Обмануть смерть - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Лекарь, не переспрашивая, устремился внутрь. Феликс, повинуясь жесту Пулада, следом. Даже здесь начальство не желало выпускать из виду их ученого старичка. Куда он денется? Такой же сомнительный чужак для горцев, каквсе стальные. Да и сил у него осталось немного. Все они сдали, но тяжелее всех пришлось самому старшему по возрасту. Исхудал, лицо обтянуто кожей, и если бы не приобретенные лошади, почти не имел бы шансов дойти. Неизвестно, может, просто оттянули его кончину на время. Отдышка уже давно, и ходит неловко.
Лекарь задержался у входа, помыл руки из ковша, прополоскал рот, сплюнул на землю. Налил в ладонь и протер ручку ковша, оставив его для следующего чистым. Феликс с изумлением следил за его действиями. Ничего подобного перед посещением храма Солнца не делали, а он творил положенное привычно и не задумываясь. Явно в курсе, что и зачем. Феликс послушно повторил символическое омовение. Если некто внимательно смотрит, зачем сходу настраивать против себя?
Потом поднялись по трем ступенькам в храм. Вот это осталось прежним, как, наверняка, и смысл — нижний храм для мертвых, отвергнутых Судией за грехи, средний —просто Мир поднебесный, и верхний — божественный.
Помещение внутри не имело освещения кроме маленьких окон под потолком да парочки факелов у стенки и было практически пусто, если не считать ряда предметов у стены. Не узнать символ Воина — меч, способен разве полный идиот. Косой крест Врача и сейчас красуется на рубахе сопровождаемого им лекаря. Тот чисто машинально сделал некий жест в сторону своего знака. Ничего удивительного. Многие традиции уходят в такую глубину, что их не вытравить никакими указами. Среди легионеров тоже бытовали наполовину тайные обряды, и многие даже не подозревали о первоначальном их смысле.
Так же просто определялись мрачный череп, игральные кубики, лошадь или дельфин. Но присутствовали и достаточно сомнительные символы. При всем своем многолетнем чтении и интересе к разным знаниям, он не смог бы ответить, кого подразумевали под знаком ладони, глаза, крылатого барса или человека с бараньей головой. Можно, конечно, спросить, но не сейчас и без свидетелей. Еще не хватало, чтобы свои же коситься начали из-за его странного любопытства. Нормальный легионер в такие теологические дебри не забредал и волновался на более правильные темы: бабы, жратва, оружие, сон и возможность сделать карьеру. Ну, а это для особо умных. Тот же Крей всем хорош, но абсолютно не пытается задуматься о завтрашнем дне.
А с местными и не обсудишь. Языка он не знает. Скорее всего, так и останется в неведенье.
Неизвестно откуда возник высокий и худой тип в на удивление чистой белой рясе и дружелюбно что-то спросил. Лекарь развел руками, но Феликс был уверен, что он прекрасно понял смысл, только показать не захотел. Не иначе из-за него.
— Извини, — сказал с раздражением, — не понимаю. Переводчика бы, а то прямо не знаю, к кому обратиться.
— Зачем вы пришли в храм божий? — спросил на чистом имперском, с произношением, не похожим на акцент горцев, жрец.
— За помощью, — быстро ответил лекарь. — С нами раненая женщина. Везти ее с собой — звать смерть. Мы надеемся на возможность оставить ее здесь до возвращения. Или, — добавил после паузы, — пока сама не решит уйти.
— Жизнь и смерть в руках Божьих, — ласково улыбаясь, сказал жрец. — Подарить жизнь многие могут, обмануть смерть еще никому не удалось.
— А как же возрождение и бессмертие души?
— Мало кто помнит прежние жизни. Великих праведников на свете во все времена появлялось немного.
— Иногда можно просто стараться делать свое дело хорошо.
— Сколько у тебя операций было в жизни?
— Серьезных не меньше одной каждый день в течение многих лет.
— Ты не знаешь, — утвердительно сказал жрец. — А с летальным исходом?
— В разы меньше.
— Но этих помнишь!
— Да. Почти всех, если не считать войны, когда их проходят через руки десятки.
— На праведника не похож, но нечто значительное ощущаю. И ты доволен своей жизнью?
