Зачарованный мир - Мзареулов Константин (бесплатные серии книг TXT) 📗
Все приветствия и прочие ритуальные реплики уже прозвучали, поэтому сразу перешли к делу.
– Вы знаете, зачем собрались здесь, – сказал Сумук. – Давайте решать.
– А чего решать, слушай? – удивился Нимдад. – Поднимаем мой полк и отряды досточтимого Муканны, берем Акабу, публично четвертуем дурака Уалки и подлеца Абуфалоса. И все.
Его не поддержали. Старый Бахрам произнес медленно и рассудительно:
– Не все так просто, сынок. У нас гораздо больше проблем, чем тебе кажется. Первая, но не самая главная – свергнуть пришельцев, которые хозяйничают сегодня в Акабе. Допустим, с этим мы справимся. Но тут возникает второй вопрос: кто станет властителем Атарпадана? И третий: как будем разбираться с Хастанией? И четвертый: как снять злые чары, наложенные на наши народы магрибскими колдунами? И пятый: как обороняться против сюэней? А если немного пошевелить мозгами, то вспомним еще немало столь же проклятых вопросов, для которых надо искать правильные ответы.
Сокрушенно покачивая головой, Серапион заметил, что самое главное – излечить от безумия взаимной вражды зачарованные народы Средиморья, чтобы хотя бы через десятилетие атарпаданцы, саспиры, аланы и хастанцы вновь смогли жить в мире и каком-то подобии дружбы. Криво ухмыльнувшись, варнак Кудряш добавил: мол, и рыссам добрый лекарь требуется – души врачевать. А последним тихо, но твердо высказался волхв Симеон:
– Еще не забудьте – мечами да розгами народы можно усмирить, но не объединить. Тут идея нужна…
Он не закончил фразы, но все поняли его мысль: сплотить способна лишь идея Единого бога. Поняли, но промолчали до времени, ибо вопросы веры в серьезном деле стоят на последнем месте.
После паузы заговорил Сумукдиар, объяснивший, что снять чары возможно, использовав огромные запасы живого огня, коими так богаты недра Атарпадана. Соответствующие заклинания, желательно при одновременном участии многих магов, усиленные мощью волшебного пламени, разрушат магрибское колдовство не только над эмиратом, но и над всем Средиморьем. Увидев преждевременную радость на лицах друзей, он честно уточнил, что на освобождение от злых чар дальних княжеств Белой Рыси этих сил не хватит.
– И у нас подземный огонь найдется, – вскинулся Пушок. – Вместе очистим землю от скверны.
– Не торопись, дорогой, – не повышая голоса, но строго сказал Муканна. – Давай по порядку… Сумукдиар, скажи, кого ты видишь на троне?
– Тебя, кого же еще, – без околичностей отрубил джадугяр.
Гости молча ожидали продолжения.
– Сам хочу, – усмехнулся дядя. – Но не получится. Если султаном станет вождь гирканцев – другие племена сразу забеспокоятся – акабцы всякие, манийцы, мидийцы, эламы, понимаешь, да? Тут нужен человек, во-первых, умный, во-вторых, хоть немного честный, а в-третьих, ни с каким кланом не связанный. Чтобы никто не обижался.
Для гостей из Рыси такой взгляд на простую, казалось бы, проблему был явно в диковинку, если не в дикость, и они обменивались ошеломленными взглядами, однако средиморцы прекрасно поняли серьезность довода. И атарпаданцы, и саспир Серапион, и Друид, покачивая головами, согласились: дескать, в наших краях каждый намертво привязан к какому-нибудь клану и неизбежно станет заботиться в первую очередь о своих земляках, родичах, друзьях. Поэтому быстро отпали кандидатуры Салгонадада, Максуда Абдуллы, Табардана, равно как прочих известных и уважаемых в стране людей. Ахундбала и Нимдад принялись даже размышлять вслух, кого из парфянских принцев можно было бы пригласить на царство. Вдруг Ак-Годжа проговорил, тряся редкой седой бородой:
– Есть один такой. Он хоть и гирканец, но племенных вождей никогда не слушался. И к тому же в народе его хорошо знают, и в мухабарате он популярен, и в армии…
– Кто этот посланец Всемогущего Творца? – удивленно осведомился Бахрам. – Назови имя, и, если он действительно обладает такими достоинствами, я собственноручно намажу для него на хлеб масло и черную икру. Ха-ха-ха.
