Дипломатия Волков - Лайл Холли (онлайн книга без TXT) 📗
Но где же укрыться?
Только не у себя в каюте. Утром явится с уборкой служанка. На двери был замок. Однако Кейт не могла доверить свою жизнь слуху Ррру-иф, возможно, еще более острому, чем у нее самой. Шрамоносная девушка заметит изменения в ее голосе, ставшее иным после Трансформации дыхание или что-нибудь еще…
Внизу, под палубой, спал экипаж. Еще ниже располагались кладовые, а под ними трюм.
Стараясь двигаться осторожно и не привлекать к себе внимания, Кейт спустилась вниз. На половине трапа она остановилась. Свободная от вахты, большая часть экипажа спала в подвешенных к медным скобам гамаках, раскачивавшихся в такт движению корабля. Звуки храпа сливались, образуя диковинный контрапункт, с плеском воды о борта и поскрипыванием переборок. Спящих она миновала бы без всяких проблем, однако у дальней переборки, возле люка, уводившего в кладовые и трюм, четверо были заняты игрой в псов и ястребов, и среди них как раз оказалась Ррру-иф.
Кейт ощущала, как на теле ее надувается и провисает одежда; напряженно вздохнув, она поглядела сквозь лес столбов и натянутые гамаки на игроков, склонившихся над доской. У нее оставалось совсем немного времени. Кейт силилась преодолеть свой страх. Хищница Ррру-иф немедленно почует его столь же быстро, как и сама Кейт в подобной ситуации.
Успокойся же. Успокойся.
Докончив спуск, она распрямилась — насколько могла. И пошла мимо раскачивающихся гамаков, как если бы именно здесь и было ее место.
И тут Кейт сделала обнадеживающее открытие: Ррру-иф не сможет почуять ее. Когда она уже отошла от трапа, свежий морской воздух сменился спертым, рожденным испарениями более чем дюжины немытых тел. Густое облако запахов пота, отрыжки, кишечных газов и обыкновенной грязи, казалось, можно было просто пощупать. Кейт подумала, что сумела бы незаметно прогнать через кубрик стадо коров, если б только ни одна из них не подала голоса.
Но вот она приблизилась к люку, и уши Ррру-иф повернулись в ее сторону. Кейт ступала уверенно и решительно, моля богов, чтобы ей удалось сохранить человеческий облик и двуногую походку, пока служанка может еще услышать ее.
— У тебя пять, — сказал кто-то из мужчин, и раздался стук игральных костей.
— Шесть. Мой ход… Девять… Снова. Одиннадцать.
— Ты три раза не угадал свой ход. Будешь псом или ястребом?
Ррру-иф произнесла:
— Если б я играла сама, то проверила бы эти кости. Ты ни разу не выиграл сегодня.
Кейт была почти возле люка. На нее не обратили никакого внимания.
В ровном голосе прозвучала скука.
— Просто ему сегодня не везет.
Вновь заговорила Ррру-иф:
— Возможно, и так. Но я еще не видела, чтоб ему так не везло.
Кейт прошла в дверь и едва не вздохнула от облегчения, когда услышала за своей спиной:
— Ладно, решайте втроем. А я схожу в гальюн.
Сердце ее подпрыгнуло. Гальюн, который она по недоразумению называла ватерклозетом, пока кто-то из развеселившихся членов экипажа не поправил ее, располагался на самой нижней палубе «Кречета», как раз в той стороне, куда она направлялась.
От страха сердце ее заколотилось… зашипел воздух между острыми зубами, в глубине горла родилось глухое рычание. Кровь зашипела в жилах, забушевала докрасна раскаленная звериная радость, и Кейт превратилась в животное…
…растворившееся в густой тени, когда из-за угла вышел мужчина…
…и скорчившееся в ней, пропуская человека мимо себя на расстоянии протянутой руки…
…и все это время ум ее ощущал ярость Карнеи, удрученной тем, что ей приходится прятаться, а не нападать; тем, что она не может непринужденно убить этого, представлявшего для нее опасность человека.