— Я сделал все, что мог, — сухо сказал лекарь. — И не мне судить о божественной воле и вечной жизни. До сих пор не выяснил, зачем существую, помимо помощи страдающим.
«А ведь они говорят о чем-то, понятном обоим, — сообразил Феликс. — Похоже на продолжение старого спора. Ай-ай, кажется, знакомы. И как бы не отсюда изначальная резкость. Или я заблуждаюсь?
— Может, прямо ответишь, выполнишь ли просьбу? Мы постараемся не обидеть жрецов и возместить затраты на лечение, кормежку и даже заплатим сверх того.
— Золото, золото, — небрежно произнес жрец. — Уж ты должен помнить, расплачиваться в храме положено не одними деньгами.
А ведь действительно, не просто так болтает, а знает его, удостоверился Феликс.
— Важнее принести вещь, дорогую лично тебе.
— И что я должен отдать?
— Разве не Врач говорил: «Счастье не в деньгах, а в познании».
— Он много чего произнес, и не все слова подходят для ознакомления посторонней публики. Среди них попадались и матерные. Репутация может пострадать, выложи я полный текст.
У священника стало крайне удивленное лицо.
— Неужели ты думаешь, что я оставлю раненую без помощи? Прямо сейчас послушники переносят ее в гостевой дом. И денег не надо, тем более от этих, — в спокойном голосе прорвалась неприязнь.
«Ага, — сказал себе Феликс, — или за нами следили, и давно, или запахло магом. Не бегал же он вокруг здания для произведения впечатления, а приказ отдал до просьбы. В принципе, мог и в подзорную трубу рассмотреть. Но ведь знает, кто мы… Хотя, если в курсе, с кем беседует, опять никакой тайны». Тут он понял, что окончательно запутался.
— И зачем тогда этот цирк? — возмутился лекарь.
— Мне было любопытно побеседовать с прибывшим издалека достойным человеком, — в тоне отсутствовала ирония. Священник все также оставался доброжелательным и приятным. Очень вероятно, сказал чистую правду. Хотя, с таким же успехом это могло быть скрытой издевкой. — Искренне верящим в свое предначертание и не ищущим других путей.
— Увы, мне всегда не хватало честолюбия и жажды править.
— Это и удивительно… Так и не усвоил ничего.
Они померялись взглядами, не произнося больше ни слова.
— Пусть помогут тебе боги достигнуть того, к чему стремится твоя благородная душа, — сказал священник, обращаясь к Феликсу.
— Я больше надеюсь на силу своих рук и мощь своего оружия, — не удержался тот.
— Дай руку, — приказал внезапно и резко. Легионер невольно оглянулся на лекаря.
— Покажи, — кивнул тот. — Он мнит себя великим знатоком, умеющим многое определять по линиям.
Сомнений не осталось. Они давно знакомы. Ничего удивительного, что молчал раньше. В империи о таких друзьях помалкивают, чтобы не угодить на зуб Высматривающим. Если, конечно, можно назвать это дружбой. Явно не первый раз не приходят к согласию. А давно известно, не из-за товарищей или даже близких родственников человек способен вынести самые жесткие пытки. Исключительно ради собственных убеждений. И разошедшиеся дороги соратников могут запросто превратить их в яростных врагов.
Не зря Аголий и его последователи превратились в ненавистников официального Храма. Началось со ссоры на почве изучения священных текстов, практически из-за ерунды — с вопроса, как толковать ту или иную фразу, написанную на старинном диалекте. Достаточно скоро превратилось в жесточайшее противостояние, где на уступки никто не идет и льется кровь. Как бы и здесь таким не пахло.
Жрец между тем внимательно изучал его ладонь. Лицо из бесконечно доброжелательного стало суровым и сосредоточенным. На гладком до этого лбу собрались морщины, и он покачал головой.
— Храбрый, умный, рассудительно-осторожный и занимающийся не своим делом, — сказал, наконец, жрец, отпуская руку Феликса. Морщины разгладились, и выражение лица стало торжественным. —Впереди обрыв. И лучше бы вам сюда не заезжать, а торопиться к цели.
Круто повернулся и направился к заднему выходу из храма.
