Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
– О, – попыталась я улыбнуться, – ничего такого. Меня всего лишь накачали литром-другим крови оборотня. Знаете, такое семейное переливание получилось.
– Что? – осел доктор. – Сумасшедший. Это же вероятный катализатор, – бормотал он.
Ну надо же, а доктор-то сведущ, он еще и половины всего не знает, а уже правильный диагноз ставит. Ах да, он же видел мои анализы, вполне может так случиться, что именно он занимался изучением моей кровушки. Думать становилось все труднее, и, признаться, не хотелось мне заниматься столь неблагодарным делом.
– Один серый волк очень хотел, чтобы я обернулась, – пожаловалась я. – Прям-таки был одержим этой идеей. А мне, знаете ли, и так нормально жилось.
Саша спокойно сидел, по-прежнему удерживая меня на руках, за что я была ему искренне благодарна, ибо ощущала себя лужицей без костей: отпусти – и я растекусь. Так вот, поскольку я находилась в непосредственной близости от Александра, мне удалось уловить его напряжение.
– Вот тварь, – тихо выругался он себе под нос.
А вот это уже интересно. Насколько помню, Саша и сам был не против, если бы я периодически обрастала шерстью, он даже мою кровь на опыты позаимствовал, искусно навешав мне лапши на уши, дабы выяснить, почему сие не происходит. А тут на тебе, исполнение желаний и полное отсутствие радости!
– Скажите, Павел Николаевич, а зачем мне вообще обращаться? Я же не перестану быть оборотнем, если хоть раз не побываю на четырех лапах. – Данный вопрос меня интересовал особо остро, потому как хотелось знать, за что страдаю.
– Видите ли, Руслана, – замялся деятель науки, – я не совсем уверен, но дело в том, что наши женщины способны вынашивать детей лишь после первого обращения. Именно тогда все органы принимают нормальное положение. Вы же хотите быть полноценной женщиной?
Боже, я же ни разу в жизни не делала рентген! Чего уж там, я в больнице-то всего один раз побывала, и та психушка. Как-то так получилось, что меня миновали болезни, и, конечно, аутизм не в счет. Его у меня, как оказалось, тоже не было. Откуда я могла знать, что у меня все настолько запущено? Чувствовала себя инопланетянкой. Но если подумать, то подобные новости ничто по сравнению с фактом того, что мой собственный братец возомнил себя быком-осеменителем, а меня племенной коровой. А я-то голову ломала, отчего такая спешка с моим обращением? Ну сволочь. А впрочем, плевать. Меня больше притягивала сладкая перспектива поспать.
– Хорт, позвольте вас на пару слов, – отошел от кровати доктор, заметив мой сонный вид.
Кстати, Саша меня одеть так и не удосужился. Замотал в простынку и посчитал, что все приличия соблюдены.
Он осторожно сгрузил мое тело на кровать, а сам вместе с Павлом Николаевичем отправился прочь из комнаты. Дверь они прикрыли плотно. Наивные. Наверное, даже хорошо, что я забыла сообщить Саше о своем обострившемся слухе.
– У нас слишком мало информации, – взволнованно тараторил доктор. – Вполне возможно, она обращается. Как вы и предсказывали, это наихудший вариант, все планы летят к чертям. Сами знаете, какое давление на психику осуществляется в таком случае, тем более в столь позднем возрасте. Процесс неконтролируемый, к тому же мы словно слепые котята, нельзя тыкать пальцем в небо. Нам нужно знать, что сделало ее такой.
– Борис лежит в твоей клинике, вот у него и выяснишь, – распорядился Саша. – И пусть подготовят вертолет.
Ну надо же, у него и такие игрушки есть. Спрашивается – на фига?
Подслушать что-либо еще не удалось. Мне вдруг сделалось так холодно, как зимой не бывает, казалось, еще чуть-чуть, и изо рта повалит пар. Тело судорожно потряхивало в тщетной попытке согреться. Осознав, что это явно ненормально, я попыталась позвать Сашу, но горло сжал спазм, не позволяющий даже пискнуть. И все бы ничего, но мои содрогания все больше походили на приступ эпилепсии. Тут-то моя апатия и растворилась в небытии. К леденящему холоду присоединилась легкая ломота в теле, которая с каждой минутой перерастала в самую настоящую боль. Это было очень страшно.
И вот уже лежа на кровати с широко распахнутыми глазами, выгнувшись в форме дуги, я заорала от невероятной боли. Заорала так, что за какие-то секунды сорвала голос. Я не видела, как рядом оказался Саша, я не слышала его слов – я кричала, сипела и хрипела. А все потому, что одна за другой ломались мои кости. В прямом смысле слова.
Скажу вам по секрету, в момент перелома не больно. Больно становится через пару секунд, когда до нервных окончаний доходит, что бывшее ранее целым сейчас таковым не является.
– Черт! – рявкнул Саша.
– Поздно вертолет, – взгрустнул доктор. – К сожалению, Хорса нетранспортабельна.
Я думала, что знаю значение слова «страх». Я думала, что знакома с ощущением нестерпимой боли. Как же я ошибалась. Ни одно сознание не способно выдержать столько боли, и мое меня покинуло довольно быстро. Господи, спасибо тебе за это. А девятью часами позже я оказалась в том самом подвале, из глубин которого спустя долгое время сейчас рассказываю свою страшную сказку.
Наверное, там, на кровати, а не в темноте подвального помещения я и умерла. По крайней мере, мне очень хотелось это сделать. И я говорю не о своем теле. Умерла прежняя я, обычная девчонка с кучей тараканов в голове. Так бывает, что-то случается, и ты ломаешься, и твое место занимает кто-то другой. Или что-то. Боль, например, зависимость или безумие, выбирай что хочешь.
Придя в себя и найдя глазами Сашу, первым делом я попыталась ему улыбнуться.
– Ты знаешь, что со мной? – шептала я потрескавшимися и искусанными в кровь губами. Шептать было больно, ибо в горле поселился раскаленный железный еж.
– Ты обращаешься. – Он сидел в кресле рядом с кроватью.
– Так всегда бывает? – тихо ужаснулась я.
– Нет. Так – никогда, – честно ответил он.
И снова боль. Сломалась еще одна кость, на этот раз это было колено. Я услышала щелчок. Кажется, лопнули связки.
– Саша!!! – Невероятно, казалось, я больше никогда не смогу нормально говорить, а гляди ж ты, ору! И уже непонятно, отчего катятся слезы по щекам, то ли от обиды, то ли от натуги и боли. А когда кричать больше не было сил, я просто скулила, пытаясь выплюнуть изо рта кожаный ремень, оперативно всунутый Александром с целью сохранить мои зубы.
– Все хорошо, Ру. – Он схватил меня за руки и за ноги, с трудом удерживая мое тело в горизонтальном положении. Судя по всему, ему не раз приходилось проделывать подобный трюк, чувствовалась сноровка. Меня ломало еще минут десять, после чего боль схлынула так же внезапно, как и пришла.
– Саша, – вновь позвала я, выплюнув таки злосчастный ремень.
Говорить не хотелось, потому как сил на лишние движения попросту не хватало.
– Да, маленькая.
– Саша, передай дяде, что я его люблю, – прошептала я, чувствуя, как уплывает сознание.
По-моему, с пафосом я переборщила, слишком много драматизма для меня одной. Вот и Сашу перекосило от моих слов.
Но уже через мгновение мне было не до сценического образа. Я теряла сознание от боли и приходила в себя от еще большей агонии. Каждый раз я молила о помощи и с тихой надеждой ждала собственной смерти.
Павел Николаевич пытался хоть как-то помочь первое время, пичкал меня обезболивающим, зачем-то кормил транквилизаторами и крепко привязывал к кровати. Но все было напрасно, таблетки не помогали, боль не проходила, а тело ломало с большей интенсивностью. Через час я уже не могла говорить, через два у меня не осталось ни одной целой кости, через три появилась бешеная регенерация и я поняла, что просто так не умру. Через четыре все началось сначала. На пятый час я сломала кровать. Да, оказывается, эту махину из цельного дуба можно сломать. На шестой час я начала вести себя неадекватно, попыталась наброситься на врача и покусала Сашу. В моменты просветления я просила о помощи, я умоляла Сашу спасти меня, часто звала дядю. Реальность, воспоминания, все смешалось в моей голове. Иногда мне казалось, будто я все еще в больнице, где мое тело в очередной раз окутали странными проводами, по которым пускают ток. А иногда мне снился Дима. Его я обещала забрать с собой.
