Время перемен. Лабиринт Безумия (СИ) - Лисина Александра (читать полную версию книги .txt) 📗
Таррэн с тоской огляделся и, к собственному ужасу, не нашел даже следов выхода. Как тут пройти? Как выжить? Как не опустить руки? Но надо. Просто надо идти: у него за спиной — беспомощная Гончая в своем неуместном доспехе. И то, что она до сих не спеклась тут, как громадный рак в кастрюле с кипятком, было уже невероятной удачей. Той самой, что делала ее нечувствительной к любой враждебной магии.
Таррэн не мог оглянуться, чтобы проверить, как она. Не мог себе позволить отвлечься даже на мгновение, потому что неистовая стихия забирала все его внимание. Она играла с ним, как играют громадные кошки с упавшим листком. Восторженно ревела, урчала и прыгала вокруг хищным зверем, ища хоть одну крохотную брешь в его наспех выставленной защите. Она свирепо кусалась, царапалась и больно билась. Ревниво тыкалась навстречу, коварно бросая под ноги острые камни, разочарованно отступала, когда не получалось взять верх, и внимательно изучала гордого смельчака, не посмевшего склонить голову перед ее мощью. А затем с удвоенной силой набрасывалась вновь. И с каждым шагом делала это все яростнее и жестче.
Неожиданно на спину Таррэна доверчиво легли две знакомые до боли ладошки. Маленькие, сухие и невероятно горячие, как и все вокруг, но Темный эльф с невыразимым облегчением растянул в неуместной улыбке потрескавшиеся губы: живая! Пришла в себя и показывает, что вполне готова идти быстрее! Что справится, сможет, стерпит и поможет ему дойти до заветной двери на новый виток! Не упадет без сил, а будет бороться до последнего. Вместе! Умница, хорошая Гончая, замечательная моя, смелая девочка!
Однако цепкие пальцы Белки, вопреки здравому смыслу, не стали останавливаться на достигнутом. Отбросив ложный стыд, они бесцеремонно скользнули дальше, ловко пробежались по его поясу, без сомнений обхватили, крепко обняли и притянули к нему покрытое жесткой (безумно горячей!) чешуей тело, от одного прикосновения которого плотная кожаная куртка на спине едва не вспыхнула. Причем, не только снаружи. Но эльф даже не пикнул, потому что Белка уже прижалась к нему целиком, почти растворилась в нем, приняла, доверилась. Легко поймала его ритм, как когда-то на Тропе, и теперь ступала след в след, почти став его частью, его половинкой, его новым сердцем и его… господи, настоящей парой! Будто так и надо! Будто она чувствовала разорванные узы! Будто понимала его, как никто в целом мире! Мысли читала и жмурилась от удовольствия!
«Белка…»
Ее щека спокойно легла у него между лопаток, легчайшее дыхание ощущалось даже сквозь свирепое завывание горячего ветра, от ее кожи шло блаженное тепло и волнующая нега. Красивое лицо с охотой зарылось в его густых шелковистых волосах, жадно вдыхая их тонкий аромат. А от мягких пальчиков, что доверчиво ухватили его за рубаху, словно дополнительные силы вливалась. Она ОБНЯЛА его! Сама! Впервые! Без сомнений и оговорок! И это было до того неожиданно, но так прекрасно, волшебно и восхитительно, так дико похоже на правду, что измученное бесконечными сомнениями сердце не выдержало: гулко стукнуло и, наконец, сдалось — сладко заныло, неуверенно затрепетало, а затем, устав от неопределенности, с готовностью рванулось навстречу. К ней. Не задумываясь, не держа задней мысли, даже не сомневаясь, что так правильно. ТАК должно было быть!
Таррэн неверяще вздрогнул, потому что вдруг почувствовал ее каждой клеточкой своего тела, услышал каждый ее вздох, каждое движение и слегка взволнованное биение ее сердца. Напрочь позабыл, что совсем недавно сердился. Даже не вспомнил о том, что сердилась она. Обо всем забыл, кроме того, что ОНА рядом. Настолько близко, как и мечтать было нельзя, нельзя даже надеяться. Настоящее, недостижимое, невозможное чудо… однако сейчас это чудо почему-то было, и весь остальной мир разом утратил свое значение.
«Значит, вот как оно бывает, — с щемящей нежностью подумал он, машинально накрывая ладонью ее изящные кисти, чтобы не ранило жестоким ветром. — Вокруг бушует настоящий ад, защита едва держится, ноги готовы обуглиться, дышать уже нечем, а я… боги, как же мне хорошо! Конечно, это магия виновата, ее кровь и ее проклятие, но… Торк! Да какая разница?! Наверное, я сумасшедший?»
