Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия (онлайн книга без TXT) 📗
Обезумев, он бросился подбирать остатки разбитых вессаонов, и демоны последовали его примеру: загудели, забормотали свои богомерзкие заклинания, опутывая освобожденные души наспех сотканными сетями.
Видимо, догадавшись, что толку от удерживающих ритуалов теперь не будет, Мастема выпрямился, воздел руки и заорал — на сей раз призывая силы ада в помощь Аваддону. Голос громовым раскатом прокатился под крышей, завибрировали стены, посыпались на пол оставшиеся оконные стекла. В земле зарокотало, земля с утробным урчанием содрогнулась.
Хранитель окутал душу Андрея текучими, тонкими крыльями и повлек прочь от жертвенника к телу на столбе. Азариил, позабыв о боли, как мог, расправил крылья и подхватил Варю — та вцепилась в него и, кажется, продолжала бормотать какие-то молитвы.
— Стоять! — на пути вырос Асмодей. — Отсюда только одна дорога — в ад!
— Беги, — шепнул Азариил праведнице и дотронулся до ее виска. — Прозрей и беги!
У Вари округлились глаза — неужели и впрямь прозрела?! Неужели получилось? Значит, силы возвращались. Испуганно пятясь, она обогнула почерневшего от злобы бывшего серафима и ринулась к столбу; ей теперь открылось невидимое: и Хранитель со сверкающим мечом, и чистая душа брата…
Асмодей не стал впустую сотрясать воздух, увлекаясь пафосными речами и трубя о намерениях. С молчаливой звериной яростью он нанес удар. Адская сила хлестнула по лицу, и Азариил отшатнулся. Раскинув руки, едва устоял — и тут же новый выпад сшиб его с ног. Крылья, казалось, превратились в месиво из перьев, крови и перемолотых костей, чудовищная боль лишила зрения. Ощупывая пол, словно слепой новорожденный котенок, он поднялся на колени, упираясь руками в пол. Следующий удар раскрошил ребра. И в мутной пелене едких слез, текущих по щекам от нестерпимой боли, Азариил вдруг увидел подкупольное пространство: сумрачное, снежно-ветреное, наполненное восстающей из земных недр нечистью. А позади тьмы, кишащей тварями, на размокшей штукатурке — тусклые, поблекшие лица святых.
— Помогите, — отчаянно выдохнул он, на миг зажмурившись. — Ради нее в последний раз — помогите!
Почудилось, или лица действительно просветлели?..
— Пора развоплощаться, — припечатал Асмодей, возвышаясь над ним с серпом в руке. — Эта жалкая пародия на тело — единственное, что удерживает тебя от падения в преисподнюю. Даже крылья вещественные, с перьями, с костями — какая мерзость. Ты сам себе не противен?
— Ты все равно проиграл, — отозвался Азариил, пытаясь подняться. — Бог допустил мое падение, чтобы душа могла очиститься и вернуться на Небо. И никакие дьявольские козни ей уже не страшны…
— Пожертвовал собой ради убогого человечишки? — хмыкнул демон, хотя сквозь издевательскую ухмылку вовсю перло бешенство. — Ну-ну. Теперь у тебя впереди вечность, чтобы упиваться собственным героизмом и всем рассказывать, как победоносно ты загремел в ад.
— Я ни о чем не жалею.
От этих слов демона буквально перекорежило, и стало ясно, что терпение его истощилось.
Стремительным ударом лезвие вонзилось в грудь. Оборвалось телесное существование, и под ногами разверзлась ненасытная, огнедышащая утроба преисподней.
Сквозь узкие щелочки век во мрак пробился туманный лучик света, будто капля молока упала в тухлую, стоячую воду черного пруда. Упала — и медленно растворилась. Вокруг гудело. Что-то монотонно и тяжело бухало, и все кругом содрогалось. Андрей ворочался, изнывал от жара, тревоги и мучительно дурноты, но лишь спустя вечность стал понемногу осознавать себя — и боль, грызущую, ломающую, палящую тело. Размеренное натужное буханье оказалось сердцебиением, мутные белые всплески — сиянием. Сделав над собой усилие, он наконец разлепил веки.
Лежать было неудобно: кто-то прижимал и настойчиво гладил его голову: он чувствовал чужие руки на лбу и щеках. Пальцы казались твердыми и ледяными и их прикосновения вызывали, скорее, неприязнь и отторжение, чем успокоение. Он шевельнулся — боль пронзила до кончиков ногтей! — и застонал досадливо и протестующее, стремясь прекратить назойливые поглаживания и стряхнуть руки.
