Владигор - Бутяков Леонид (книги серии онлайн .txt) 📗
— Переплут меня забери! — вспылил Ждан. — Все биться будут, а я сложа руки сидеть?
— Ерунду говоришь! По-твоему, Мизя полный дурак? Как только сообразит, что ватага уже внутри крепости орудует, сразу в Ладор кинется. И будут в его отряде лучшие воины. Мне их в крепости не сдержать, обязательно прорвутся. Вот ты их и встретишь, поскольку другой дороги в Ладор из Удока нет, кроме как мимо Лебяжьего порога. Ну, если, конечно, в Заморочный лес не сунутся, в чем я очень сомневаюсь.
Разработав план предстоящего сражения до мельчайших подробностей, сотники отправились поднимать людей в поход. Едва стемнело, как Владигору сообщили: отряды Саввы и Третьяка двинулись на Удок, сотня Горбача переправляется через Звонку, ладья готова к отплытию.
Выйдя на палубу, Владигор отдал команду, и гребцы разом налегли на весла. Черное покрывало неба, усыпанное крупными самоцветами звезд, распростерлось над ним. Княжич мысленно обратился к своему небесному покровителю, ни о чем не моля его, но лишь призывая не отворотить божественного взора от многострадального Синегорья в день первой битвы за Свободу, Правду и Совесть.
Падающая звезда прочертила вдруг мгновенный след по небосклону — и Владигор постарался уверить себя, что это сам Перун подал ему добрый знак…
Крепость Удок, хотя и не могла равняться с Ладором, представляла собой весьма внушительное сооружение. Внешняя стена, точнее, высокий частокол из сосновых стволов, окружая ее с трех сторон, оставлял сравнительно незащищенными лишь причалы на берегу Звонки. Однако внутренняя стена, сложенная из камня, являлась уже гораздо более надежной защитой. Попасть за нее можно было только по подъемному мосту, к которому почти вплотную подступали деревянные причалы.
Восточные и северные ворота пропускали лишь за сосновый частокол, а далее всякий, явившийся в Удок посуху, должен был продвигаться в узком пространстве меж двух крепостных стен — под строгим присмотром стражников — все к тому же подъемному мосту. Правда, существовали еще две крошечные железные дверцы, за которыми скрывались лестницы, ведущие в сторожевые башни. Но врываться в крепость через эти проходы было бы нелепо: два-три хороших латника с легкостью удержат здесь натиск целого отряда нападающих.
В общем, наместник Мизя с полным основанием мог считать свою крепость неприступной. Тем более что в его распоряжении находились три сотни наемников и полусотня из личной дружины князя Климоги. Дружинникам он в последнее время не слишком доверял, полагая, что в душе они сочувствуют бунтарям из окрестных деревушек. Поэтому полусотню предпочитал держать вне крепостных стен, велев ей охранять речные причалы.
Так и получилось, что первыми приближающуюся к Удоку ладью заметили дружинники — и чуть было не подняли тревогу.
Они сразу определили, что ладья борейская. Но откуда ее принесло? Еще не забылась история пятилетней давности, когда взбунтовавшиеся борейцы — здесь же, в Удоке! — перекрыли все пути к Ладору от Чурань-реки, дабы выбить из Климоги плату за службу. Ох, покуролесили они тогда вволю!.. Князь едва откупиться смог. Тех наемников услали на восточные земли с кочевниками биться. Не возвращаются ли нынче?
Громоздкая ладья, с трудом преодолевая встречное течение реки, медленно надвигалась из предутреннего тумана. Послав человека будить наместника Мизю, караульный десятник подумывал уже о том, что надо бы призвать к оружию борейцев, дрыхнущих за крепостными стенами. Останавливало его лишь то, что ладья была одна. Да и станут ли борейцы от своих же Удок защищать, если, конечно, их соплеменники действительно возымели вдруг дурные намеренья? Нет, пусть лучше Мизя сам на пристань явится и сам во всем разберется.
Отложив в сторону тяжелую колотушку, которой только что собирался ударить в медное било, десятник велел своим людям приготовить луки к стрельбе, но этим пока и ограничился.
Ладья приближалась к главному причалу довольно странным образом, словно кормчий совершенно не знал здешней воды. Сперва продвинулась излишне вверх по реке, будто намереваясь вообще миновать Удок без остановки, затем стала все же подплывать к причалу.
