Книга цены (СИ) - Лесина Екатерина (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
- Я не хотела, - Тора моргнула. - Честное слово, не хотела. Я не знала, что они выключаться… а они сделали больно, очень сильно больно и я плакала, а когда проснулась, то увидела, что они все выключились. Умерли, правильно? Органические существа умирают, а механические - выключаются. А я? Я выключусь или умру? Умирать плохо, действие невозвратно. Выключаться лучше, но без внешнего воздействия включить нельзя. Ты сердишься?
Сержусь? На это странное существо, которое поселилось на базе и выглядело как ребенок? Которое размышляло, как ребенок? Которое, по сути, являлось ребенком? На детей не сердятся, Тора просто не осознает того, что натворила, да и не виновата она, люди сами ее… разбудили. Или правильнее будет сказать «включили»?
- Я учусь. Я думаю. Когда-нибудь я научусь включать органических существ, тогда будет весело.
Представив себе подобное веселье, я содрогнулась.
- Тора, детка, послушай… - склад мертвых тел за спиной вынуждал тщательно подбирать слова, а то еще обидится и выключит ненароком. - Нельзя этого делать.
- Почему?
- Потому что умершие должны оставаться умершими. Включать их назад плохо.
- Плохо? Не понимаю. Уходить нельзя. Здесь скучно. Вот, смотри, - Тора подошла к одному из трупов, который не лежал, как остальные, а сидел в кресле. Мундир с майорскими погонами, светлые, почти как у Торы, волосы и весьма симпатичное лицо, удивительно спокойное, почти мирное. Тора дернула мертвеца за рукав и приказала:
- Встань.
И он встал, медленно, неуклюже, словно игрушка, управляемая не слишком умелым кукольником. Но ведь встал же!
- Сядь.
Мертвец опустился в кресло.
- А больше он ничего не может, - пожаловалась Тора. - А я хочу, чтобы он со мной играл и разговаривал, раньше он часто со мной разговаривал.
- Раньше - это когда?
- Давно, когда я еще не включилась, - Тора, склонив голову на бок, мужским голосом произнесла: - Третья консоль… увеличение мощности… реакция нормальная. Добавляем, но медленно. Что показатели?
И сама себе ответила:
- В норме, кроме третьего… скачет… опасно добавлять, - второй голос был суетлив и нервозен, а первый, наоборот, деловит и собран. - Отклонения случайны… изменения третьего порядка допустимы. Внутреннее сопротивление контролера… Давай двойную.
И снова второй:
- Пульс учащается… сто… сто двадцать… двести… сердце не выдержит.
- Выдержит. Эти твари крепче, чем кажутся… вот, уже до ста пятидесяти упал, еще пару минут продержится, а больше и не надо. И все-таки я против использования живого существа для управления энергополем… ненадежно как-то.
- Пульс сто… другого способа нет. Без сенсора система не работает… пульс почти в норме, можно увеличивать.
Жуткий диалог, жуткое место.
- Тройную… норма…
- Красная тревога! Красная тревога! - Завизжала Тора женским голосом, в котором проскальзывали истеричные нотки. - Красная тревога, прорыв периметра! Это мятеж!
Несколько секунд молчания, которое нарушил первый голос:
- Ты… тварь… думаешь, тебе все сойдет с рук? Не приближайся! Назад, я сказал, иначе я нажму… Назад! - Вопль резанул по ушам, а тело с неприятным стуком упало на пол.
- Потом я совсем проснулась. Больно было, я плакала, а все равно было больно. Почему они любят делать больно?
- Не знаю.
Мне бы тоже хотелось получить ответ на этот вопрос, а еще выбраться отсюда, желательно живой.
- Наклонись, - приказывает Тора, и я послушно наклоняюсь, детские пальчики ощупывают шрамы и рубцы, их прикосновение неприятно, но оттолкнуть руку Торы я не решаюсь. А она заботливо интересуется.
- Болит, да?
- Болит.
- Ты тоже плакала, но никто не пришел?
- Да.
- Знаю, я слышала. Я спрятала солнце. Когда ты плакала, мне тоже было больно.
- Прости. И спасибо.
Говорю это совершенно искренне, потому что верю, что Тора помогла мне, что дождь - ее подарок, ведь на небе не было желтой звезды.
