Товарищ Кощей (СИ) - Уксус Сергей (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
- И что это было?
- Шило! - в рифму отозвался Кощей, усмехаясь.
Командиру, в отличие от Гусева, объяснения не понадобились. Всего через несколько секунд он уточнил:
- Этим... жрецам? В зад?
- Так, - радостно подтвердил напарник.
Командир же только головой покачал. Мол, не сидится ж тебе спокойно. А потом Сергей понял, что ему до Ивана Петровича Колычева ещё расти и расти, потому что тот задал совсем коротенький вопрос, до которого не додумался сам Гусев:
- А на самом деле?
Не говоря ни слова, Кощей подбросил "бусы" вверх, и перед сидящими, немного выше голов завис... зависла... В общем, что-то непонятное с чуть подрагивающими широко -- от кончика одного до кончика другого не меньше метра -- раскинутыми крыльями. Длинный хвост этого... чуда ("Ага! От слова "чудовище"!") свисал свободно, а короткая по сравнению с ним шея, заканчивающаяся небольшим утолщением, вытянулась к полковнику.
Некоторое время Командир с Сергеем пытались подобрать отвисшие челюсти, а когда им это удалось, напарник проскрипел:
- Вам заместо соколов посыльных будет.
Потом князь объяснял, что это вообще такое (химера костяная, малая, разумная), откуда взялось (оказалось, Кощей его аж с самого Крыма делает), что может (записки носить, довольно быстро и хрен перехватишь), чего не может (грузы таскать. Самое большее -- двухсотграммовую шашку, если её верёвочкой обвязать), и почему разумное -- напарник туда духа подселил. Добровольца. Н-да...
Командир от такого подарка впал в глубокую задумчивость, забыв, что собирался уходить, и Гусев знаками показал выглядывающему из-за угла старшине, чтобы нёс ещё чаю. Старшина понятливо кивнул и меньше чем через пять минут вручил каждому по новой кружке, забрав пустые. Однако погружённый в размышления Командир этого не заметил, и Сергей его понимал. Одно дело, если летун будет один-единственный и останется в группе, и совсем другое, если союзник собирается наклепать таких... несколько. А он собирается, иначе не говорил бы про шило. То есть Командиру наверняка придётся тащить этого летуна по меньшей мере к Наркому или...
Или просить князя, чтобы он таких больше не делал, принимая решение самостоятельно.
Сам Гусев, если честно, пошёл бы к Наркому -- не потому что боится ответственности. Нет. Просто товарищ Берия наверняка знает больше как об отношениях с церковниками, так и о новых разработках -- вдруг что-то такое уже делают без всякого волшебства, колдовства и прочего мракобесия?
Похоже, что и Командир в конце концов пришёл к такому же выводу, потому что принялся допрашивать Кощея о том, что он ещё может сделать, сколько и в какое время. Ну и как бы между прочим поинтересовался, умеет ли князь поднимать мертвецов. Вряд ли, конечно, это интересовало самого Ивана Петровича. А вот кого-то другого...
Представив, кого и для чего мог заинтересовать этот вопрос, Гусев почувствовал, как по спине побежали мурашки. И он даже мотнул головой, чтобы вытряхнуть из неё совершенно необоснованные и, главное, совершенно ненужные подозрения, однако они никуда не ушли, просто затаились где-то там, в уголке. И даже после того как напарник объяснил, что ничего путного не выйдет и почему, совсем не исчезли. Хотя облегчение, которым после этого повеяло от Командира, порадовало...
В воздухе... пахло. Не разнотравьем, не свежестью, не грозой. И даже не перегоревшей соляркой и порохом. Нет. В воздухе пахло... ожиданием. Или, проще говоря, предстоящими большими боями. А ещё -- неприятностями. Тоже большими. Даже очень большими. Во всяком случае так казалось Гусеву. Да и не только Гусеву. Судя по настроению Командира, ему тоже.
Иван Петрович съездил в Москву, на доклад. Один. Вернулся... смурной. Хотя новости привёз вроде как и не слишком плохие. А местами даже хорошие.
