Я, Чудо-юдо - Мерцалов Игорь (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
– Не плачь, глупышка, ты тут ни при чем. Я думаю, у цветка были свои резоны переиначить твое желание.
– Что? – не поняла Настя.
– «Резоны» в данном случае означает «причины», – пояснил Баюн. – Наш Чудо-юдо почему-то любит иногда изъясняться на французский лад, словно по-русски ему слов недостает.
– Вот именно, свои причины, – кивнул я. – Ведь если Черномор – один из древних обитателей Радуги, то остров помнит его. И, видимо, крепко не любит. Я думаю, Черномор и раньше пытался завладеть островом – едва ли у Радуги остались об этом приятные воспоминания. Так что Цветок сам принял решение истребить гостей.
– Нет, зря ты меня утешаешь, – вздохнула Настя. – Благодарна я тебе, но ты не прав. Остров сам ничего не делает, ему это неинтересно.
Я вспомнил тот сон, в котором увидел себя островом, и не мог не признать: Настя права. Радугу не волновали людские дела, для нее безмолвный разговор со звездами (моими звездами, как сказал бы остров) наполнен большим смыслом, чем вся земная суета.
– Если бы остров сам так решил, – прибавила Настя, – он бы и впрямь всех врагов уничтожил. Всех до единого. Нет, он исполнил мое желание. Беда в том, что желание он исполняет не всякое, а только истинное, что из глубины души. Понимаешь? Значит – я так хотела, я так желала, чтобы враги пали мертвыми. Чтобы кровь их впиталась в песок. Чтобы рвало их на части и на куски резало… Вот что в душе у меня прячется.
Я промолчал, только покрепче обнял девушку, но она больше не плакала. Тихо сказала:
– Никогда ничего больше не буду желать.
– Ну это уж глупости! – воскликнул я. – Знаешь, у каждого человека есть в душе что-то темное. Это нормально, без этого не бывает людей…
– Это НЕнормально! – воскликнула Настя, отодвигаясь от меня. – Я не хочу тьмы в себе! Не хочу желать зла.
– Тьма для того и дана, чтобы от нее избавляться, – философски изрек кот и отошел к своим котятам, которые, угомонившись, сбились в кучу и сладко сопели.
Только эти слова и только это движение – и наш спор угас, не начавшись. И тут еще подал голос Рудя, как оказалось, уже очнувшийся и внимательно слушавший нас:
– Не ошибается тот, кто ничего не делает, но неделание не означает отсутствие греха. Не желать добра – не значит преодолеть зло.
– Кто не бьет по воротам – не забивает голов, – присовокупил и я красочное сравнение. Все уставились на меня, и пришлось добавить: – Потом объясню. А суть все та же: если заботиться только о том, как бы не сделать зла, то и добра никогда не сотворишь.
– Разве это так мало: не делать зла? – помолчав, спросила Настя.
– Смотря для чего, – пожал я плечами. – Конечно, есть люди, от которых большего требовать нельзя. Но разве самому не обидно в таких себя числить? Нет, ты не думай, я тебя убеждаю не для того, чтобы принудить использовать Сердце острова в своих целях. Я никогда и ни к чему тебя не стану принуждать. Решать будешь только ты.
– И просить не станешь? – настороженно полюбопытствовала она.
– Если ты сама не предложишь.
На минуту в капище воцарилась тишина, которую Настя прервала, шумно переведя дыхание и заявив:
– Что вы на меня смотрите? Ну сморозила девка глупость, с кем не бывает? Буду я желать… только прежде подумаю. Крепко подумаю.
Не очень-то я добрый человек. Иногда – совсем недобрый. Вот на эти слова, например, поначалу чуть не разозлился. Крепко думать она собралась, Спиноза в сарафане… Некогда думать-то! Тут гасить надо всех, кто без местной прописки, и дело с концом, а о прочем думать некогда и незачем!
Но, к счастью, роль Чуда-юда не лишила вашего покорного слугу последних мозгов – и, пораскинув ими в более спокойной обстановке, я понял, что Настя права. Совершенно права, а я – полностью неправ, хотя и не успел наглядно продемонстрировать свою неправоту.
