Исход - Широков Алексей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
– Ну если нет, – хмыкнул я. – То тогда нас никто не осудит…
– Угу…
– Гхм… – напомнил о себе Воронов. – Твоя Светлость, я всё конечно понимаю, но мы вроде как в святом месте, да и к тому же у нас дела.
– Так вот, – с достоинством произнёс я, отступая на шаг. – Нечего тебе по каким-то лесам шататься. И точка!
– Л-ладно, – кивнула эльфа и чуть покраснев, смущённо улыбнулась, а колокольчик опять громко звякнул.
«Странно у них здесь всё устроено… – мысленно вздохнул я. – Вот у нас, если с ним вдруг заговорил бы Бог, хоть бы Макаронный Монстр, человек бы подирался не раздумывая. А у эльфов и не понять кто важнее богиня или какой-то там матриарх. Ещё чуть-чуть и Янка реально бы метнулась в эту дуратскую рощу, выполнять приказ, который был даден даже не ей. Или вот, какие-то пердуны-церковники решают выдавать ли вполне себе материальное божество замуж или нет…»
– Значит, говоришь, что здесь сейчас никого нет? – я окинул взглядом величественное здание храма, увенчанное пятью башнями.
Здание было конечно великолепно, но почти из-под самых его стен, немного давило на психику своей монументальностью, которую с этой точки вовсе не облегчали изысканные рельефы и многочисленные стрельчатые арки. Впрочем, не сказал бы, что это ощущение было неприятным.
– Матриарх где-то здесь, – поправила меня девушка. – Она не может покидать территорию храмового комплекса.
– Не может? – я встрепенутся. – В смысле физически не может или какое-то очередное табу?
– Э-э-э… та-бу?
– Запрет.
– Ну да, Именно он! Это же логично, ведь она поклоняется мёртвому богу, – важно кивнула Яна. – Так что ей запрещено покидать это место, если она не хочет, чтобы её лишили права пользоваться силами Иви. За всё нужно платить. В том числе и за власть! Так прошлая первожрица Пресветлого Вива, покинула Старый Храм во время эвакуации. Она с честью довела народ до нового дома, после чего была выбрана нынешняя.
– Вот оно как значится… – протянул я и мы переглянулись с Ворониным.
– И куда наша дамочка соизволила путешествовать, отослав всех своих подчинённых? – правильно поняв мой взгляд протянул майор, но второй вариант озвучивать не стал.
– Этого не может… – глазки у наивного ушастика стали большими-большими.
– Или что скорее всего, – поспешил добавить я, опять поймав взгляд Иван Иваныча, – вопрос в том, кто собственно посещал Матриарха в отсутствии служителей и забыл прикрыть за собой дверь. Хозяева обычно либо распахивают ворота на полную, либо закрывают, пусть они и и остаются незапертыми.
«Спасибо мужик! – мысленно даже расчувствовался я. – Что позволяешь именно мне блеснуть умом перед девочкой!»
– Но… Но… Тогда нам нужно спешить! – вновь заволновалась Яна. – Быть может…
– Подожди, – я почти машинально задрал лицо к небу и спросил. – Иви, а ты ничего нам не хочешь сказать?
– Идите в главный зал, – произнесла Яна голосом своей небесной покровительницы, сверкнув золотом в глазах. – Там и поговорим!
Подхватив под спину, слегка покачнувшуюся девушку, чьи радужки приняли естественный цвет, я хотел было спросить у неё, куда нам собственно идти, но она сама, тряхнув головой, схватив меня за руку, и потянула за собой, к центральному входу в храм. В отличии от небольшого и уютного дворика, засаженного цветами и необычными деревьями имевшими нежно-голубую листву, этот комплекс был воистину огромен. Широкие пустые коридоры, замощённые мягко светящимся золотистым камнем, с каждым шагом словно бы наполнялись музыкой, буквально льющейся из под наших ног.
Стоило только наступить на любую из напольных плит, как она издавала негромкую трель, которая тут же сплеталась с другими в негромкую затейливую композицию, очень гармонично дополняя её, от чего создавалось странное впечатление присутствия фоновой мелодии, совсем как в компьютерных играх. К господину Сафронову не ходи – сделаны эти каменные аналоги «Соловьиных полов» были с помощью какой-то очень хитрой магии. Наигрываемый нашими шагами мотив был довольно жизнерадостным и словно бы нёс в себе послание: «Иди вперёд! Не волнуйся! Всё будет хорошо!» Однако это впечатление, сильно смазывалось из-за гулкого эха пустых, безлюдных коридоров, несмотря на всю красоту своей отделки, будто лишённых жизни, от чего сам Храм казался древними, просто хорошо сохранившимися руинами.