Кейт, маленькая и слабая, скорчившаяся на задворках ума зверя, все-таки удержала в покорности свое второе «я». Когда моряк прошел мимо, она скользнула во тьму, освещенную лишь двумя штормовыми фонарями, к узкому люку, уводящему в трюм. Она спрыгнула прямо в трюмную воду, закрыв за собой лежачую дверь. А потом свернулась клубком на шпангоуте, позволяя крысам приблизиться к ней; вот они наконец осмелели, и она перебила их, переламывая хребты грызунов быстрым движением лапы.
Днем, когда Трансформация закончится, ей придется выбраться отсюда и придумать объяснение своего отсутствия в каюте. И своей невероятной прожорливости. Проблемы возникнут днем, экипаж будет удивляться, а Ян получит основания для недоверия. Однако, останься она в своей каюте, даже если б никто не вошел внутрь, Ррру-иф наверняка заметила бы изменения в ее голосе, услышала стук когтей по дощатому полу и сразу заподозрила неладное. А так, пока ее не нашли в этом обличье, пусть удивляются и гадают.
Криспин Сабир вошел в Зал Инквизиции, готовясь дать ответ своим обвинителям. На нем было официальное облачение — шелковые брюки и прорезной камзол цвета лесной зелени, украшенный воротником с тончайшими белыми Сондерранскими кружевами и прикрытый плащом из серебряной ткани, в середине которого располагался огромный герб Сабиров: два дерева, вышитые на спине тысячами просверленных изумрудов. На правой его руке как живое поблескивало глазами-турмалинами золотое кольцо в виде волчьей головы. На бедре меч, на другом кинжал, украшенный его инициалами. Мягкие черные сапоги начищены до блеска, серебряная застежка плаща сверкает.
Эндрю и Анвин уже прошли допрос. Оба представили независимые алиби, объяснив, где находились в ночь предполагаемого убийства Ри. Криспин намеревался совершить нечто большее.
Грасмир Сабир, величественный в простом шелковом одеянии, с усыпанной изумрудами цепью параглеза на шее, явно был уже готов осудить Криспина за убийство кузена Ри. По обе стороны от параглеза восседало с полдюжины членов Семьи, Волков среди них не было. На самом деле Волкам просто запретили появляться в зале суда, даже в качестве наблюдателей. Этот факт порадовал Криспина, поскольку работал на него. Он отметил, что присутствовали в основном представители торговой ветви Дома, многие годы пытавшейся вытеснить Волков с любых официальных постов и ослабить их влияние в Семейном Совете. Сегодня Криспин решил нанести этой ветви сокрушительный удар. У него было алиби, доказательство и кое-что еще. Заняв место на низенькой скамье перед помостом, он позволил себе едва заметную улыбку.
— Возобновляется расследование убийства Ри Сабира, сына Имогены Валараи Сабир и Люсьена Сабира. Рассматривается участие в нем и степень вины Криспина Сабира, в соответствии с уликами, оставленными в комнате покойного и его письмом. Криспин, хочешь ли ты что-нибудь поведать суду, прежде чем мы обратимся к уликам?
— Хочу.
Криспин поднялся, вполне понимая, что царственным обличьем может посрамить и параглеза, не говоря уж обо всех прочих членах суда. Среди зрителей послышался одобрительный ропот: люди эти никогда или почти никогда не имели дела с Волками. Он улыбнулся, на сей раз открыто, чтобы видели все, и извлек из-под плаща некое устройство Древних — раму из длинных стальных нержавеющих стержней, внутри которой располагалась стеклянная сфера. На панели устройства находилось несколько стержней и переключателей, от которых к сфере тянулся ряд шестеренок.
— Не угодно ли вам воспользоваться этим предметом?
— Если он имеет какое-либо отношение к расследованию, пожалуйста. Что это такое?
— Мое алиби, — ответил Криспин, опуская устройство на край помоста. — Если вы повернете вправо синий переключатель, то поймете, что я имею в виду.
Все члены Совета Инквизиторов с подозрением уставились на него.
— Это устройство Древних, — продолжал Криспин, — обнаружил один из Волков несколько лет назад, и мы пользуемся им время от времени.
Параглез щелкнул синим переключателем и внутри стеклянной сферы затеплился огонек.
— Очень мило, — произнес параглез, — и я уже вижу, каким образом можно использовать этот предмет: владея им, нетрудно читать вечером, не зажигая огня. Однако какое отношение он имеет к доказательству твоей невиновности? И каким образом способен подтвердить ее?
