я не знаю… — бессвязно затараторил Хагайло. — Это вздор… ты… ты знаешь, мне кажется, не стоит думать об этом. Может, его и нет вовсе. Глупые слухи…
— Слухи? — вкрадчиво переспросил Нойрос. — А те противники аклонтизма, которые лишились рассудка и превратились в живой труп — это тоже слухи? Аймеротский князь Мансив Наджар устроил публичную казнь аклонтистских миссионеров, а вскоре после этого оказался поражен неведомым недугом и убил себя в безумном припадке. Это тоже, по-твоему, слухи?
Хагайло притих и словно оцепенел.
— Мы должны знать, против чего боремся, Хаг, — проговорил Нойрос уже более воодушевленно. — Надеюсь, в будущем нам удастся еще многое узнать о темных и, вне сомнения, могущественных силах, которым мы теперь бросаем вызов. И если дать страху сковать нас, то на успех рассчитывать точно не придется.
Нойросу показалось, что ему удалось немного приободрить своего собеседника, однако продолжать разговор они уже не стали. Еще один день был на исходе.
На следующее утро, чуть свет, тешайские беглецы вновь двинулись в путь к заветному городу — Хирсалу. К городу, который стал теперь для них новой мечтой, новой призрачной надеждой начать борьбу против власти аклонтистов.
В основном они двигались по открытой и безлюдной местности. Иногда им встречались небольшие деревеньки, но Нойрос и его спутники старались обходить их стороной.
— Граница с Кихташем сейчас никем не охраняется, — сказал Хагайло, — а это значит, что головорезы Кровавого Мангуста могут безнаказанно тревожить наши поселения.
— Наши поселения? — переспросил Нойрос. — Ты уже говоришь наши?
— Тешайские равнины будут под властью Хирсала, — с суровой уверенностью заявил Хагайло. — Мы отвоюем их у аклонтистов.
— Я разделяю твой настрой, друг. Но в этой войне нам не выжить без союзников…
По-видимому, догадавшись, что Нойрос намекает на Кихташ, Хагайло тут же нахмурился и замолк.
По их прикидкам, до Хирсала оставалось около дня пути, и вот, отверженные беглецы стали устраиваться на последний, как они надеялись, ночлег до прибытия в повстанческий город.
Сиппурийская ночь была тиха и тепла. Звезды широкой россыпью светили на безоблачном небе.
Несмотря ни на что, Нойрос засыпал с легким сердцем. Да, он понимал, что теперь его ждет жизнь, полная тревог и опасностей, а в случае поражения повстанцев — позорная и мучительная смерть. Но, по крайней мере, Нойрос теперь избавился от тягостных сомнений насчет правильности своего выбора, твердо решив, что будет бороться с ненавистными адептами Чаши до конца своей жизни.
И вот, когда Нойрос готов уже был провалиться в крепкий сон усталого путника, внезапный ужас вдруг сковал все его тело. Мигом разомкнув глаза, Нойрос увидел, что на него навалился человек, сжимающий руки на его горле.
Нойрос, будучи уже неспособным дышать, тщетно пытался сбросить с себя нападавшего. В глазах начало мутнеть. Еще несколько ужасных мгновений — и кто-то другой оттолкнул душителя, и Нойрос тут же начал откашливаться и жадно глотать воздух.
Вокруг царило нечто невообразимое. Хаос. Люди кругом метались, кидались друг на друга, пронзительно визжа. В ход пошли дубины. Парень лет двадцати пронесся мимо Нойроса, издавая какие-то лающие звуки и клоками выдирая волосы из своей головы. Пробежав еще ярдов двадцать, он рухнул на землю, сотрясаясь в судорогах, и вскоре затих.
Вдруг Нойрос увидел рядом с собой тяжело дышавшего Хагайло.
— Что случилось, Хаг? — воскликнул парень в ужасе. — На нас напали?
— Да, — проронил тешаец с хрипом. — На нас напали наши же люди.
Вскоре все стихло. Этой ночью уже никто не спал. Число погибших среди тешайских беглецов составило пять человек.
— Безумие, — проговорил наутро Хагайло, сидевший мрачнее тучи у кострища. — Ими овладело какое-то безумие. Но почему? Какое объяснение этому можно найти?
— Мастер, — сказал вдруг Нойрос, хотя сначала не собирался произносить это слово вслух. — Ты помнишь? Я говорил о Кукловоде, и о том, что он способен делать с человеческим разумом.
Хагайло поднял глаза на Нойроса, как-то отупело оскалившись. С минуту он пристально смотрел на своего товарища исподлобья, а затем сдавленно проговорил:
— Так вот не надо попусту болтать языком, если не знаешь, какую беду могут накликать твои слова.
— Нам необходимо как можно скорее попасть туда, где у Аклонтов нет власти, — проигнорировав упрек тешайца, произнес Нойрос с холодной решимостью. — Хирсал ждет нас!
Соорудив над телами своих погибших товарищей небольшое надгробие из камней и веток, они двинулись в путь еще до рассвета. Перелески и овраги вскоре закончились, и теперь от мятежного города тешайских беглецов отделяло лишь открытое пространство степи.
Древний город Хирсал располагался на большом холме на берегу пролива Гаюхварта. Раньше это был центр могучего Хирсальского герцогства, покоренного и включенного в свой состав Сиппуром множество столетий назад.
Несмотря на мрачный осадок от тяжкой потери, свет нового дня зажег надежду в измученных сердцах Нойорса и его спутников.
Гордые темные стены города на холме уже виднелись вдалеке в сизой дымке.
Хирсал был близок, как никогда. И в то же время еще очень далек.
«Сестра… — вспомнил Нойрос. — Встретимся ли мы? Как взглянем друг другу в глаза? Что скажем друг другу? А может, все, что мне будет позволено — это склониться над твоим окоченевшим трупом…»
Они шли упорно и без остановок, вдохновленные близостью своей цели. Хирсал должен был стать для них новым домом — по крайней мере, до тех пор, пока Тешай не будет вновь отвоеван у аклонтистов.
Но все-таки, как и любой земной день, тот день тоже имел конец.