Например, что гитлеровцы начинают выпуск нового танка, который будет больше, мощнее и с более толстой бронёй. Но! Мы тоже не сидим на месте, а возобновляем выпуск давно разработанного противотанкового орудия, которое с этим танком сможет бороться. А у пехоты в этом отношении вообще, можно сказать, праздник -- им наконец-то сделали именно противотанковые гранатомёты, а не общего назначения, как раньше. Мало того, у них ещё и дальность прицельного выстрела выросла почти до ста метров. Ну, точнее, у них там разброс получается: одна граната на девяносто метров прямо летит, другая -- на сто десять. И чтобы не ломать голову, почему так, просто взяли и назначили прицельную дальность девяносто метров. Ещё разведка раскопала, что американцы вкладывают деньги в промышленность Германии, но это никого не удивило -- капиталисты есть капиталисты. Зато, после того как в ответ на протест американское правительство развело руками -- мол, у них свободная страна и так далее, наши задумались о продаже нефтепродуктов японцам. И пусть попробуют (американцы, понятное дело, не японцы) сказать что-то против -- у нас тоже свобода предпринимательства. Государственная.
Ну и, пожалуй, самое главное -- это что в той самой Америке начали работу над каким-то очень мощным оружием. Тоже разведка раскопала, но Командир думает, что уже давно -- просто придерживали сведения до случая. А тут -- всеобщий разнос! Вот и выложили, что там у них в закромах было...
Но удивило не это. Удивило то, что напарник, слушавший Командира краем уха и думавший о своём, когда речь зашла об этом оружии, вдруг насторожился, и как только полковник замолчал, попросил:
- Колычев, узнай больше! И быстро!
Несколько секунд Командир пристально смотрел на Кощея, а потом кивнул:
- Сделаю, княже.
За всеми этими разговорами как-то забыли выяснить причину плохого настроения полковника, а потом стало поздно...
Командир уехал в Москву в тот же вечер, а вернулся только через два дня после ужина. Однако голодным не остался -- опять старшина его приезд нюхом, что называется, почуял. И позаботился. То есть имеет место быть явная закономерность, поскольку случай далеко не первый. Интересно, Командир заметил или нет? Наверняка заметил. Но даже если нет, рапорт об этом Гусев писать не будет. Хотя, конечно, это может быть сочтено преднамеренным утаиванием сведений, имеющих (могущих иметь) важное государственное значение...
"Н-да... Бюрократом становлюсь", - мысленно хмыкнул Сергей, пару раз прокрутив в голове случайно сложившуюся... эту... фор-му-ли-ровку. Кощей, сидя рядом с которым на лавке (той самой, на которой напарник Ивану Петровичу "шило" показывал), майор упражнялся в решении жизненно-философских вопросов, явно почуял плеснувшее от напарника неудовольствие и повернулся к нему, вопросительно подняв... бровь. Гусев хмыкнул и начал было рассказывать о своих наблюдениях и выводах, но тут в поле зрения показался Командир, сопровождаемый несущим кружки с... чем-то горячим (ага, почувствовал, с десяти шагов!) старшиной.
Колычев подошёл, опустился на лавку и, когда старшина, раздав кружки (с чаем!), исчез, предложил Кощею создать отдельную группу. Мол, всё равно куда бы князь с Гусевым ни поехали, туда в скором времени приходится следственную группу посылать. А так...
Некоторое время напарник внимательно разглядывал Командира -- не шутит ли? - потом хмыкнул:
- Опять твой боярин об заклад побился.
Полковник отвернулся и притворился занятым разглядыванием сидевшей на краю крыши штабного домика пары воробьёв. Гусев тоже как-то вдруг заинтересовался этими пернатыми, но только скачущими по кустам.
Поняв, что ни ответа, ни даже подсказки он не дождётся, Кощей вздохнул:
- Скажи боярину Берии, что невместно то, - вздохнул ещё раз и лязгнул: - Вам!
- Почему? - не утерпел Сергей. Ему-то как раз мысль понравилась. Да и пользу можно было принести немалую -- людям, стране...
Напарник объяснил: потому что он чужак, хоть и союзник, а на такую службу чужаков назначать нельзя. Только своих. Помолчал немного и добавил, что судя по этому предложению, разведке тоже разгон устроили. И смотрел при этом на полковника. Пришлось тому оставлять птичек в покое и отвечать, что да, устроили. За то самое "преднамеренное утаивание сведений, имеющих (могущих иметь) важное государственное значение". Почти слово в слово, как Гусев придумал. И именно после княжьего запроса.
