Словоплёт (СИ) - Полынь Мара Леонидовна (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
До слуха королевны донеслись хруст и чавканье, будто невидимые жернова перемалывали упавших. Один из всадников с побелевшим от ужаса лицом метнулся в одну сторону, в другую, и словно заяц, уходящий от облавы бросился к стоящему на дороге отряду. Язык, которого попросил Роэль, поняла Сантинали. Оставшаяся банда таяла буквально на глазах. Ещё минута, ещё единственный выживший не добежал до дороги, а последний крик уже стих, и только травы, как и раньше, шли волнами от ветра.
Шанаран молча встал и стряхнул пыль с колен и рук. Степняк что-то в ужасе щебетал, но в потоке несвязной речи королевна почти ничего не могла разобрать - диалект был не тот, что в Хакаре, да и человек, кажется, половину слов просто проглатывал. Что-то про мертвецов и курганы.
- Спроси у Танарина как он собирается его допрашивать и нужна ли ему помощь, - бросил колдун занявшись измазавшимся плащом.
- Шанаран спрашивает нужна ли тебе помощь в допросе языка, - повернулась Сантинали к капитану.
- А он может?.. - Танарин кивнул в сторону пленного, которого пытались успокоить двое гвардейцев. Королевна вопросительно посмотрела на колдуна и тот со вздохом подошёл к бьющемуся в истерике степняку. Снял одну перчатку, повернул его к себе и резко схватил голой рукой за лицо. Пленник жутко закричал и забился в судорогах. Сантинали против воли сглотнула. Да, это был уже второй раз, когда она видела такое, но отвращение и жуть происходящего были так же сильны - если не больше - как и тогда, в Белой Твердыне.
- Они ехали встретить нас, - сообщил Шанаран, когда степняк подёргивающейся безвольной куклой осел у его ног. - Вожди местных племён не хотят смены воеводы и думали, что таким несложным манёвром смогут избавить себя от изменений. Передай Танарину, что до Хакара нам ничего больше не грозит - кроме этих головорезов здесь воинов нет. Разве что какой-нибудь из вождей под шумок не захочет перекроить карту владений.
Колдун брезгливо вытер руку платком и, натянув перчатку обратно (и как он не плавится в своём чёрном наряде на такой жаре!) вскочил в седло.
- Можем ехать.
Но королевна медлила.
- Чего мы ждём? - Поинтересовался Шанасаннан.
- Не можем же мы его здесь оставить, - она указала на постанывающее и пускающее слюни тело. - Он умрёт под солнцем. Или ночью его сожрут хищники.
- Это наименьшее, чего он заслужил за свои деяния, поверь мне, - Шанаран выглядел раздражённым задержкой.
- Нет. Я не могу этого позволить. Значит, мы привезём его в город и он предстанет там перед судом.
Хранитель Севера вздохнул и слегка тронул своего коня пятками, заставив подъехать к степняку. Росчерк голубого света, и голова пленника покатилась по дороге. Кровь из шеи хлынула потоком, смешиваясь с пылью. Шанаран бросил ещё несколько непонятных слов и мёртвое тело зашевелилось. Поднялось на ноги и, взяв собственную голову подмышку уверенным шагом ушло туда, где несколькими минутами раньше полегли его соратники.
Сегодня же она попросит прощения за все брошенные в горячке слова!
Они добрались к переправе ещё до полуночи, но в посёлке ожидаемо все спали, поэтому и отряду пришлось остановиться на этом берегу реки. Возле окраины селения находилась утрамбованная многими путешественниками площадка, с удобными ямами для очагов, коновязями и расчищенными местами для шатров. Лагерь поставился в течение нескольких минут, и вот уже Сантинали сидела в одиночестве в своём шатре рассматривая походный столик с установленными на нём лампой и планшетом для письменных принадлежностей. Есть в такую жару не хотелось, а сон после сегодняшних событий пугал даже больше, чем бодрствование в одиночестве: только королевна закрывала глаза, как сразу же видела лошадей, исчезающих в высокой траве, людей, с перекошенными от ужаса лицами пытающихся убежать от невидимой с дороги опасности. Она встала и, ещё раз аккуратно расправив покрывало на походной лежанке, отправилась разыскивать своего колдуна.
Искать не пришлось: стоило Сантинали поднять полог, как она увидела обоих шан, что-то обсуждающих у ближайшего костра.
- Шанаран! - Позвала она, и оба колдуна повернулись в её сторону. Сантинали непроизвольно поёжилась: их глаза светились странными красными огоньками; ни от одного из костров в лагере не могло быть таких отсветов. - На минуту зайди ко мне.
Ран кивнул Ренану и пройдя мимо стражника, дежурившего у шатра, вошёл внутрь. Сантинали видела, что гвардеец вздрогнул, когда встретился взглядом с проходящим мимо ша.
Колдун остановился посреди шатра, окинул взглядом походные стол и стул, чистый планшет, лежак, и выжидательно уставился на королевну. Здесь, в свете единственной лампы, его мерцающие глаза казались ещё более жуткими.
- Я бы хотела попросить прощения, - после продолжительной паузы наконец набралась смелости Сантинали.
- За что? - Голос в её голове звучал удивлённо, но на лице колдуна не дрогнул ни один мускул.
- За то, что я сказала, что ненавижу тебя. Это не так. Я была очень зла, что ты выпил весь адонал. И испугалась за тебя. И да, ты прав: я была влюблена в дядю Герена когда была маленькой, но это не имеет никакого отношения к тому, как я отношусь к тебе сейчас. И я хотела бы, чтобы ты знал об этом.
- Я рад, что между нами больше нет недопонимания, - едва заметно склонил голову колдун. - Если это всё...
- Нет, не всё.
Шанаран всё такой же непроницаемой тенью стоял посередине шатра выжидательно глядя на королвену. Сантинали сглотнула и, набрав воздуха словно перед прыжком в ледяную воду продолжила:
- То, что случилось сегодня, ужасно. Если ты сделал это из-за того, что злишься на меня, то я...
- Нет, - Шанаран поднял руку останавливая её, - Я шанаши. Я не могу позволить злости взять над собой верх. Я сделал это потому, что считал нужным.
- Но... Мирта вырвало, - произнесла королевна будто бы это имело какое-то особенное значение. После ходячего мертвеца весь отряд ехал зелёным и держался остаток пути от Рана подальше.
- Мирту ещё предстоит многому научиться, - прикрыл глаза колдун, и Сантинали на мгновение стало легче - жуткий взгляд ша давил не хуже обломка скалы. - И я, и Шанасаннан должны служить тебе надёжной опорой. Мы выбрали тебя миньей, и принесённые нами клятвы - не пустой звук. Впереди ждёт тяжёлое время, но я уверен...
- Я люблю тебя, - сама от себя не ожидая такой смелости вдруг выпалила Сантинали.
Шанаран умолк. Он разглядывал королевну словно видел впервые в жизни.
- Но Наргвейн... - осторожно начал колдун, но она перебила его:
- К тварям Наргвейна. Я выбрала тебя.
- Я и сам немного...
- К тварям то, что ты не до конца человек, - опять не дала ему закончить Сантинали. - Если это твоя единственная отговорка - она не считается. Ты - и дядя Герен - одни из самых человечных существ, которые мне встречались в жизни. Многие люди намного большие твари, чем ты.
- Ты просто не знаешь каков я на самом деле, - всё это время лицо Шанарана было непроницаемо, словно застывшая фарфоровая маска. Это - и мерцающие угли глаз - наводили на странные мысли, будто Сантинали разговаривает сейчас с ещё одним ожившим мертвецом.
- Если ты меня не любишь - так и скажи. Только вслух. Я хочу услышать это. Тогда я поверю.
Сантинали знала, что слова, произнесённые шанаши, сразу же обретут силу. Если он скажет, что не любит её - и это действительно так,- то он не потратит ни йоты своих сил. Если же он решит обмануть и скажет неправду, то его дар попробует изменить мир вокруг чтобы это стало правдой - и она сразу же почувствует это. Сила Шанарана всегда приходила к ней шепчущимися тенями и холодным воздухом склепа.
Ша открыл рот словно действительно собираясь сказать что-то, и с мгновение смотрел так на Сантинали, потом шумно выдохнул и закрыл глаза:
- Санти, что ты делаешь?