С уверенностью вышедшего на боевой курс тяжёлого танка, Янка тащила нас длинными, запутанными переходами, какими-то аркадами и бесконечными чередами залов. В них музыка прервалась и только звонкий топот наших шагов, эхом метался от стены к стене и исчезал среди скульптур и барельефов покрывавших их стены. На них искусным резцом мастера изображалась то мирная, полную радости и веселья жизнь эльфийских семей, в которую обязательно вплетались картины сражений и смерти, то ужасы войны, боль, скорбь и страдания в которых всегда находилось место для чего-то доброго и вечного.
– Прямо памятник дуализму бытия, а не Храм… – произнёс я, останавливаясь в одном из помещений, посвящённых видимо мрачноватому братцу Иви. – Но блин – красиво!
Девушка, которая и не думала отпускать мою руку, удивлённо посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на центральную часть дальней стены, где за тумбой кафедры лектора, возвышалась впечатляющая скульптурная композиция. Словно живая, застыв на середине шага, прямо к нам шла эльфийская женщина, в развевающихся на несуществующем ветру одеждах. В руках, мать держала своего ребёнка и по выражению её лица, легко можно было понять, насколько сильно она любит своё единственное дитя. А вот за её спиной, закрывая её своими телами, в жестокой сече с врагами сошлись последние воины эльфы и люди. Противостояли же им как странные жутковатые твари, так и человеческие фигуры, в которых легко можно было опознать как полуголых ацтеков, так и мужчин в броне, похожей на древнекитайские доспехи. Они, словно бесконечная лавина, буквально стекали на обороняющихся со всех стен, а взгляды тех, кто не мог прямо сейчас добраться до группки обороняющихся, были обращены на идущую женщину и полыхали такой лютой ненавистью, что даже мне становилось не по себе.
– Это аллегория «Исхода», – пояснила мне Яна, видя мой интерес. – Предпоследняя первожрица, уносит младенца, который символизирует эльфийский народ из нашего старого дома.
– Я кстати заметил, – произнёс я, продолжая любоваться этим произведением искусства, – что залов с жутковатыми картинами, куда больше, нежели «мирных», но везде центральную роль так или иначе играет нечто доброе и чувственное.
– Я тоже обратила на это внимание, – кивнула Ву Шу.
– Естественно, – пожала плечиками эльфа. – Как бы ни хотелось обратного, последователи Пресветлого Вива, но из бог мёртв и они не в силах обмануть суровую реальность. Поэтому, чтобы пользоваться силами моей богини, и при этом сохранять своё лидерство, но всё равно гнуть свою линию, они идут на разнообразные ухищрения. По сути, все знают, что этот храм посвящён именно Иви и никому более. А то, что в нём в основном поют псалмы другому…
– И как она терпит подобное? – поинтересовалась лаоши.
– Да запросто! – с ноткой веселья ответил устами Яны задорный голосок её богини. – Если дети неразумны, то это не повод отказываться от них или наказывать всем скопом. Всё-таки они часть меня, а я – часть их.
– Слушай, а твой братец… он действительно помер? – спросил я, глядя в светящиеся золотом глаза эльфы.
– Угу, – кивнула девушка. – Но на самом деле он был не такой плохой, как про него можно подумать. На самом деле, ты чем-то его напоминаешь, как характером, так и поступками.
– Опа… – я даже растерялся.
Это было… неожиданно. Впрочем, если так подумать, то действительно… У меня вроде бы своя правда, а вот взгляд на то, как я уже успел покуролесить в этом мире со стороны, может быть не таким уж и радужным. Кому-то голову оторвал, кого-то вообще распылил, шариками чёрными направо и налево кидался, демоническим зайцем народ пугал, девчонок вон увёл целую кучу! Так глядишь, не успел обернуться, а в какой-нибудь Наднебесной, уже вовсю хотя страшные сказки о демоне Ли Си Цыне! Мол: «Кушай доченька рис до последнего зёрнышка, а то придёт страшный белобрысый Ли Си Цын и заберёт тебя на далёкий юг!» Результат – испуганный ребёнок с рёвом доедает свою кашку, а мать умиляется послушному дитя.