Откуда было знать десятнику, что кормчий затеял столь замысловатые действия с единственной целью — скрыть корпусом ладьи от глаз крепостной стражи воинов, вплавь перебирающихся в это время с поросшего густым березняком правого берега Звонки к левобережной пристани…
Клочья тумана, крадущегося над рекой, наконец раздвинулись настолько, что десятник сумел разглядеть флаг над мачтой и человека, стоящего на ладейном носу. Флаг с изображением оленя на фоне пылающего костра означал, что ладья принадлежит наместнику Замостья. А человек в роскошном кафтане на лисьем меху — уж не пропавший ли Зотий? Судя по малому росту и большому брюху, он самый!
Все сомнения исчезли, когда ладья тяжеловесно прижалась к причалу и утреннюю тишину порушила визгливая ругань любимчика князя Климоги:
— Почему, едрена плешь, никто не встречает владыку Замостья?! Что за лучники по мосткам прячутся? Кто я вам, купчишка безродный?..
— Не гневайся, господин, — поспешил выбежать к нему десятник, снимая на ходу шапку. — Уже послано за наместником Мизей, сейчас прибудет. Не чаяли мы дождаться тебя…
— Ладно, — прервал его извинения Зотий. — Промерз я нынче, веди в крепость, к очагу поближе. И посмотри, кого привез — самозванца, что себя за князя выдавал! Славный подарочек будет Климоге, а?
Из-за спины наместника по шатким сходням в окружении дюжины угрюмых латников сошел рослый, плечистый молодой человек, лицом очень похожий на бывшего князя. Десятник, когда-то самолично встречавшийся со Светозором, даже вздрогнул от неожиданности. Не знай он твердо, что и князь, и отпрыск его погибли, бросился бы сейчас приветствовать подлинного властителя Синегорья!
На крошечный балкончик главной караульной башни торопливо вышел наместник Мизя. Голова его жутко трещала с похмелья, глаза с трудом могли видеть происходящее.
— Какого лешего принесло? — зарычал он сверху вниз.
— Я тебе сейчас покажу какого!.. Опускай мост, старый пьянчуга! Не узнаешь разве?
Протерев заспанные очи, Мизя радостно возопил:
— — Зотий, клянусь Велесом! Откуда, каким ветром? А я намедни отписал князю, что ведать Не ведаю, куда ты запропал! Эй, люди, живо пропустить дружка моего любезного!..
Со ржавым скрипом заработали старые шестерни подъемного механизма. Многопудовые ворота поползли вверх, а навесной деревянный мост одновременно стал опускаться над искусственным каналом, разделяющим пристань и крепость.
Собираясь уже сойти с башни, чтобы обнять своего давнего приятеля, Мизя обратил внимание на статного парня, окруженного борейской охраной Зотия.
— Кто там с тобой?
— Потерпи, милейший, — широко улыбнулся ему Зотий. — Сейчас все сам узнаешь.
Первым заподозрил неладное караульный десятник. То ли физиономии «борейцев» показались не вполне иноземными, то ли вооруженный до зубов карлик (меч явно не по росту, затейливый охотничий нож и кинжал на поясе да еще короткая булава в руке) рядом с пленником выглядел не совсем к месту, то ли смутили его настороженно-цепкие взгляды гостей, однако десятник чуть приотстал у самых ворот и оглянулся на ладью. В тот же миг он вытаращил глаза от удивления, рука дернулась к мечу.
Но это движение стало последним в его жизни: «бореец», замыкавший группу гостей, молниеносно кинулся на него и коротким отточенным жестом перерезал глотку.
Другие стражники, встречавшие Зотия в крепостных воротах, тоже не успели выхватить оружие и полегли замертво, сраженные ловкими и быстрыми пришлецами. Лишь один из них смог выкрикнуть нечто нечленораздельное, поскольку Чуча подзадержался (перебрасывал меч Владигору) и лишь со второй попытки сумел сокрушить хребет противника своей булавой.
Впрочем, этот предсмертный вопль уже не играл существенной роли. Десятки полуголых людей — ни дать ни взять подводная нечисть, — мокрых и беспощадных, выпрыгнули из реки на причал под самым носом у оторопевших дружинников. Их поддержали «борейцы», скрывавшиеся на ладье. В мгновение ока стража была перебита, а в железные шестерни подъемного механизма вогнаны крепкие дубовые клинья. Путь к сердцу крепости был открыт.