- Пожалуйста, - отвечает она. - Я не могу это исправить, потому что здесь ничего не происходит, а там, где происходит, я ничего не умею. Зато я умею строить двери, - Тора улыбается и дергает себя за косичку. - Это просто, смотри.
Она, прикусив губу, пристально вглядывается в гладкую, выкрашенную буро-зеленой краской стену, и прямо на моих глазах на стене вырастает дверь, самая обычная, точная копия той, через которую мы прошли, спускаясь в подвал.
- Пойдем, - говорит Тора и дергает за рукав. Иду. Дверь открывается с раздражающим скрипом, а за ней… белая строгая комната, низкий столик и фарфоровые чашки, ваза с вареньем и надкушенная булочка.
- Хочешь еще чаю?
Машинально киваю. Значит, все двери создавала Тора?
- Да, - говорит она, наливая в чашку кипяток. Фарфоровый чайник исходит паром, и Тора держит его на вытянутых руках, ей тяжело.
Ей не может быть тяжело, так как ее не существует, вернее, не существует Торы-ребенка, а… кто же тогда? Машина? Болезненная иллюзия? Одна из тех, что видят перед смертью.
- Нет, - Тора ставит чайник на стол и белые завитки пара исчезают.
- Что «нет»?
- Я не иллюзия и ты не ум…мираешь, - слово она произнесла с явной неприязнью.
- Ты мысли читаешь?
- Мысли? Я просто слышу. Иногда так, как сейчас, иногда иначе. Ты тоже умеешь слушать, но в одну сторону, по ниточкам, вот по этим, - Торина рука замирает в миллиметре от нити, связывающей меня с Рубеусом, я не знаю, как такое возможно, ведь сама связь по определению бесплотна, вернее, не то, чтобы бесплотна, но… это чистой воды энергия, а как можно увидеть энергию? Но Тора видела, а я чувствовала, что стоит ей захотеть, и нить связи разорвется точно так же, как рвется самая обыкновенная нитка.
- Когда здесь, - Тора все-таки касается нити, и та отвечает на прикосновение болезненным звоном, от которого в моей голове вспыхивает огненный шар.
- Когда ты говоришь здесь, то я слышу очень хорошо, - как ни в чем ни бывало продолжает Тора, хорошо, хоть руку убрала. Прихожу в себя медленно, а у чая появляется неприятный металлический привкус.
- Значит, ты слышишь?
Она кивает, намазывая кусок булки вареньем. Тягучее, мутно-розовое, оно капает на белоснежную скатерть, и Тора, поддев каплю пальцем, слизывает.
- Раньше не сразу слышала, потому что не было этого. Как оно называется?
- Связь.
- Смешно. Раньше была другая связь, теперь эта. Тоже хорошо. Я и других слышу, таких, как ты, и других, похожих на тех, что внизу выключены, но только которые включены. Их много и здесь, и там, где далеко. Есть место, откуда слышно… но ты же не знаешь слов?
- Не знаю.
- И хорошо. Их плохо слушать. Тяжело. Хорошо, что они с другой стороны. Раньше я никого не пускала, но теперь если немного, то можно… - Тора вздыхает, и косички забавно вздрагивают. Я тоже вздрагиваю, рефлекторно. - Тот, который пришел первым, был злой, он предложил плохую игру.
- И все-таки, что ты с ним сделала?
Тора пожимает плечами, морщит нос и, слизав с пальцев розовые капельки варенья, отвечает:
- Дверь. В узле. Это тоже игра, но ему вряд ли понравится. Когда узел - угадать сложно, слишком много мест в одном связано.
- Я не понимаю.
- Глупая, - упрекает Тора. - Это совсем просто, смотри сюда.
Ее пальчики скользят по воздуху, и тот покорно расцветает многомерной паутиной. Нити ядовито-желтые и агрессивно-красные, благородно-синие и умиротворенно-зеленые… нити толстые, как канаты, и тонкие, как настоящая паутина. Чем пристальнее я вглядываюсь, тем больше их становится.
- Когда дверь создаешь, нужно слушать, куда она идет. Здесь и здесь, - Тора легонько касается толстых, похожих на золотые цепочки, лучей, - легко, прямые, видно, что дверь откроется на другом конце, понимаешь?
- Да.
- А вот если здесь, - пальчик упирается в забавный клубок, из которого торчат разноцветные обрывки, - тогда не угадаешь. В узлах они начинаются и заканчиваются, может здесь, может в другом месте, я пока не поняла, но я стараюсь.