— Андрюш, — раздался над ухом взволнованный голос, и ладони напряглись, соскользнули на грудь.
Он поморщился, высвобождаясь.
— Ш-ш-ш, не двигайся, не шевелись. Тебе помогут, — последнее слово прозвучало отчаянно и испуганно. Варя — а это была она — шептала в исступлении и, похоже, не отдавала отчета словам.
В памяти всколыхнулись последние события. Как торжествующе грохотал голос Асмодея, отражаясь от потолка и стен, содрогавшихся под натиском колдовства. Как плыло сознание, и корежило душу, и кровь стекала на пол…
— Ты только не бойся, — бормотала Варя, убеждая и его, и саму себя. — Здесь ангел, он поможет, спасет, он уже вернул тебя к жизни.
Андрей почти не разбирал ее слова. В ушах стоял ужасающий гул. Или не в ушах?..
Поморгав, он обнаружил причину вариного ошеломления. Все пространство в полуразрушенной церквушке заполонили бесы. Черными лохматыми клубками, выхлопами сажи, уродливыми кривыми тенями они сновали туда-сюда. Посреди этого броуновского движения возвышался Мастема: узкий, ссохшийся и высоченный, как фонарный столб, окутанный нечистью, словно живым покрывалом. В глазницах черепа, обтянутого полуистлевшей морщинистой кожей, вращались пустые бельма, жуткие паучьи пальцы нервно подергивались. Глянув на него, Андрей окоченел от страха и подумал, что не хотел бы привлечь сейчас внимание этой адской твари.
— Мы не в силах связать их, повелитель, — пискнул кто-то, обращаясь к Мастеме.
Андрей скосил глаза и сквозь пелену дыма и слез рассмотрел округлое, восковое лицо Белфегора. Демоница говорила напряженно и выглядела окаменевшей, но в ее тоне не звучало подобострастие. Похоже, она находилась у владыки на хорошем счету и могла позволить себе сообщать дурные вести, не рискуя впасть в немилость, а то и вовсе лишиться головы. Правда, едва лишь белесые зенки Мастемы вонзились в нее, она тяжело сглотнула и придушенно выдавила:
— Проклятый Азариил уничтожил все шесть сосудов, разорвал цепи заклинаний. Мы бы сплели их снова поодиночке, но не можем удержать. Ангелы смерти явятся сюда с минуты на минуту, чтобы забрать души…
— Азариил разбил? — пророкотал Мастема. Его голос нестерпимо давил на уши: низкий, гулкий, утробный. — А по-моему, это ты не справилась с девкой.
— Я бы справилась, повелитель. Но ангел словно озверел!
— Ангел?! — изумился Мастема. — Озверел?
От его хохота кровь застыла а в жилах.
— Ври да не завирайся! Его размолотило в крошку, он и мухи бы не одолел!
— Он защищал праведницу, — неожиданно вступился Асмодей. — Дал волю гневу. Я предупреждал, что с этим падшим все не так просто.
— Где он? — Мастема жадно втянул воздух ноздрями, словно акула, почуявшая кровь.
— На пути в преисподнюю! — дерзко заявил Асмодей. — И больше никого не потревожит.
Варя слабо пискнула и полуобморочно пошатнулась. Андрей ощутил, как соскользнули с груди ее ослабевшие руки.
— Но ангел лишь причина, — продолжил тем временем Асмодей. — А истинный виновник — человек.
Указующий перст уперся в Андрея.
— Не буду выяснять, как тебе удалось очиститься, жалкий выродок, — шипение Мастемы пробрало до костей. — Но поверь, ты пожалеешь, что вывернулся. Я приготовлю для тебя такую смерть, что ты не раз проклянешь и пернатую образину, обратившую тебя к свету, и Того, Кто ее подослал. Не видать тебе рая, запомни. Все предписанное сбудется: ты отправишься туда, где для тебя приготовят самые изощренные пытки…
— Умолкни, — вдруг перебил спокойный голос, и вперед выступил Ангел-Хранитель. — Ты и твое племя ничего в нем больше не имеют. Он прощен. И если кто посмеет приблизиться хоть на шаг…
Сияющий полупрозрачный меч, описавший в воздухе изящную дугу, был красноречивее любых пророчеств. Мастема злобно дернулся — внутри у него бурлила ярость, — но Хранитель грозно качнулся навстречу.
