Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей (книги без сокращений .TXT) 📗

— Чего вылупился?! — Свету не столько злил факт падения, сколько непредсказуемость действий этого странного парня с длинными спутанными волосами, детским взглядом и в дурацкой одежде. — Никто тебя не боится! — самое жуткое, что его выходки не столько злили, сколько вызывали интерес. — Никто на тебя и смотреть не хочет! — в мозгу мелькнула совершенно противоположенная мысль и от этого девушка разозлилась ещё больше… на себя. — И вообще… Ой, мамочки!!!

Из цветка, которые показывают в передачах про экзотические страны, с шипением открытой горелки на газовой плите, вырвалось что-то извивающееся. Света проводила взглядом жало, летящее в сторону увлёкшейся поеданием травы Каурой. Ядовитый хлыст ухватился за свёрнутый тюфяк и, раздирая сыромятные ремни, утащил его в недра цветка. Лошадь, испуганно заржав, скакнула за кусты. Света, завизжав, бросилась к Ратибору.

Всадник пришёл в себя, когда его уши разорвал дикий крик, и на шее сомкнулись руки. Багровая пелена пропала. Враг был рядом. Приобняв одной рукой дрожащее тело девушки, Ратибор всаживал пули одну за другой в чавкающий бутон. Раны, смертоносные для всех остальных, мгновенно затягивались на пульсирующем шаре. Высвободившись из объятий девушки, Ратибор обнажил саблю и кинулся к растительному упырю. Он рубил безжалостно и долго. Опустил клинок, когда у ног появилась горка дёргающихся истекающих кровью ошмётков. Из недр земли боязливо выглядывал горящий багрянцем шарик. Цветок-хищник не собирался сдаваться просто так. Держа наготове саблю, всадник отступил. Дело ясное — цветы только рот. Их хозяин засел глубоко под землёй, опоясав всё вокруг белёсыми, пульсирующими корнями и поджидая очередного ротозея…

Тонкие пальцы вцепились в локоть всадника. Два тёмных пятна на молочно-белом лице впились в его глаза.

— Что это? — прошептали посеревшие губы.

— Тот, кого ты покормить собиралась. Собой, — буркнул Ратибор. — Ещё и по морде мне двинула, когда я по простоте душевной помочь хотел. Ты уж извини, боярышня или княжна, в другой раз я в сторонке постою! Куда уж нам со свиным рылом, по коему каждому хлестать сподручно, соваться!

Глаза Светы стали ещё темнее, подбородок дрогнул, слёзы брызнули в разные стороны.

— Дура я! — он уткнулась в плечо всадника. — Прости!

— Проехали, — Ратибор неуклюже провёл горящей от боли рукой по волосам девушки. — Разве на осу обижаются, что она жалит? Такова природа… Отойдём-ка подальше, пока новый проглот не вырос, — положив руку на плечо Светы, он увлёк её в сторону тропинки. — Надо ухо востро держать. Мало ли какая гадость здесь водится.

— Я не думала… Что-то в голове…

— Обычный морок. На меня ещё хуже озёрница наслала. Помнишь, Беовульф рассказывал? Что же он, чурбан, о ромашках этих не сказал? Торопился, наверное! А может, и не знал… Ну, не плачь же ты! Сама говоришь — всего лишь сон.

— Нет! — залитое слезами лицо поднялось к Ратибору. — Я знаю… Не сон… Ты — не сон… Всё — не сон! Что это?!

Ратибор почувствовал, что на подходе новая волна рыданий. Что на этот раз это уже не слёзы перепуганной женщины, а настоящий ураган, буря, вырвавшаяся из души человека, который потерял нить реальности.

— Всё порядке. Это Межмирье, — всадник ещё крепче прижал к себе девушку. — Мы выберемся отсюда.

— Такого не бывает, — послышался всхлип. — Это невозможно…

— Зачем себя обманывать, солнышко? — Ратибор снова провёл рукой по волосам Светы, и только поморщился, увидев, как лопаются пузыри на его, ставшей похожей на жабью спину, руке. — У нас и без того полно неприятностей.

— Я сошла с ума, — задрав подбородок, девушка посмотрела в глаза всаднику, неожиданно она рассмеялась. — Всегда ненавидела эту песню! Бред какой-то!

— Знаешь…  — Ратибор откинул упавшие на глаза волосы.

— Что у тебя с рукой?! — Света схватила ладонь всадника, при этом несколько пузырей лопнули, истекая белёсой жидкостью.