Легко сказать: гаси всех, кто… Конкретный признак несуществен, он варьируется от случая к случаю. Вшивые идеологи вроде тех, к числу которых так мечтал в свое время присоединиться мой Рудя, наслушавшись от меня же рассказов о фашизме, легко бросаются подобными словами – и, как правило, абсолютно не склонны отвечать за них. Собственно, никто не склонен отвечать, что указчиков, что исполнителей к ответу можно призвать только одним способом – ответным гашением. Словес не поймут-с.
Но есть же и другие ситуации! Если, скажем, под рукой «Дегтярев», а в глазах рябит от тех же фашистов, не в. ночь будь помянуты, – тут даже обсуждать нечего.
И, наверное, человек, обуянный жаждой не рассуждать, легко способен внушить себе, что он на поле боя. Но если осталась в душе хоть капля… ну, пусть не совести – самоуважения, включай мозги, не прогадаешь.
И что же мы имеем? Нас идут убивать – даже не карать за проступки, хотя бы и неизвестные нам, а убивать без объявления войны и объяснения причин. Это, конечно, дает нам право чувствовать себя в окопе, причем в каком надо.
Но дает ли мне это право требовать от дочери новгородского купца, чтобы она желала зла? Ни в коем случае.
Я оглянулся на Настасью и повторил про себя: ни в коем случае. Такого нельзя требовать в принципе…
И даже если спуститься с философских высот на грешную землю, остается вопрос сугубо практический. Хорошо, положим, Настя решилась извести врагов своим искренним желанием. Конкретно – как это сделать? «Желаю, чтобы все»? Ну за вычетом девушек, рыцарей и тех, кто имеет хвост. Положим, это сработало. На Радуге остается больше тысячи трупов. Куда их все девать? Хоронить – не успеем, задохнемся раньше.
Да, наверное, это я ерничаю. Это от нервов, пошаливают что-то…
Потом можно пожелать, чтобы трупы сами собой перелетели на корабли, а корабли отплыли домой… Ну-ну, и на сколько этак хватит лепестков? То есть ради благого дела, конечно, можно разориться, но…
Вот это я усвоил: цветок выполняет желания искренние, идущие из самых глубин существа человеческого. Что, если на словах у Насти прозвучит одно, а в душе шевельнется другое?
Как Машина Желаний, к которой сталкеры не подходят. Вот чего опасается Настя – и правильно, потому что этот принцип делает исполнение желаний чем-то принципиально непрогнозируемым.
В какую-то минуту я позавидовал Насте, но прошла эта глупая минута, и я остро осознал, как это хорошо, как замечательно, что не на мне лежит груз ответственности за исполнение желаний. Впрочем, радости я недолго предавался, даже устыдился ее, когда заметил, что теперь с легкостью говорю слова «ответственность», «груз», а ведь фактически радуюсь тому, что вся эта тяжесть ложится на плечи Насти, милой моей, заботливой Насти…
Мы покинули капище до зари. Не потому, что кто-то что-то почувствовал, а просто решили перестраховаться. Проснулись вместе с котятами, то есть именно потому, что котята уже пробудились и обнаружили, что Дымок добрался-таки до карниза и теперь ломает голову, как спуститься вниз. Хотя Дымок протестовал, его братья и сестры «вызвали» спасательную службу в моем лице.
Сегодня даже хлеб у скатерти был черствый.
Мы скудно позавтракали, потом собрали вещи. Настя освободила прихваченное при бегстве из терема лукошко и посадила в него котят, после чего мы покинули капище и укрылись в густых зарослях.
– Куда теперь пойдем? – спросил Рудя.
– Баюн, ты же не передавал Черномору, что цветок растет на горе? – обратился я к коту.
– Нет, – ответил тот. – Я ведь только вчера это узнал. Но он в свое время требовал от меня подробное описание острова и, боюсь, сам способен догадаться, что Сердце должно быть связано с горой.
Я припомнил все, что читал в своем мире о сакральном значении ландшафта, и согласился: другого места, чтобы спрятать Сердце, древние боги, наверное, избрать не могли. Хорошо хоть, гора не очень маленькая, за пять минут ее не осмотришь.
– Не так-то просто будет им найти цветок, – не без гордости заметила Настя.
– Так или иначе, а к горе они придут, если уже не пришли, – сказал я. – Вопрос: чего викинги ждут от нас?