Не обратив внимания на смешки, Ак-Годжа молча указал на Сумукдиара.
– О, ты мудр, старец! – восторженно вскричал сарханг Нимдад. – Одно лишь имя Кровавого Паши укрепит престол, воодушевит друзей и вселит ужас в сердца врагов. К тому же всем известно, что джадугяр Сумукдиар действительно болеет душой за весь народ, а не за одно лишь какое-то крохотное племя. Недаром же поговаривают… – он смущенно глянул на Сумука, – будто ты в душе не атарпаданец, а рысс.
– Да-да, слушай! И с рыссами только он быстро договориться сумеет, – подхватил Серапион, к которому присоединились остальные маги, обрадованные перспективой продвинуть на трон своего коллегу по волшебному ремеслу.
А Саня Пушок заявил по-солдатски просто и общедоступно: если, мол, у его величества Сумукдиара Первого возникнут какие-нибудь проблемы, так дружины Царедара и Белоярска, подоспев на подмогу, живо вправят мозга недругам акабского султана.
– Вай, джамаат, вай, люди, вы хоть думайте, о чем говорите, – взмолился молодой агабек. – Какой из меня монарх? Меня же никто не любит, меня все боятся!
– Это даже хорошо, – благосклонно помахал рукой дядюшка. – Чем сильнее боятся, тем лучше.
– Не для меня это, – обреченно продолжал сопротивляться Сумук. – Воевать умею, назиром мухабарата могу быть, даже верховным джадугяром. А султанствовать – нет, не для меня.
– Поможем, да! – отрубил Бахрам Муканна жестким голосом, исключающим даже намек на возражения. – Соберешь при себе меджлис – совет предводителей всех племен, кланов и гильдий. Там будут умные, умудренные опытом люди – они научат тебя, как надо управлять государством. Потребуется – подскажут. Или даже поправят, если ошибешься. Только жениться тебе, племянник, придется… – Старик подмигнул зардевшейся Динамии. – Какой же, шайтан тебя подери, султан без султанши?
«Хрен я буду бессловесной куклой при вашем меджлисе, – по-рысски подумал Сумукдиар, поневоле смирившись с неизбежностью стать монархом. – Кто станет перечить – живо башку откручу псам поганым. А жениться – милое дело. Тут вопрос решенный».
Между тем собравшиеся уже набрасывали тексты первых фирманов – указов будущего султана: о низвержении незаконного эмира, предателя и сюэньско-магрибского лазутчика Уалкинасала, о запрете на деятельность Черного Храма с сопутствующим преданием суду и колесованию магрибских наймитов из числа регентов Иблиса, о назначении новых назиров, марзабанов и советников. Последний фирман, как и следовало ожидать, едва всех не перессорил – слишком многие горели страстью отвоевать тепленькие должности для себя и своих близких.
Кандидат в султаны оборвал этот базар, грозно прикрикнув: мол, не забывайте о войне. Все загалдели: да, да, хастанцев надо на место поставить. Сумук поморщился, ибо думал о совсем иной войне, но понимал, что старики правы: прежде чем выступать против Орды, следовало разобраться с Хастанией. Поэтому он провозгласил негромко и уверенно:
– Когда я подниму пламя всех аташкяхов и сниму чары, дух вражды покинет Средиморье и война прекратится сама собой.
– Очень хорошо, клянусь папахой! – воскликнул Муканна. – А теперь давайте делом займемся. Надо наконец власть брать!
Они торопливо – время обеда давно миновало – подсчитали силы. Два лучших полка Атарпадана – Гирканский кавалерийский и Мидийский пехотный – явно были на их стороне, так же как большая часть мухабарата и личный состав драконьих питомников. Составили письма марзабанам Тахтабада и Мехрибанда, чтобы те привели в готовность городские гарнизоны и отряды стражников и по первому приказу вырезали сторонников эмира и Черного Пророка. На правителей Заруршахара, Бадамканда и Аргадана (не говоря уж о марзабане Акабы) надежд не было, поэтому их оставили в неведении – все равно потом придется заменять этих ублюдков достойными сынами родной земли. Еще Бахрам Муканна хорохорился: мол, готов выставить для похода на Акабу тридцать тысяч всадников, однако потом согласился, что тридцать, может быть, не тридцать, но восемь тысяч наскребет наверняка.