Белка, как услышала, обняла крепче, несильно сжала его руку в ответ и, зарывшись лицом в слегка потрескивающие от жара черные пряди, тихонько подтолкнула носом. Словно сказала: эй, хватит мечтать! Топай давай, герой, пока жив, а я сразу за тобой! На что Таррэн снова улыбнулся и, пригнув голову, гораздо увереннее пошел вперед, своим телом проламывая упорное сопротивление стихии. А заодно, закрывая от нее уязвимую Гончую.
В этот момент он неожиданно осознал, что простил ей все — и чрезмерную резкость, нередко перетекающую в откровенную грубость, и бесконечное пренебрежение, и потрясающее умение уколоть в больное место, растравить душу. Ее нескончаемые придирки. Ее прежнюю ненависть, давнюю боль, ее слабость и, одновременно, странную силу. Ее жуткое прошлое, легшее на его плечи тяжким грузом вины. Невероятно изменчивую натуру, в которой было так сложно узнать ее, настоящую. Многочисленные личины, в которых она всегда была невероятно органична. Изумительные родовые клинки, за которые ему, как Темному, следовало страшно отомстить. За ее болезненное отторжение всякий раз, когда удавалось приблизиться хотя бы на волосок. Ее вечную настороженность и ожидание подвоха. Все подставы на этом долгом и неимоверно трудном пути. Все ядовитые уколы, которая она нанесла — и намеренно, и случайно. Все некрасивые слова, что сумели услышать его уши. Всю горечь, что пришлось испытать по ее вине, и всю тоску, которая без устали глодала нутро вот уже который час. Даже ее нехорошую магию, которая сводила с ума и заставляла зубами грызть голый камень, чтобы не поддаться… он простил ей все. И лишь тогда, наконец, почувствовал себя полностью свободным.
Таррэн благодарно прикрыл глаза.
Да и какая разница, что будет дальше? Какая разница в том, жить ли или умереть? Какое значение имеют закаты и восходы, роса на траве поутру, тихий смех юных прелестниц в роскошных кущах Великого Леса? Не нужно ни славы, ни денег, ни трона. Ничего больше не нужно, кроме НЕЕ. Даже безграничное могущество меркнет по сравнению с этим мигом неожиданного откровения. Все меркнет. Все теряет значение: и нескончаемая выжженная равнина, и боль в обожженных веках, и хрустящие под ногами горячие угли, и плавящаяся кожа, его память, сила и навязанный Родом долг. Абсолютно все.
«Даже смерть, — улыбнулся про себя Таррэн. — Все неважно, если тебя нет рядом, Белка. Прости, что я так поздно понял, малыш. Прости, потому что, кажется, я тебя…»
Гончая нервно вздрогнула и вдруг подняла голову, словно пыталась о чем-то предупредить. А он сделал последний шаг, набрал в грудь воздуха и… приглушенно взвыл, со всего маху ткнувшись носом в дымящуюся от неистового жара каменную поверхность.
— Иррадэ-э!!!..
От предательского удара кончик многострадального, обожженного, а теперь еще и разбитого носа обиженно хлюпнул и брызнул алой юшкой, щедро оросив коварную преграду, которая так нагло и, главное, без предупреждения выскочила навстречу. Будто в ответ, в глубине скалы что-то глухо заворчало и приглушенно буркнуло нечто нелицеприятное в адрес дурных нелюдей, не видящих дальше собственного пятака, хотя специально для них на плите черным по черному написано: «открывается внутрь»! Правда, на мертвом и давно забытом языке, но не в этом суть!
Следом донесся рокот невидимой воды, а тяжелая створка огромных ворот, на которую в странном наитии наткнулся полуослепший, полуоглохший и измученный до предела эльф, весьма живо поползла в сторону. При этом едва не стукнув несчастный нос во второй раз и чуть не придавив наполовину расплавленный сапог вместе со спрятанной там ступней. Только вмешательство Белки спасло его от второго позорного вопля на всю гудящую от жара пещеру и позволило обоим вовремя отползти на безопасное расстояние.
Спустя долгий миг, они с облегчением осознали, что одолели проклятый четвертый виток и даже остались живы. Что выбрались из этого ревущего ада. Дошли, добрались и открыли спасительный выход. Как, почему, каким именно образом — непонятно, но зато теперь им есть, чем похвастать. А едва впереди пахнуло блаженной прохладой, сулящий благословенный отдых, оба бездумно ринулись внутрь, стремясь вырваться из местного чистилища как можно скорее. Но закономерно споткнулись о высокий порожек, дружно запнулись, потеряли равновесие, потому что не пожелали отцепиться друг от друга. И со сдвоенными проклятиями рухнули на что-то холодное, мягкое, восхитительно пахнущее свеже скошенной травой. Упали, машинально обхватив друг друга еще теснее, прокатились два шага и резко застыли. Но лишь для того, чтобы уткнуться носами в податливый шелестящий ворс, зарыться лицами внутрь, жадно вдохнуть ароматы свежести и покоя, ощутить себя в непривычной безопасности, а затем мгновенно провалиться в крепкий, глубокий, целительный сон, в котором не бывает тревог.