— Цветы собирал, — несмотря на боль, Ратибор выдавил усмешку. — Те самые.

— Из-за меня! — девушка прижала пятерню всадника к вздымающейся под вязаной рубахой груди. — Прости!

— Нет, раньше, — Ратибор пожалел, что из-за ожога его кожа потеряла чувствительность. Всадник одёрнул себя и осторожно высвободил руку. — Как только с этими упырями познакомился… Потому и к тебе спешил.

— Всё-таки, что происходит? Кто ты? Почему я здесь?

— Ну, хоть про сны больше не толкуешь. Уже легче. Давай-ка, вперёд двинемся, боюсь, как бы на мои выстрелы кто-нибудь попроворнее этих лютиков не заявился. Да и лошадь отыскать надо, пока ей пиявки с листьями не закусили.

Света сделала шаг, острый каблучок вошёл в землю, словно нож в масло. Ратибор едва успел подхватить её за локоть. Тонкие пальцы вцепились в его руку с такой силой, что даже заглушили боль от ожогов.

— В такой обувке далеко не уйдёшь, — поморщился всадник. — Обопрись пока на меня, а там придумаем что-нибудь…

Они двинулись по петляющей тропинке мимо благоухающих слева и справа хищных цветов. Света поначалу с опаской поглядывала на коварные растения, потом вынужденная выбирать в глинистой почве места, где её каблучки не проваливались, перестала обращать на них внимание.

Ратибор тоже помалкивал. Во-первых, надо следить, чтобы спутница в неудобной обуви не переломала ноги. Во-вторых, выискивать следы перепуганной лошади — надежды, что животное останется в живых мало, но может хотя бы мешок с припасами встанет поперёк горла у проклятых упырей, может, выплюнут из ненасытной лиловой утробы. В-третьих, об этом Ратибору хотелось думать меньше всего — он не знал силы яда попавшего на его руки. Обожженная кожа горела, пузыри лопались, истекая белёсой жидкостью вперемешку с кровью. Признак обнадёживающий — организм избавляется от отравы. Даже при укусе не смертельно опасной гадюки кровь так обильно не течёт. Однако кто это Межмирье знает? Может у них здесь, наоборот всё?

Ещё одна мыслишка свербела в мозгу. Беовульф говорил — здесь чужак чихнёт — во Внешних Мирах империя рухнет. Не порушил ли, он, Ратибор, где-либо равновесие, изрубив коварный цветок. Всадник усмехнулся — действительно дурень — над собственной головой и над головой то и дело спотыкающейся Светы навис топор, а он о судьбах Миров печётся. Смех! Надо бы думать, как побыстрее отсюда выбраться, а он шаг лишний боится сделать.

— Стоп! — он заметил на краю тропки покрытый мхом валун, усадил на него спутницу. — Так дело лучше пойдёт! — одной рукой всадник перехватил лодыжку девушки, другой отломил дурацкий каблук. Света взвизгнула так, словно он вывернул ей суставы.

— Ты чего? — Ратибор поднял удивлённое лицо. — Я же осторожно, — второй каблук отделился от подошвы. — Так-то лучше будет! — он швырнул мешающие нормальной ходьбе каблуки, целясь в раскинувшийся неподалёку цветок. Мясистые лепестки жадно сомкнулись.

— Чтоб ты подавился! — пожелал ему Ратибор и обернулся к девушке. — Что с тобой?!

Света смотрела на него широко распахнутыми глазами. Губы её подрагивали:

— Я же за них две зарплаты выложила. Второй раз одела.

— После первого же надо было выкинуть, — заверил её всадник. — Дрянь сапоги! Надул тебя торговец. Ты не расстраивайся, всех нас на базаре обманывали.

— На базаре! — всхлипнув, передразнила девушка. — Я их в бутике брала.

— Впредь наука тебе, — развёл руками всадник. — Бери в нормальной лавке, у скорняка, который самую малость обманывает, по совести… А ещё лучше в веси какой, там вообще всё по честному за серебряную монетку и сапоги с двойной подошвой продадут, ещё и стелек про запас нарежут. В дальних весях народ не испорченный…

— Полгода копила, — вздохнула девушка. — На витрину смотрела. Ладно, — она махнула рукой и поднялась с камня, сделала несколько шагов. — Действительно, так лучше.

— Старый воин — мудрый воин! — усмехнулся Ратибор.

— Жаль, такого с нами нет. Хотя бы увёл подальше от этих кактусов. У меня от них мурашки по коже.