Король просторов - Крес Феликс В. (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Лерена смеялась.
С вывернутой вбок головой, со все еще связанными руками и ногами, наконец, с неподвижной, лишенной воздуха грудью — она смеялась жутким, беззвучным смехом…
Раладан оттолкнул Риолату и на негнущихся ногах подошел к девушке. Веревка врезалась в шею; лоцман воткнул факел в щель между ящиками и рассек узел, который был единственным доступным для острия ножа местом. Страшный, полузвериный хрип вырвался из гортани, столь давно лишенной дыхания; Раладан разрезал путы и, медленно повернувшись к Риолате, взял факел и, не пряча ножа, сделал два шага. И тут он увидел, что та спокойно улыбается.
— Ну давай, — сказала Риолата, одним движением поднимаясь с земли. Она жива, дурак ты этакий. А это означает, что нас невозможно убить. Мы с ней одинаковые, Раладан. Ну? Давай!
Раладану внезапно показалось, что все это ему снится. Это наверняка был лишь сон… Долгий, кошмарный сон.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РУБИН ДОЧЕРИ МОЛНИЙ
39
Был конец зимы.
Предательская погода — лучшего определения Раладан не в силах был подобрать. После многих недель крепких морозов (замерзли даже порты в Багбе и Дороне, что бывало крайне редко) и беспрестанного снегопада наступила внезапная оттепель. Снег продолжал идти, но к нему прибавился дождь, отчего все вместе превращалось в отвратительную липкую смесь, и смесью этой ветер хлестал по улицам Багбы, словно мокрой тряпкой. Громадные сугробы, сквозь которые нелегко было пробраться во время морозов, теперь стали вовсе непреодолимыми препятствиями — целые завалы густой серо-белой грязи таяли, превращая улицы в холодную трясину из медленно плывущего месива.
Липкий, мокрый снег обладал также и некоторыми преимуществами, хотя и весьма немногочисленными; лоцман наклонился, слепил в ладонях массивный снежок и швырнул в особенно назойливого пса, пытавшегося сожрать его подбитый мехом плащ. Целые десятки подобных тварей бегали по городу в поисках чего-либо съедобного; дошло до того, что солдаты отстреливали их из арбалетов. Псы были настоящим бедствием. Тем более за городом, где, как слышал Раладан, они объединялись в одичавшие стаи, охотившиеся на крестьянский скот, а нередко и на людей.
Ранний зимний вечер загнал с улицы в дома даже тех, кому по каким-либо причинам пришлось сражаться с сугробами. Улица была пуста, и Раладану, за спиной которого недвусмысленно рычали шесть или семь псов, стало не по себе. Он сунул руку под плащ, поправив пояс с мечом. Подобного оружия он почти никогда не носил, против людей ему достаточно было ножа. Меч он взял именно с мыслью о псах. Если уж ему суждено было угодить к кому-то на обед, он предпочел бы, чтобы это оказалось какое-нибудь морское чудовище.
Прежде чем он добрался до корчмы, о которой ему сказали два дня назад, сапоги его окончательно промокли. За голенища набился снег. В помещении было тепло, почти жарко, и вода потекла вниз, по лодыжкам. Что ж, в жизни ему приходилось сталкиваться с куда более серьезными неприятностями…
Горячее пиво с кореньями и медом было просто отменным; гаррийский хмель не знал себе равных, да и воду для него брали отборную. Раладан выпил кувшин, за ним другой, наконец решил, что с него достаточно.
Ему сказали правду. Старик был действительно странным.
Он сидел в углу корчмы, серый, согнувшийся, с горбом на левой лопатке. На коленях он держал инструмент — Раладан никогда такого не видел. Он напоминал скрипку, но намного больших размеров, струны же казались необычно длинными. Струн было шесть, может быть семь.
Старик — так же как и почти все в этом зале — потягивал пиво. К удивлению Раладана, лежавшую на кувшине руку украшал большой перстень, стоивший на первый взгляд целого состояния. У нищих, сказителей, бродячих музыкантов порой бывали деньги, и притом не столь малые, как обычно считалось. Но они никогда не выставляли свое богатство напоказ.
Раладан наклонился к соседу, размахивавшему руками перед носом приятеля, словно и без жестов рассказ об акуле-людоеде не был достаточно красочен.
— Почему он не поет? — спросил лоцман, показывая на музыканта.
Сбитый с ритма повествования, тот на мгновение застыл.
— Что? А, этот… Сам его спроси, сто тысяч молний! Но у него тут, — он показал на лоб, — явно не хватает, так что имей в виду…
— Всякие бредни поет, что ли?
— Бредни, говоришь? — Сосед внезапно опустил руки и помрачнел. — Нет, не бредни… Чудеса всякие…
Раладан кивнул.
Чудеса… Что человек, рассказывающий о громадной, как остров, акуле, мог счесть „чудесами“?
Раладан услышал о необычном музыканте два дня назад, совершенно случайно. Кто-то сказал — „странный старик“, и Раладан внезапно вспомнил обращенные к нему последние слова Демона: „Есть один странный старик, Раладан. Он скажет тебе больше“. С тех пор прошло немало лет, но Раладан так и не встретил „странного старика“. Теперь, глядя на горбуна в лохмотьях, с большим камнем на пальце и необычным инструментом в руках, он подумал, что если этот старик не странный — это значит, что странных стариков вообще не бывает.
Он встал.
Сразу же встал и старик, выжидающе глядя на него.
„Ради Шерни, — подумал лоцман, — пусть это будет именно тот, о ком я думаю“.
В голове у него тут же пронеслась сотня вопросов, которые стоило задать человеку, рекомендованному ему самим Демоном. Он направился к музыканту, который крепче сжал свой инструмент, явно ожидая его. Раладан встал перед ним и сказал:
— Старик, кое-кто много лет назад посоветовал мне обратиться к тебе… как к источнику необыкновенных знаний. Скажи, не ошибаюсь ли я?
— Кто-то посоветовал обратиться ко мне? — голос музыканта был тихим и чуть дрожал. — Кто, господин?
Раладан немного помолчал, затем ответил:
— Великий пират… Король Просторов. Бесстрашный Демон, старик.
Горбун медленно опустил веки, словно размышляя.
— У меня здесь комната, — негромко проговорил он. — Идем, господин.
Раладан внезапно ощутил комок в горле.
Он был у цели.
В далеком громбелардском Лонде существует древний обычай, в соответствии с которым на каждом постоялом дворе есть комната, даже скорее каморка в каком-нибудь углу, часто на чердаке, которую бесплатно предоставляют на ночь нищим и разным бродягам. Обычай этот распространился почти по всем краям империи, — может быть, потому, что недорогой ценой позволял проявить щедрость и благородство по отношению к неимущим…
Вскоре они оказались именно в такой комнатке на чердаке.
— Итак? — спросил старик, заботливо ставя инструмент у стены.
Раладан молча стоял на пороге.
— Итак? — повторил горбун, садясь на колченогий табурет, единственный предмет мебели, стоявший возле кучи влажного сена. — У меня есть время, господин, много времени, значительно больше, чем ты думаешь. Но разве тебе так же повезло?
— Нет, во имя Шерни, — ответил лоцман. Он поставил принесенную снизу свечу на прогнивший пол и сел у стены, вытянув ноги в черных от влаги сапогах. — Однако я не могу поверить…
Он замолчал, приложив ладонь ко лбу.
— Скажи, господин, — нарушил тишину старик, — неужели ты в самом деле видел за свою жизнь столь мало странного, что не веришь в нашу встречу?
Лоцман кивнул:
— Ты прав, старик. Мне многое довелось повидать. Но из всего, что я видел, я понимаю столь мало… что именно потому боюсь поверить, что сегодня наконец получу объяснение.
— Попробуй, господин.
— Много лет назад я служил на пиратском корабле. Им командовал человек, о котором до сих пор слагают песни…
Музыкант кивнул.
— Их все больше, — сказал он. — И будут появляться новые, пока тень этого человека будет скользить по морям. А может быть, и после Бесстрашный Демон останется вечной, бессмертной легендой.
— Тени Демона уже нет. Ее поглотило море.
Старик чуть улыбнулся:
— В самом деле?
Раладан пристально посмотрел в глубоко посаженные глаза:
